Глава 12
Яркая зелень гор ослепляла Даниэля даже сквозь солнцезащитные очки, пока он вёл внедорожник, пробираясь по пустынным дорогам национального парка. Он не хотел водителя, только арендованную машину. Его ждала надёжная и неприметная, как для обычного туриста за пределами аэропорта. У стойки проката автомобилей на него смотрели со смесью изумления и любопытства, но всё сразу же развеяли хорошие чаевые. На универсальном языке это означало: защитите мою частную жизнь, а по возвращении я вас отблагодарю.
По мере приближения к шале Даниэля охватывала всё возрастающая эйфория, — наслаивались воспоминания, звуки, запахи; неожиданно пришли на ум кусочки из Шекспира, хранившиеся в уголках памяти. Мелкие детали: разогретая в банках фасоль, тепло тела Бетт тем летом, когда они встречались, пронизывающий и бодрящий холод озёрных вод. Та ночь, когда Бетт призналась, что влюбилась в него, а он с искренностью, которая в то время заставила его возгордиться, заявил о своём безразличии.
Оглядываясь назад, он понимал, что повёл себя бесчувственно, возможно, даже как мудак, но той прямолинейной правдой, почти граничащей с жестокостью, Даниэль завоевал уважение Бетт и заложил основы для особых и привилегированных отношений, которые объединяли их годами.
До конца каникул Даниэль замечал неуловимый взгляд Бетт, в котором та безуспешно прятала отражение испытываемых чувств. И прощание, когда пришло время всей компании разлететься, чтобы вернуться к своим обязательствам.
«У тебя огромный талант, Даниэль. Используй его правильно».
Он вспомнил чувство огромной гордости, наполнившее его при этих словах и каким напыщенным и польщённым почувствовал себя. Гораздо больше, чем во время страстного признания в любви, которое Бетт посвятила ему несколько дней назад.
«Ты была права, моя возлюбленная, я избранный. И всё же посмотри, как я принижен.
Убегаю от себя самого, чтобы найти другого, подлинного».
Не осознавая, Джей Кей начал говорить в голос со своей любимой воображаемой собеседницей. Он разговаривал с подругой так, как будто она сидит рядом. В прошлом ему часто приходилось думать о том, что посоветовала бы Бетт в той или иной ситуации. Это помогало ему яснее понимать цели и приоритеты. Воображать её рядом, отвечающей высокомерным и в то же время понимающим тоном, заставляло Джей Кея быть искренним с самим собой и признаваться даже в самых пугающих тайнах.
Затем пришло всё сразу: успех, папарацци, окружение из спекулянтов, имиджмейкеров, агентов, продюсеров, шлюх. И целительный голос Бетт в его голове становился всё тише и тише, пока не исчез. Как, впрочем, и отголосок его совести. И также, — Джей Кей был вынужден это признать, — сила таланта.
«Джей Кей, ты знаешь отчего бежишь на самом деле?» — голос Бетт казался настолько реальным, что у него на мгновение возникло иррациональное искушение повернуться и проверить, не материализовалась ли чудесным образом подруга в машине.
«На этот раз нарциссизм не спасёт тебя, мой друг. Ты зашёл слишком далеко. Ты не можешь сделать это в одиночку».
— Какого хрена ты говоришь? — закричал Джей Кей, ударяя по рулю. В ярости он повернулся, проверяя кабину внедорожника, радио, сотовый телефон. В плену гнева на мгновение мужчина потерял контроль над управлением машины, убеждённый, что кто-то контролирует его, возможно, вынуждая думать, что он сумасшедший.
Но во внедорожнике он был один-одинёшенек; выключенный сотовый телефон лежал на сидении рядом, немое радио оставалось в положении выключено. Паркуясь у обочины и резко затормозив, Джей Кей закрыл уши руками и начал биться затылком по подголовнику.
«Успокойся, успокойся, успокойся... Ты не сходишь с ума, никто на тебя не злится, Бетт никогда не скажет тебе таких вещей... Это всё в твоей голове, понимаешь? Ты не нюхал два дня, и со вчера не пил, ты знал, что легко не будет. Бля, но я не думал, что голоса могут звучать так реально. И как смогу понять, — они настоящие или галлюцинации? Успокойся, Джей Кей. В шале ты будешь один, как собака. Если слышишь, как кто-то говорит с тобой, не ошибёшься, притворяясь, что ничего не происходит. Это несложно, это только в первый период, затем пройдёт. Только первые несколько дней, затем отпуск станет таким же, как и любой другой».
Джей Кей, великий, Джо Кинг, звезда — он никогда ни перед кем не прогибался. А теперь оказался лицом к лицу с самим собой, и до сих пор не имел понятия, как на этот раз будет трудно победить своего демона.
Зарево озера на закате предупредило о том, что он уже близок к месту назначения; ещё километр по извилистой дороге, и увидит каменные стены и большие окна, спрятанные среди вековых деревьев. Джей Кей выгрузил коробку с покупками из деревенского магазина, отводя взгляд от бутылки с джином, которая звенела среди других консервов.
«Только в случае крайней необходимости, ведь я один и не хочу загнуться здесь наверху…» Мысли направились к другому комплекту для выживания, который он тщательно спрятал в чемодане между чистой одеждой, в отсеке для батарейки электробритвы. Был большой риск уже просто в перевозке кокаина, но в целом доза небольшая и рассчитанная только для того, чтобы вытащить его из беды в случае сильной ломки. Обращение к любому из этих двух средств означало бы поражение. Джей Кей полагался на свою силу воли, потому что не было страданий, с которыми он не справился бы, вместо того, чтобы объявить себя побеждённым. Но существовали мучения, никогда раньше им не испытанные, в которых он полностью игнорировал глубину и суровость. Лучше не грешить самонадеянностью, размышлял он, на этот раз, обращая внимание на осторожность.
Как в старые времена Джей Кей открыл дверь ключом, оставленным в цветочном горшке. Бетт не забыла! Едва открыл деревянные ставни, и в помещение проник в оранжевых тонах затихающий дневной свет, отражаясь от окружающих стен приглушёнными лучами, полными сверкающей пыли.
Приятный запах чистоты вместе с воспоминаниями прошлого наполнили комнаты.
Кухня была в идеальном состоянии, как и лужайка перед лестницей у входа. Джей Кей заглянул в главную спальню — манящий вид ложа искушал его попробовать мягкость.
— Всё как тебе нравится, Даниэль?
Он подпрыгнул, услышав этот голос за плечами. Итак, Бетт приехала поприветствовать его? Даниэль резко обернулся и увидел её, полулежащую на диване: изящные и тонкие ноги, длинные светлые волосы и хитрая улыбка. В ошеломлении Даниэль был не в состоянии сказать ни слова.
Бетт была прямо там, перед ним, такая же красивая и привлекательная, как когда они познакомились. Точно такая, как когда он встретил её. Мужчина сглотнул и подумал, что с галлюцинациями, возможно, лучше не бороться, но хотя бы пытаться быть вежливым.
— Привет, Бетт, да, всё отлично, спасибо. И ты выглядишь великолепно! Чёрт, рано или поздно тебе придётся открыть мне секрет твоего косметического крема... Я распакую свои сумки, ты не против?
За время, что он вносил в дом чемоданы, Бетт из прошлого исчезла. «Как долго будет длиться эта история? Пока он не стабилизируется, спускаться к озеру будет опасно», — подумал он, понимая, что в картонной коробке о консервы с фасолью продолжает биться бутылка. Даниэль положил еду на кухонный стол, и обнаружил неприятный сюрприз, — руки сильно дрожали. Он был готов, но почувствовать такое своим телом было совершенно другим видом ощущений.
«Бороться с двумя проблемами лучше, чем с одной», — подумал он.
Отказ от алкоголя вызвал бессонницу и тремор, отказ от кокаина — онемение и депрессию, а также, как он уже убедился, — галлюцинации. Если повезёт, они найдут между собой равновесие.
Даниэль вовсе не был голоден, но возня на кухне, позволяла отвлечься и занять некоторое время. Несколько дней в болезни, а затем начнётся его великолепный отпуск. Он мог это сделать. Открыв двери кладовой, Даниэль с удовольствием заметил, что Бетт (настоящая), позаботилась обо всем. Были сделаны запасы всех видов.
Обонятельная память поразила его мозг так же быстро и ясно, как удар стилетом. Как в подобной этой кухне, давным-давно, будучи ребёнком сидел он с книгами, и как его звала очень сладким голосом женщина, пока суетилась у плиты: Даниэль, хватит учиться, сделай перерыв, полдник почти готов… «Ладно, будут блины».
«Было бы неплохо, — подумал, нагревая железную сковороду, — было бы здорово, если и Лорен они тоже нравятся с кленовым сиропом».
* * *
Он проснулся посреди ночи мокрый от пота. Боль, словно удары молотка, разбивала голову, и его трясло от невыносимых спазмов рвоты. Даниэль попытался добраться до ванной, но в темноте не смог найти дорогу; думая, что находиться у себя дома, он с силой ударился ногой о шкаф, который не должен был стоять на пути согласно устаревшим ментальным картам.
Боль усугубила боль, но она привела его в сознание и вернула к реальности. Даниэль включил свет, нашел туалет и вырвал в него даже то, чего не знал, что имел. Дрожь стала более сильной, теперь она сотрясала всё тело, и он едва смог удержать в руке стакан воды, запивая двойную дозу обезболивающих. Мужчина заставил себя пить, потому что читал: в эти моменты обезвоживание может стать дополнительной проблемой. Прикладывая огромные усилия, он вернулся в постель.
Ему было так плохо, что он распластался на кровати, без возможности снова заснуть; настороженный ум был начеку, тело сотрясалось от потоков страданий и конвульсий. Ничто из того, что он испытывал до сих пор, даже издалека не напоминало то, как организм реагировал на внезапную утрату обычного топлива. Даниэль принудительно закрыл глаза, чтобы не оглядываться по сторонам в поиске того, что могло смягчить его мучения.