Дилан мило улыбается.

— Вы, ребята, хотите фото?

Это что, шутка? Он хочет, чтобы я сделала вид, что я просто фанатка?

Я качаю головой.

В то же время Пол говорит:

— Это было бы потрясающе, бро. Эй, кстати, мы тоже музыканты. На самом деле мы сблизились из-за твоей группы. Мы оба огромные фанаты, правда, Рэй?

Бро? Рэй? Пол вообще слышит себя? Он слишком сильно хорохорится, и я немного смущена из-за него и Дилана, из-за того, как большинство взрослых мужчин ведут себя в его присутствии. Женщины, кричащие и бросающиеся на него, ужасны, но парни, которые ведут себя, будто они приятели, раздражают не меньше. До чего же фальшиво.

Дилан улыбается, вручает телефон Пола помощнику, становится между нами и обнимает нас как старых друзей. Зачем он это делает? Боже, мне становится больно.

Я не хочу такого взгляда, словно я просто кто-то, кого он трахнул несколько недель назад. Мне хотелось увидеть что-то тёплое и знакомое в его глазах. Даже если бы это был крошечный взгляд между нами, который бы сказал: «Ты особенная, и я помню тебя».

Вместо этого есть вежливое ничего. Он использовал меня для вдохновения и даже не помнит.

— Хочешь ещё один снимок на свой телефон, Рэйчел?

Я качаю головой на вопрос Пола, желая исчезнуть. Как Дилан может стоять здесь и вести себя как незнакомец? Легко. Ему не нужно это дерьмо, и он позвал меня сюда, чтобы показать мне, что я ничего не значу.

Дилан поднимает бровь.

— Ты уверена? Это не проблема.

Все, что я могу, это, спокойно глядя на Пола, ответить:

— Ты можешь отправить свое фото мне. Уверена, Дилан невероятно занят, ему предстоит поприветствовать всех своих… — у меня чуть не вырвалось «поклонниц», — фанатов.

Он убирает руки с наших плеч.

— Да, вероятно, мне стоит двигаться дальше. Приятно познакомиться с вами обоими.

Он уходит к следующей группе, где Саттер задержался с тремя скудно одетыми женщинами с похотью в глазах и с жадными руками. Они хихикают, и мне хочется заставить их заткнуться, возможно, ногами.

Пол заставляет меня по-быстрому позировать с барабанщиком. Затем группа уходит, чтобы переодеться или заняться чем-то, что они делают после концерта. Вероятно, трахаются с поклонницами в гастрольном автобусе.

Я пялюсь на обувь или телефон, это самое лучшее, что я могу сделать, чтобы справиться с гневом.

Мы не задерживаемся надолго после того, как группа уходит.

— Это было так круто, — Пол идёт впереди.

Дилану, очевидно, не нужно это дерьмо, но часть меня не может отпустить его. Негодование вонзило когти в мои кишки, и, если я не покончу с этим, то эмоционально истощусь.

— Теперь мне действительно нужно в туалет, — ложь с лёгкостью слетает с языка.

— О. Перед выходом должен быть один. Пойдём.

Я качаю головой и надеюсь, что выражение моего лица не выдаст меня.

— Нет, ты иди искать автомобиль. Очереди должны быть меньше сейчас, но нет никакого смысла ждать нам обоим. Я встречу тебя на южной стороне.

— Конечно. — Он — настоящий джентльмен, который делает то, о чем его просят.

Возвращаюсь тем же путём, которым мы пришли, и замедляюсь, поскольку в коридоре становится тише. Двери располагаются дальше друг от друга, и я оказываюсь в тупике перед запасным выходом. От гнева ноги привели меня хрен знает куда.

Ты тоже его использовала, Рэйчел. Для новых ощущений, чтобы побыть кем-то другим.

Я знаю, что тоже его использовала, но то, что он сделал, намного хуже. Эта манипуляция причиняет боль, и он должен знать, что это не нормально. Так он создаёт свои песни? Меняя одну за другой женщин, напевая об интимных деталях их развлечений? Я люблю песни «Падших ангелов», но понравятся ли мне песни, которые разбили другие женские сердца? Их личные страдания, ставшие красивыми серенадами? Я чувствую себя ужасно.

— Это его не заботит, — качая головой, я прислоняюсь к стене, замедляя дыхание, прислушиваясь, ища его голос, чтобы знать, в какую сторону идти, но ничего. Никаких тёплых слов, влекущих меня вперёд, говорящих мне, что всё это было шуткой, ложью, чтобы оградить меня от вопросов о том, откуда мы знаем друг друга.

Возможно, он подумал, что мы с Полом вместе? Да какая разница. Я могу задержаться здесь только до тех пор, пока меня не найдёт охранник. Глубоко вздохнув, я отодвигаюсь от стены и шагаю по коридору.

У меня за спиной открывается дверь, и меня затягивают в затемнённую комнату. Крупная фигура захлопывает дверь и вжимает меня животом в неё.

Я открываю рот, чтобы закричать, но знакомая рука его немедленно накрывает.

— Так и знал, что ты была проблемой, виолончелистка.

Дилан.

Я пытаюсь говорить, но его рука прижимается плотнее к моему рту.

— Ничего не говори, — темнота его голоса, его красота пленят меня.

Я закрываю глаза, наслаждаясь ощущением его тела позади себя, вдыхаю его цитрусовый аромат, невероятно возбуждающий меня, когда Дилан прижимается к моей заднице.

Дилан убирает руку от моего рта и скользит вниз по плечу, обхватывая мою грудь поверх одежды, его длинные пальцы скользят внутрь, чтобы почувствовать меня, пока мой сосок скрыт бельём.

Во рту пересохло из-за рваного дыхания, и я с трудом сглатываю.

Его пальцы ласкают сосок лёгкими прикосновениями. Я дрожу, и он прижимает своё крепкое тело к моей спине, вдавливая меня в стену, прижимая именно так, как мне хочется.

Он собирает мои волосы и перекидывает их вперёд, сдёргивая шарф вниз, чтобы получить доступ к шее. Будет ли он… станет ли…

Он всасывает мою нежную кожу, и у меня перехватывает дыхание. Его пальцы выводят круги внизу моего живота и спускаются ниже — о, Боже, если он коснётся меня, то узнает, насколько я уже чертовски влажная. Дилан проскальзывает в мои трусики, продолжая путь к клитору, направляясь ниже и ниже, опускаясь в изобилие влажности между ногами.

— Господи, — он прикусывает мою шею зубами, и я дрожу. — Ты уже настолько влажная для меня.

Всё, что я могу сделать, кивнуть.

Он с лёгкостью водит по моему клитору, смазывая меня там моей собственной влагой, позволяя талантливым пальцам скользить по кругу снова и снова, даря такое ощущение, что мои глаза теряют способность сосредоточиться, и я закрываю их снова.

— Ты знаешь, какая ты, чертовски горячая прямо сейчас? Сливочная кожа выставлена напоказ, обтягивающие джинсы вообще ни черта не оставляют воображению, — резкий голос Дилана раздаётся у меня над ухом. — Твои прекрасные маленькие сиськи видны всем, — он прикусывает мою кожу в месте, где шея переходит в плечо, горячее дыхание спускается вниз по груди.

Время проходит так быстро, будто его никогда и не было.

— Я не прекращал думать о тебе, Рэйчел, моя примерная девочка, — его пальцы скользят ниже, и он касается моего жаждущего входа.

Боже, я хочу, нет, мне нужен он, нужен секс с ним, но я не должна.

— Дилан, — стону я.

Он проталкивает пальцы глубоко внутрь, и весь воздух выходит из моих легких. Голова кружится, и я расставляю ноги так широко, как только могу, чтобы дать ему больше пространства, проникнуть глубже, взять всё, что он хочет.

Он зажимает мой сосок свободной рукой.

— Я не разрешал говорить. Я всё ещё чувствую, как твоя тугая киска сжимает мой член. Я мастурбирую с мыслью об этом.

Он прижимается своей эрекцией к моей заднице, в то время как его пальцы погружаются в меня, и в течение дикого момента, я хочу, чтобы он вставил свой член в меня, чтобы проникал внутрь снова и снова, заставлял меня не стесняться и кончить как можно сильнее.

— Дилан, пожалуйста.

— Закрой рот, — он сгибает пальцы во мне, поражая точку джи.

Я оседаю на него, довольная тем, что стена поддерживает меня, иначе я упала бы на пол.

— Я помню удивление на твоём лице, когда я наслаждался тобой, и ты кончила от моего языка в «Наклоне». На лестничной клетке. Кто угодно мог увидеть нас.

Дилан прижимает большой палец к моему клитору, и я вижу звёзды.

Он задевает мочку уха зубами.

— Я всё ещё могу попробовать тебя, Рэйчел.

Давление усиливается, и мои бёдра отчаянно дрожат под его рукой. Я собираюсь кончить. Я вот-вот кончу.

— Я хочу попробовать твою прекрасную киску снова. Вылизать ее начисто и затем поцеловать тебя, чтобы ты почувствовала свой вкус.

О, Боже.

— Затем я собираюсь сосать и прикусывать твой язык, пока ты не станешь влажной снова. А когда станешь? Я буду трахать тебя и не прекращу, пока ты не начнёшь выкрикивать моё имя.

Это — всё, в чем я нуждаюсь. Он — всё, в чем я нуждаюсь.

Моя киска туго сжимает его пальцы, поскольку я стону через сжатые зубы, неспособная сдержаться, дрожа, когда освобождение обрушивается на меня в горячих спазмах настолько глубоко, что это почти причиняет боль. Рука Дилана оставляет мои трусики и поднимается к моему рту. Я сосу его пальцы, пробуя себя и желая большего.

Его пальцы покидают мой рот и возвращаются к груди, прикрывая её бюстгальтером — теперь вместе с кусочком пластика, который я чувствую кожей

— Что это? — Я держусь за стену и смотрю на то, что он мне дал.

— Не вынимай его. Я буду в отеле «Либерти» через час. Это ключ-карта в мой номер люкс. Жди меня там. Голая, — он отрывает меня от двери и разворачивает. Голод в его глазах посылает покалывания по коже. Его грубые руки тянут меня обратно. Даже через наши джинсы, я могу чувствовать его эрекцию. Он хватает меня за задницу ещё раз, чуть слышно застонав.

— Не удивляй меня снова, Рэйчел. Будь там.

Он даже не смотрит мне в глаза, прежде чем открыть дверь и подтолкнуть меня обратно в коридор, оставив ключ-карту в моём бюстгальтере.

Металлические двери закрываются, оставляя меня одну, сбитую с толку, в коридоре, с ключ-картой в мир искушения.