Но я не могла спросить об этом его, потому что тогда он бы засомневался, что мы с Эмбер уже все выяснили. И пришлось бы рассказать, о чем мы договорились. Возможно, мне все же однажды придется это сделать, но пока что я не знала как.

Его лицо смягчилось, и он в два шага сократил расстояние между нами.

— Мы найдем ее, — пообещал Рив, поцеловав меня в лоб. — Она в порядке. Поверь мне.

И поскольку я действительно верила ему, ответила лишь:

— Хорошо.

Добравшись до комнаты Эмбер, бывшей спальни Рива, я первым делом позвонила Джо. Разговор был коротким. Я проинформировала его о ситуации и рассказала, что собиралась покинуть остров. В подробности особо не вдавалась.

— Я не знаю, когда точно она пропала. И не уверена, договорилась ли она о моем отъезде или нет. — Если да, то мы хотя бы знали временные рамки.

— И ты не рассказала об этом Саллису, потому что он не знал, что ты собиралась уехать? Планируешь сообщить?

— Уверена, что когда-нибудь придется. Но сейчас... — Я слишком устала, чтобы что-то еще рассказывать. И не только потому, что не выспалась. Все мои оправдания стали такими размытыми, что я и себе-то не могла их объяснить, не то, что кому-то другому.

— Оставь при себе, — сказал Джо. — Попробую что-нибудь узнать. Жди.

Я положила трубку и стала осматривать вещи Эмбер. Все, что у нее лежало, было куплено специально для поездки. И хотя духи были того же бренда, что она использовала уже много лет, а помада все та же пламенно-красная, горячо любимая Эмбер со времен, когда она была еще подростком, — все равно эти вещи казались ничейными. Я убедила себя, что всего лишь ищу улики, как повзрослевшая Нэнси Дрю, но на самом деле я искала Эмбер. Я искала ее в одежде, туалетных принадлежностях, вещах, которые были разбросаны по полу: в купальнике, подводке для глаз, маникюрном наборе, упаковке аспирина.

Но ничего из этих предметов не передавало ее энергии, запаха, ауры. Лишь пустая пачка сигарет, которую я нашла в задней части шкафа, и полупустая упаковка метадона. Я прижала все эти вещи к груди и свернулась калачиком на ее постели, вдыхая едва слышный запах шампуня, который остался на подушке. И молилась. Богу, наверное. Или ей. Или Вселенной. Кому-то или чему-то, что слушает с небес молитвы отчаявшихся и полных уныния душ, как моя.

— Пожалуйста, пусть ее найдут. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть ее найдут.

— Тебе не было зарезервировано место в самолете, — сказал Джо, когда позвонил мне чуть позже. — Я поговорил с менеджером курорта — осторожно, не волнуйся. Он сказал, что ничего от нее не слышал.

Я тяжело вздохнула.

— Выходит, либо она передумала, либо не смогла.

— Что подсказывает тебе шестое чувство, Эмили? — Джо был словно моим подсознанием. Спрашивал то, о чем я и сама себя спрашивала.

— Она не передумала. — Эмбер приняла твердое решение, когда мы виделись в последний раз. Она не колебалась.

— Думаешь, что-то натворил Виланакис?

— Да. — Я вышла во двор и улыбнулась Филиппу, который тихонько присматривал за мной, а также за домработницей и поваром. — Если, конечно, это был не кто-то другой.

— Например? Рив?

— Не знаю. Я становлюсь параноиком. — Потом развернулась и вернулась в комнату.

— Будь параноиком. Хорошо пригождается в расследованиях.

— Возможно, это глупо. Просто… — На мои плечи словно навалился груз, так сильно я беспокоилась. Настолько тяжелый, что я теряла здравый смысл, но иного от меня и не ожидалось в подобной ситуации.

Поэтому я высказала мысль, что не давала мне покоя уже целый день.

— Прошлой ночью он сказал мне... Ладно, Саллис сказал, что не позволит ничему встать между нами. Сказал, что разберется с любым, кто попытается. Эмбер хотела, чтобы я уехала. Это очень даже могло встать между нами с Ривом.

И Джо повторил вопрос:

— Что тебе подсказывает шестое чувство, Эм?

— Шестое чувство подсказывает, что с ней случилась какая-то чертовщина. И я до смерти напугана.

— А насчет Рива. Ты веришь ему?

Я устало провела ладонью по лбу, вспомнив, что Рив был одет, когда я зашла к нему утром. И как он растерялся, стоило мне спросить об этом.

Затем вспомнила ночь, проведенную с ним. О чем Рив говорил мне, что я чувствовала.

Я уже однажды оказывалась в подобном положении: разрывалась между любовью к этому мужчине и тем, на что он был способен. И мне не хотелось долго размышлять над выводами, к которым я вновь пришла.

— Я верю ему, — честно признала я. — Но это не значит, что Рив не мог сделать что-то с Эмбер.

Я весь день не ела и не спала. Филипп часами сидел на телефоне, все время разговаривая на греческом, поэтому понять я могла только крохи информации. Выяснилось, что он говорил, в основном, с Анатолиасом. И что тот пытался добраться до клана Виланакиса. Однако Филипп добровольно ничем со мной не делился.

— Ну и? — спросила я после третьего звонка.

Он нахмурился, его глаза забегали. Он никак не мог решить, рассказывать ли мне.

— Не держи меня в неведении, — с горечью произнесла я. — Пожалуйста.

Филипп поник и вздохнул, словно извиняясь.

— Микелис не станет говорить ни с кем, кроме Рива.

— А Петрос?

— Ничего не знает. Мне жаль.

Рив тоже звонил каждые два часа. Спрашивал, в порядке ли я, рассказывал новости. С наступлением темноты он и его люди вернулись в дом, но, пополнив запасы еды и воды, вооружились фонариками и вновь отправились на поиски.

Ночью мне на несколько часов удалось задремать. С крепко прижатой к телу подушкой Эмбер и чувством одиночества в душе.

Они нашли ее, едва рассвело.

Рив разбудил меня, дождался, пока я сяду и протру глаза, а потом спокойным и ровным голосом сообщил мне новости.

Ее тело принесло к берегу с приливом. Оно было распухшее, а лицо настолько деформировалось и отекло, что Эмбер едва можно было узнать. Судя по травмам, она ударилась о камни. Либо упала со скалы, либо ее бросило на камни океанской волной. Рука была то ли порезана, то ли поцарапана. Достаточно глубоко, чтобы кровоточить. Однако нанесена была рана, очевидно, незадолго до смерти, так как затянуться не успела. Несмотря на то, насколько всего за один день тело Эмбер деформировалось от воды, надпись на руке была легко читаема: Не твоя.

Я решила, что это означало: «не Рива». И не моя. Ничья. И ее больше нет.

Когда я не смогла сдержать слез, и по щекам потекли мокрые дорожки, Рив потянулся ко мне и обнял. И держал меня, пока я горевала на его плече.