Глава 20

103-я улица, дом 311.

04:30.

Газовые фонари зловеще мерцали, создавая танцующие тени, которые наполовину освещали дом номер 311, находившийся в среднем ряду зданий из красного песчаника.

Глубоко вздохнув, я поднялся по девяти крутым ступеням к входной двери и постучал медным молоточком.

Поначалу никто не ответил, и моё раздражение начало расти. Меня и так сняли на пустяковое дело, когда в городе нас ждало куда более важное дело. А если я ещё и ошибся адресом…

Я вытащил из кармана клочок бумаги и прочитал торопливо нацарапанные в доме Малвани слова:

«103-я улица, дом 311. Жертва — Аллан Хартт. Застрелен. Найден женой Элизабет».

Прочитав эти слова, я почувствовала укол вины. На самом деле, здесь было две жертвы: человек, который умер, и семья, которую он оставил. Не их вина, что личная трагедия произошла в ту же ночь, когда Дрейсон вырвался на свободу.

Подняв глаза, я убедился, что нахожусь перед домом под номером 311. Я снова постучал в дверь, на этот раз громче.

— Иду, — раздался женский голос. Щёлкнул замок, большая деревянная дверь распахнулась, и я оказался лицом к лицу с грузной женщиной лет сорока, слишком хорошо одетой, чтобы быть служанкой.

У нее было заплаканное лицо, а за её юбку цеплялся маленький ребенок — полный мальчишка лет трех-четырех с испуганными огромными глазами.

— И больше никого не прислали?! — женщина лихорадочно оглядывала площадку за моей спиной.

— Меня зовут детектив Саймон Зиль, — представился я, показывая удостоверение, но она едва на него взглянула. — Вскоре ко мне присоединятся двое других сотрудников, — добавил я, стараясь выражаться как можно деликатнее.

Доктор Дженнингс, как и все остальные коронеры, были привлечены для оказания помощи жертвам в «Гробнице».

Но в его офисе были люди, которые круглые сутки выезжали на места преступлений и забирали тела.

Я некоторое время смотрел на женщину, но она молчала.

— Вы миссис Хартт? — спросил я. Я не ожидал, что жена жертвы сама откроет мне дверь, но присутствие ребенка заставило меня усомниться.

К моему облегчению, она покачала головой.

— Я миссис Джонсон — мать миссис Хартт. Моя дочь наверху, отдыхает. Она слишком многое сегодня пережила; уверена, вы понимаете.

— Конечно, — кивнул я. — Я могу войти?

Она взяла на руки своего внука и сказала:

— Наверху спят еще двое детей.

А затем отступила в сторону, чтобы я мог войти.

Я оглядел прихожую, освещенную газовыми фонарями. Очевидно, Хартты еще не установили электрическое освещение.

— Полагаю, патрульный ещё здесь? — поинтересовался я. Мне сообщили, что именно он вызвал на место детективов.

— Он в гостиной, — ответила миссис Джонсон, указывая на дальнюю часть особняка, и её губы задрожали.

— Вам не обязательно идти со мной; можете подождать здесь, — сказал я, указывая на вторую гостиную справа от нас. — Я ненадолго, но потом мне нужно будет задать вам несколько вопросов. И, возможно, вашей дочери тоже.

Она молча кивнула и, крепко прижимая мальчика к себе, села на диван, который тянулся вдоль длинного эркера.

Тем временем я направился в дальнюю часть здания. Неужели здесь нет никого, кроме семьи?

Хотя особняк явно был не таким богатым, как у Джексонов, но я все же ожидал, что в таком большом доме будет жить, по крайней мере, один слуга, а то и двое.

Я подошёл к дверям гостиной, и они распахнулись мне навстречу — патрульный явно ждал меня с нетерпением.

— Детектив, — выдохнул он с облегчением. — Никогда ещё не был так рад видеть старшего по званию. — Он улыбнулся и протянул руку для приветствия; я пожал её и представился в ответ.

Парню было лет двадцать-двадцать два, но выглядел он гораздо моложе: карие глаза, крупные веснушки на носу и щеках, густые непослушные каштановые волосы. Я подозревал, что обычно он прячет волосы под фуражку, но сегодня они торчали во все стороны.

— Жертва здесь? — спросил я, намекая стоящему в дверях патрульному, что хотел бы войти в комнату. На самом деле, тошнотворно-сладкий запах крови, который витал в комнате — запах, от которого меня никогда не переставало подташнивать, — был единственным подтверждением, в котором я нуждался.

— Конечно. — Он попятился от двери, но продолжил торопливо говорить: — Это мое первое место преступления, сэр. Я работаю всего две недели. А Фрэнки — это мой напарник, который занимается этим почти двадцать лет, — именно в эту ночь оставил меня одного.

— А где сам Фрэнки? — поинтересовался я, подходя к фигуре, которая находилась в кресле у окна.

— Его отозвали в центр. В мэрии приключилось что-то чрезвычайное, — ответил юноша, теребя край кителя.

Разумеется, он имел в виду розыск Дрейсона. Только новобранцы-копы вроде этого молодого человека, были исключением. И я тоже должен был быть сейчас там…

Ощутив очередной укол вины, я отбросил эту мысль.

Затем подошел к окну, приоткрыл его, глубоко вдохнул свежий воздух, чтобы успокоить нервы, и повернулся лицом к креслу, где Аллан Хартт покончил с собой.

Голова его была укрыта пропитанной кровью наволочкой — маленькая милость, как я полагал, предназначенная для защиты жены, которая окажется первой, кто его найдет.

Я обошел его слева и увидел идеальную дыру в наволочке, куда вошла пуля, оборвавшая его жизнь в одну секунду. Руки мужчины безжизненно свисали по обе стороны обтянутого зеленой тканью кресла.

Я подошел ближе, понимая, что нам придется снять наволочку — не только для того, чтобы точно опознать жертву, но и чтобы выяснить, не было ли у него других травм до смертельного выстрела.

Не горя желанием выполнять эту задачу, решил подождать, пока не прибудут люди коронера.

Посмотрев вниз, увидел, что на полу разбросаны вчерашние газетные вырезки. Чего-то не хватало…

— А где пистолет? — спросил я; он ведь должен был упасть на землю после выстрела.

— Я и не подумал посмотреть, — произнёс Уилл, густо покраснев. — Наверное, под креслом или под газетами.

Он встал на четвереньки, заглядывая под стул, а я продолжил осматривать место происшествия.

— Может, его забрала жена? — вздохнул я, когда он вернулся с пустыми руками.

— Возможно, — энергично закивал патрульный. — Она была абсолютно раздавлена. Не знаю, сколько она здесь находилась.

— А разве она не сразу же вам позвонила?

— Она выбежала на улицу с криками, как только его нашла. К счастью для нее, я был всего в трех домах отсюда. Мне потребовалось несколько минут, чтобы успокоить ее и понять, что произошло.

Я огляделся и заметил, что ковер в этой комнате был потерт, а зеленая обивка кресла порвана. Мистер Хартт, очевидно, был человеком со средствами, раз мог позволить себе особняк такого размера, но интерьер не соответствовал грандиозности фасада.

Может, у них недавно возникли денежные затруднения? Это часто бывает причиной самоубийства. А самоубийство прямо в комнате, когда жена и дети сидят наверху, наводило на мысль о сильном отчаянии. Или бессердечие.

— Соседи что-нибудь слышали? Кто-то приходил на помощь? — поинтересовался я.

— Слышимость тут хорошая, — кивнул патрульный. — Но всё случилось ранним утром, и из рядом расположенных домов никто не выходил.

— Значит, вы вошли внутрь и вызвали подкрепление? — Я принялся обходить комнату, стараясь побольше узнать об Аллане Хартте.

Судя по всему, он увлекался историей; возможно, история даже была связана с его профессией, поскольку на полках стояло несколько книг по истории Соединенных Штатов и Европы.

— Именно это я и собирался сделать, но в этом доме нет телефона. Мне очень не хотелось этого делать, но мне пришлось оставить вдову на несколько минут, пока я шел обратно на Бродвей. Там я попросил таксиста съездить в участок и сказать, что мне нужна помощь.

Простой письменный стол их орехового дерева был завален счетами и бумагами. Я быстро пролистал их. Покойный был бережливым человеком, тратил мало, но ни один счет не оказался просроченным.

— Вы узнали, чем он зарабатывал на жизнь? — спросил я патрульного.

— Миссис сказала, что он преподает в Барнард-колледж.

Я молча кивнул. Значит, у миссис Джонсон есть ответы, которые мне нужны.

— Оставайтесь здесь, пока не прибудут люди коронера, и ни к чему не прикасайтесь, — приказал я новичку, уходя.

— Может, мне навести здесь порядок? — спросил Уилл, явно желая заняться делом, а не стоять, как истукан, над телом покойного.

— Не сейчас, — покачал я головой. — Но можете открыть и другое окно. Иногда свежий воздух помогает избавиться от зловония.

Без сомнения, недовольный тем, что его оставили одного, молодой человек подчинился, а я направился в гостиную к миссис Джонсон.

Главная гостиная тоже была обставлена скудно, но диван и стулья в комнате были более высокого качества, чем мебель, которую я видел в кабинете мистера Хартта. Миссис Джонсон сидела в темноте на пестром диване у эркера, выходившего на 103-ю улицу.

Солнце ещё не взошло, и комнату слабо освещал уличный фонарь, висевший прямо за окном. Мальчишка уже спал, вытянувшись рядом с ней и положив голову ей на колени, пока она нежно гладила его волосы.

Я вошел в комнату и сел в обтянутое золотом кресло напротив нее.

— Примите мои соболезнования, — произнёс я.

Женщина покачала головой.

— У меня просто в голове не укладывается, — сказала она. — В следующий четверг у Родди день рождения. Ему исполняется три года. А на день рождения он хотел, чтобы мой зять отвез его посмотреть на нового слона в цирк. — Она подавила рыдание. — Какой отец мог бы сделать это прямо перед днем рождения своего сына?! — Затем, мгновение спустя, она прошептала: — Какой человек вообще мог такое сделать?

Все время от времени испытывали боль или отчаяние. Но я не понимал поступка этого мужчины: убить себя, когда в нескольких метрах от тебя жена и дети?

— Вы упомянули ранее, что у вашей дочери есть другие дети, которые спят наверху? — Я достал маленькую записную книжку, куда всегда записывал детали расследования.