— Давай не будем говорить о ней, — поспешно сказал Пенн.

— Хорошо, — пробормотала я.

Мы вошли в кухню, где мама читала книгу по астрологии. Она не подняла глаз, пока мы практически не нависли над ней.

— Здравствуйте, дорогие. Развлекались с Майклом? — спросила она с понимающей улыбкой.

— Тебе не нужно помочь, чтобы мы смогли смыться из дома? — Взмолилась я.

Она кивнула.

— Вот. — И протянула мне листок бумаги. — Вы можете забрать торт из кондитерской? Остальное у нас все готово для вечеринки на заднем дворе. Можете особенно не спешить.

— Спасибо, — сказала я со вздохом. — Майкл такой…

— Да? — спросила мама. — Заблокированная энергия, вот что это такое. Все грязное и черное по краям. Ему бы помогло очищение чакр.

Я фыркнула.

— Могу пожелать тебе удачи, когда ты ему это скажешь.

— Я говорила, — сказала она.

Пенн усмехнулся.

— Уверен, что он не услышал.

— Мужчины вообще скептики, — заявила мама, отмахиваясь. — Он молод. У него есть еще время. Ладно, мне нужно тут кое-что изучить. А вы убирайтесь отсюда. И возьми машину отца.

— Папину машину?! — Удивленно спросила я. — Он знает, что ты разрешаешь мне сесть за руль его «Шевроле»?

Она подмигнула.

— Ему не повредит, если он этого не узнает.

— Ладно, Пенн, давай смоемся отсюда, пока отец не узнал.

Я схватила ключи, висевшие рядом с дверью, и вытащила Пенна из дома. И направилась к драгоценному, отреставрированному «Шевроле» моего отца 1960 года. Это было единственное, во что мой прямолинейный отец когда-либо вкладывал время и энергию. Хотя в этом не было никакого смысла, поскольку отец не относился к тем людям, которые предпочитают ездить на ярко-оранжевом маслкаре. Но он все равно это делал. И эта была одна из вещей, которые я в нем любила.

— Какая машина! — с благоговением произнес Пенн. — Можно мне сесть за руль?

Я бросила на него недоверчивый взгляд.

— Ага, конечно, Кенсингтон. — Я открыла водительскую дверцу. — Здесь, на юге, мы не доверяем городским парням справляться с переключением передач.

Он приподнял брови.

— Может, мне пошутить, что ты неплохо управляешься с управлением моей передачи?

— Разве я стала бы тебя подставлять, если бы не ожидала, что ты отобьешь мою подачу? — Сказала я, опускаясь на сиденье.

Пенн сел на пассажирское сиденье.

— Мне понравилось, как ты рулила мной вчера ночью в твоей постели.

— Думаю, ты рулишь мной, — сказала я, и мои щеки покраснели.

— Думаю, тебе это нравится еще больше.

Мои глаза засияли от возбуждения.

— Возможно.

Затем я свернула с подъездной дорожки и выехала на открытую дорогу, ведущую в город. Мы промчались по городу на машине моего отца, которой управлять было одно удовольствие, чем всеми остальными, которые я когда-либо водила. Я ездила на этой машине всего несколько раз, только под присмотром отца. Он бы, наверное, с ума сошел, если бы узнал, что мама нам разрешила проехаться на его машине без него.

— Тебе нравится водить, — задумчиво произнес Пенн.

— А кому не понравится на такой машине?

— Но она заставляет тебя светиться.

— Думаю, так оно и есть. Может потому, что у нас всегда была эта машина. Несмотря на то, куда бы мы не переезжали, машина была с нами. Единственный раз, когда у нас ее не было, мы жили тогда в Германии. И отец пребывал тогда в стрессе, все время подчеркивая, что ему не хватает руля или что он страдает, когда его возит мой дяди, брат мамы.

— Ты больше похожа на своего отца, чем думаешь.

— Я все время слышу об этом. Мама с Мел сказали то же самое, все же убедив меня переехать в Нью-Йорк.

— Это они тебя убедили? — спросил он, когда я въехала на стоянку перед пекарней. — Я этого не знал. Мне казалось, что Льюис.

— Ну, Льюис и Джейн подбросили эту идею. Но на самом деле именно мама и Мелани, сказали, что это будет правильным выбором для меня. — Я выскочила из машины и вошла с ним в нашу любимую кондитерскую. — Они говорили, что я счастлива, если могу много переезжать. Чарльстон — не мой дом, и мне нужно переехать туда, куда зовет меня сердце.

— И это оказался Нью-Йорк.

— Может в Нью-Йорке что-то подмешивают в воду, — пошутила я.

— Ты считаешь, что тебе лучше пишется там? Ты чувствуешь себя более свободной?

Помолчав, я кивнула.

— И да, и нет. Я чувствую, что Нью-Йорк — это то место, где мне следует жить. Там я пишу намного, намного лучше. Как будто из меня выливается вся энергия, которую я впитываю из этого города. — Я посмотрела на него со смехом. — Не говори моей маме, что я тебе сказала.

— Запомню.

— И... нет, не совсем свободна. Есть и новые ограничения. С Льюисом, преследующим меня, с Кэтрин, намеренно пытающейся разрушить мою жизнь, все это еще более стесняет, чем когда-либо.

Он вздохнул.

— Надеюсь, в понедельник мы получим судебный запрет, и ты сможешь перестать нервничать. Что касается Кэтрин, по-моему, у нее полно дел с Перси. Будем надеяться, что она не предпримет никаких шагов.

Я остановилась у входа в кондитерскую.

— Ты действительно так думаешь?

— Что ты имеешь в виду?

— Что Кэтрин может оставить меня в покое? После того, что она сделала? Она — королева, всегда на два шага впереди. Не думаю и не буду надеяться, что она спокойно согласиться, чтобы я вошла в ее круг и заняла там не последнее место.

— Не знаю. Я хочу, чтобы она оставила тебя в покое. Но мы не можем предугадать, что она может еще придумать относительно тебя.

— Тогда нам стоит это выяснить, — сказала я. — Потому что я не хочу повторения.

— Хорошо, — спокойно ответил он. — Я дам тебе некоторые наметки. — Потом он нахмурился. — Не уверен, что это должно быть в форме урока.

— Что? — Спросила я в замешательстве.

— Думать, как Кэтрин Ван Пелт.

— Я не хочу, чтобы это был урок. Но если ты думаешь, что мне это необходимо, чтобы победить ее, тогда научи меня, как считаешь нужным, о мудрейший.

Он улыбнулся, когда мы направились в кондитерскую. Я передала бланк заказа кондитеру, он отправился в заднюю комнату за тортом. Я нетерпеливо постукивала ногой. Мне было неприятно признавать, но слова Пенна заставили меня встревожиться. Мое вступление во внутренний круг Верхнего Ист-Сайда имело негативные последствия для Кэтрин. Я должна была быть на один или два шага впереди нее, если не хотела, чтобы все обернулось против меня.

— О боже, Натали, это ты? — восторженно спросила женщина с искусственным загаром и по-южному уложенными волосами. Она просияла, словно я должна была ее точно знать. — Это ты. Ух ты! Сколько лет. Ты помнишь меня со школы? Мэри Бет Уилсон. Ну, тогда я была Бьюкенен. — Она подняла левую руку и показала кольцо с бриллиантом. — Пять лет уже как.

— Ух ты, Мэри Бет, — тихо сказала я.

Я совсем ее не помнила. Она была одной из тех чирлидерш, которые в старших классах не удостаивали меня даже взглядом. Она не делала мою жизнь несчастной или что-то в этом роде. Просто ей было совершенно наплевать на всех, кто не относился к ее кругу. По-настоящему у меня была только Эми.

— Рада тебя видеть, — глаза Мэри Бет метнулись к Пенну и обратно. — А это твой... муж?

— Парень, — уточнил Пенн, протягивая руку. — Пенн Кенсингтон. Приятно познакомиться.

— Здравствуйте, — с волнением произнесла Мэри Бет, пожимая ему руку. — Ты выбрала хороший вариант, Натали.

— Э-э, спасибо.

— Чем ты занималась после школы? Как белка в колесе? У нас с Карлтоном двое детей. Девочка и мальчик, Марианна и Джесси. Утомительно, но мне нравится быть мамой.

— Здорово. Я переехала в Нью-Йорк, — сказала я, пожав плечами. — Детей нет. Просто пишу книги и... все такое. — Я не знала точно, как объяснить, что еще я делала.

— Не скромничай, Натали, — сказал Пенн. — Ты написала бестселлер по версии «Нью-Йорк Таймс» и живешь в Верхнем Вест-Сайде.

— Ух ты, — сказала Мэри Бет, выпучив глаза. — Поздравляю! Мне придется рассказать об этом Карлтону. Ты же знаешь, что я все еще руковожу клубом выпускников. Может мы могли бы опубликовать статью в нашей группе выпускников в «Крю» про твою книгу!

— Ох, — смутившись, произнесла я. — Ну, не знаю.

— Я дам время подумать! Я найду тебя в «Крю». Мы должны наладить контакт.

— Мисс Бишоп, ваш торт, — сказал мужчина за прилавком.

Я вздохнула с облегчением, подхватив торт.

— Ну что ж, нам пора. Пока, Мэри Бет. Рада была повидаться, — и потащила Пенн из кондитерской. Я с трудом могла сосредоточиться на дороге, пока вела машину обратно. Я передала Пенну торт, когда отпирала машину, уронив один раз ключи. Затем села на водительское место и закрыла лицо руками.

Пенн занял свое место рядом.

— Ну, это было интересно.

— Так чертовски неловко.

— Почему? Рассказывать о своих достижениях?

— В соцсетях могут подписчики узнавать, как я живу и что мне интересно, но, боже, это такой маленький городок. Столкнуться с любым, с кем учился в школе. И под словом «учился» я имею в виду, что за все четыре года, что я там была, мы с ней не сказали друг другу больше трех слов. А теперь вдруг я с тобой, и ей стало интересно со мной наладить контакт.

— Причем тут я?

Я фыркнула.

— При всем. Она глаз с тебя не сводила.

— И?

— Я уверена, ей было интересно, кто ты такой и почему со мной.

— И тебя это волнует... почему?

Я расправила плечи и вздохнула.

— Не знаю. Просто неловко. Никому не было дела до меня в старших классах. Зачем ей понадобилось писать обо мне статью?

— Может в старшей школе все были настолько поглощены собой, что не думали ни о чем, кроме себя. Ты не знаешь ни ее, ни ее мотивы. И ты уже не тот человек, каким была в школе. Она хочет написать о твоих достижениях.

Из меня вырвался смешок.

— Господи, куда бы ты ни пошел, но школа будет преследовать тебя, не так ли?

Он нахмурился и посмотрел вниз.

— Да, так.

Я откинула голову назад.

— Ты думаешь, я немного не в себе?

— Я нахожу твой разговор с ней милым, если это хоть как-то тебе поможет.

— Ну что ж, давай попробуем пройти через вечеринку по случаю помолвки и никому не скажем про Мэри Бет. Согласен?

— Договорились.

22. Натали

К счастью, вечеринка была в самом разгаре, когда мы вернулись с тортом. Мне пришлось выслушать милую лекцию от отца о «краже» машины. Но поездка на его машине стоила его лекции. Несмотря на то, что я все еще была не в себе из-за Мэри Бет Уилсон, урожденной Бьюкенен. И я все еще не могла понять, почему это так меня взволновало. Если я уж могла иметь дело с такими, как Кэтрин Ван Пелт, но волноваться из-за Мэри Бет? Было просто смешно.