Я знаю, что на моем лице застыло выражение ужаса, но не могу скрыть его. Медленно наклоняюсь и поднимаю окурок. Мои ноги сами собой несут меня к девочкам. Я, бл*дь, не могу их остановить. Билли Джоэл замолкает, когда снимаю наушники и прочищаю горло.

— Теперь ты куришь? Должно быть, Леону это нравится, — обращаюсь я к Кейси.

Леон был ее парнем с первого года старшей школы. На пути к получению стипендии по плаванию, Леон был чистым, необычайно сосредоточенным, здоровым парнем. Никакого алкоголя. Никаких наркотиков. И уж точно никаких сигарет. С тех пор как ему исполнилось четырнадцать лет, его единственным пороком была Кейси.

Мелоди закатывает глаза, изучая свой французский маникюр.

— Бл*дь. Она так далека от общества. Просто чудо, что она вообще знает, какой сегодня день недели.

— Повзрослей, Мел, — огрызаюсь я. — Весь остальной мир вырос из разговоров о людях и притворства, будто их нет рядом, еще в средней школе.

Она выглядит уязвленной. Безукоризненно одетая, с густыми каштановыми волосами, уложенными в безупречные пляжные волны, Мелоди всегда тратила на свою внешность гораздо больше времени, чем когда-либо тратила на развитие собственного ума. Она смотрит на Кейси, ожидая, что та ответит ей тем же, но Кейси не удостаивает ее даже косым взглядом. Та слишком занята тем, что лазером проделывает дырки в моем черепе.

— Мы с Леоном расстались. Теперь я с Джейкобом. Надеюсь, ты не возражаешь.

К горлу подступает желчь. Моя реакция поражает меня сильно, слишком быстро, чтобы обуздать ее. Я, бл*дь, не могу дышать.

— Ты что, серьезно? — Эти слова — не более чем испуганный вздох.

Хитрая, кислая улыбка тронула губы Кейси. Мама называла ее Белоснежкой, когда мы были маленькими. Все эти черные как смоль волосы, розовые губы и постоянный красивый румянец на фарфоровых щеках. Если бы она могла видеть ее сейчас, то больше не называла бы так. Кейси больше похожа на Круэллу де Виль с этой мерзкой ухмылкой на лице.

— А почему нет? Джейкоб очень горячий. Он капитан…

— Ты же знаешь, что он сделал, Кейси. Ты же там была.

Ее плечи напряжены, и на секунду я вижу, как что-то меняется в ней — мимолетная тень сомнения в ее обычно стальных глазах. Но через долю секунды она исчезает. Кейси открывает рот, собираясь что-то сказать, но ...

По стоянке прокатывается гром. Глубокий, раскатистый гром, который вибрирует сквозь подошвы моих ботинок.

Кейси заглядывает мне через плечо, и остальные девушки следуют ее примеру. Рот Холлидей открывается, когда еще одна грохочущая, катящаяся стена звука разрывает утренний воздух, и я понимаю, что это не гром, а рычание мощного двигателя. Звук обрывается, и я стискиваю зубы, уже зная, что увижу, когда обернусь.

«Утро понедельника. Четко и ясно. Нет другого места, где я предпочел бы быть».

В коридоре у его ног лежал мотоциклетный шлем.

— А это еще кто такой, черт возьми? — Бормочет Зен. Она надула губы, а это значит, что она увидела что-то, что ей нравится, и собирается заявить на это свои права.

В конце концов, я человек с недостатками, поэтому хватаю приманку. Я оборачиваюсь, хотя и не хочу этого делать, и вижу его там, менее чем в пятидесяти футах, сидящего верхом на матово-черном мотоцикле Indian, а его шлем покоится на верхней части бака. Он одет в кожаную куртку и выцветшие потертые черные джинсы — отсюда я могу сказать, что это не те «потрепанные» брюки, которые вы покупаете уже такими. Они потрепаны из-за сильного износа, что, наверное, немного более респектабельно.

Его темные волосы густые и волнистые, скрывают лицо от посторонних глаз, когда он смотрит на телефон, который держит в руке. Я прикована к месту, ноги приклеены к земле, дыхание застряло в горле, ожидая, когда он поднимет голову. Чтобы его волосы откинулись назад, и я смогла как следует рассмотреть его... но тут меня захлестывает странное чувство паники, и двигаюсь, впиваясь ногтями в ладони, когда спешу прочь от девочек и быстро поднимаюсь по ступенькам в здание.

Зен кричит что-то позади меня, но я не знаю, мне ли это или парню, сидящему на мотоцикле; ее слова — не более чем размытый звук. Внутри, пробираясь сквозь тяжелое давление тел в коридоре, я чувствую свой пульс во всем теле, бьющийся как решительный кулак о стену, пытаясь прорваться сквозь нее.

Я понятия не имею, почему мне пришлось бежать.

Я просто не могла стоять там, в ожидании его взгляда. Это было похоже на чистую пытку. Это было похоже на ожидание конца света.

К обеду вся школа гудит от новостей: не только о появлении нового ученика, но и о том, что он выглядит как фронтмен рок-группы. Он весь в татуировках. На первом уроке у него из сумки был изъят нож. Парень подошел к Трэвису Маккормику в раздевалке и пригрозил выбить ему зубы.

Слухи становились все более дикими с каждым пересказом, и я знаю, что у меня не так много времени. В какой-то момент я с ним столкнусь. Численность студентов средней школы Роли не так уж велика, и парень, который появился на этом мотоцикле, не был на младшем курсе. Он был старшеклассником, а это значит, что мы с ним учимся на одном курсе, и у нас обязательно должен совпасть хотя бы один урок. Однако я не ожидаю, что это будет мой углубленный класс по физике.

Я никогда не была студентом первого ряда. Раньше мне всегда было удобнее сидеть в среднем ряду, в середине комнаты, где у меня было достаточно места, чтобы видеть и быть замеченной. Теперь, благодаря тому что мои одноклассники любят швырять дерьмо мне в спину и запускать шарики из жеванной бумаги мне в волосы, меня можно найти на самом заднем ряду, спрятанной подальше, обычно в углу, если это возможно. Я всегда, когда есть возможность, прихожу на занятия пораньше и также одной из первых бегу к двери. Легче войти и выйти как можно быстрее и незаметнее.

Я прихожу на последний урок, мой мозг немного затуманен из-за перегретой библиотеки, где обедала, и даже не поднимаю глаз, когда иду в дальний левый угол комнаты. У меня чуть не случается сердечный приступ, когда я бросаю свою сумку на стол, в нескольких секундах от того, чтобы сесть, когда я смотрю вверх и вижу кого-то сидящего там... за моей партой.

Его кожаная куртка висит на спинке стула, а ноги — как же я, черт возьми, не заметила его ног — вытянуты перед ним в проходе. Господи, должно быть, я перешагнула через них, чтобы швырнуть свой рюкзак на стол прямо перед ним.

Его футболка — серая, простая, с закатанными пару раз рукавами-манжетами, и тонкая ткань туго натянута на груди. Руки действительно покрыты татуировками — темные завитки чернил, за которые цепляются мои глаза, пока они поднимаются к его лицу.

Высокие, четко очерченные скулы. Сильная, мужественная линия подбородка. Прямой нос. Нижняя губа у него чуть полнее верхней. Пара темных, напряженных глаз пристально смотрят на меня, и я делаю все, что могу, чтобы не пискнуть, как гребаная церковная мышь. Установить с ним зрительный контакт — все равно что заглянуть в бездонный колодец, необъяснимо застрять с головокружением и чуть не свалиться в него. Он именно такой, каким я его себе представляла. Черт, я только что бросила свою гребаную сумку на стол, прямо перед ним, как сумасшедшая, когда все остальные столы в комнате пусты.

Медленно его темная бровь вопросительно изогнулась.

У меня в мозгу происходит короткое замыкание.

— О, черт. Извини. Я... я не… — я протягиваю руку и хватаю свою сумку, забирая её со стола. — Я... — я не знаю, что сказать, черт возьми. И не знаю, что делать. Отшатываюсь назад, натыкаясь на стол позади себя, и все это время он просто смотрит на меня своими проницательными карими глазами.

Господи Боже, Сильвер, возьми себя в руки.

— Обычно я здесь сижу. Это то, что я хотела сказать, — уточняю я. — Я не заметила тебя... сидящего там.

Ради всего святого! Это был провал.

Рот нового парня приподнимается в веселой ухмылке.

— Меня трудно не заметить, — тихо говорит он.

— Ну да, конечно. Я не обращала внимания, так что…

Он наклоняет голову набок, изучая меня с головы до ног. Парень не выглядит смущенным.

— Имя? — требует он.

Ладно, теперь это просто чертовски грубо. Я вдруг перестаю быть шокированной от того, что он сидит на моем месте. Я вроде как... злюсь. Прищуриваюсь и хмуро смотрю на него.

— Нет.

Теперь настала его очередь изображать удивление.

— Нет?

— Совершенно верно. Нет.

— Ты не собираешься называть мне свое имя?

— Может быть, если бы ты попросил об этом как следует, как нормальный гребаный человек, а не какой-то придурок, раздающий приказы, я бы тебе сказала.

Это вызывает у него быстрый взрыв смеха.

— Ладно, хорошо. Пожалуйста, о, мисс Злюка, не окажешь ли ты мне честь и не назовешь ли свое имя?

К счастью, профессор Клайн неторопливо входит через дверь. Огромная стопка учебников в его руках дрожит, угрожая упасть в любой момент. Он чертыхается себе под нос, а потом снова чертыхается, когда видит, что двое его учеников уже прибыли.

— Извините, ребята. Сожалею. Вот, Сильвер, возьми это для меня, ладно? Я уроню это через секунду. Вау! — Верхняя книга из его стопки с грохотом падает на пол. Похоже, что и остальные тоже могут последовать за ней в любую секунду. Я бросаюсь вперед, чтобы помочь ему.

Студенты входят в комнату, пока я помогаю ему разгрузить учебники на стол, и напряжение в комнате нарастает; парень, сидящий в углу, с таким же успехом мог бы быть одет как цирковой клоун с загримированным лицом, получая все внимание.

Марджори Чен смотрит на меня так, словно у меня выросла еще одна голова. Дэвид Мосс, парень, который однажды сказал мне, что от меня дух захватывает, и умолял пойти с ним на весенний бал, теперь морщит нос, как будто я яблоко, которое он откусил и обнаружил, что оно гнилое. Однако все остальные небрежно поглядывают на незнакомца в углу, яростно перешептываясь друг с другом.