— Эй, Иори! — позвал Сората, а Иори, обернувшись и увидев его вблизи, оторопел. А затем попытался поднажать. Но то, как он старался, скорее забавляло, а не приносило пользу.

Сората догнал его у конца аллеи, схватил за плечо и заставил остановиться.

— Отпусти меня! — Иори резко развернулся и поднял сжатую в кулак правую руку.

Не дожидаясь, пока Сората выставит защиту, мальчик атаковал. За миг до удара Сората рефлекторно закрыл глаза, ожидая вспышки резкой боли в лице.

— …

Но он прождал несколько мгновений, а боли не было.

Сората осторожно открыл глаза и увидел мрачного Иори, стоящего с занесённым трясущимся кулаком. Затем его длинные пальцы лишились сил, и постепенно кулак разжался.

Видя состояние Иори, Сората догадался, почему тот не ударил. Рука Иори не годилась для избиения людей. Она служила инструментом, который рождал великолепную музыку.

Сората также вполне себе представлял, почему мальчик настолько неуклюже бегал. Подобно Масиро, тело Иори было заточено под игру на фортепиано. Наверное, ему нельзя было падать и травмироваться, потому он не занимался серьёзными физическими упражнениями.

— Оставь меня в покое!

Иори раздражённо стиснул зубы.

— Пускай никто не говорит, но я понимаю! Моя игра на фоно ничто по сравнению с игрой сестры! Даже если не пойду на конкурс! Даже если не услышу оценку судей! А тебе, девка-утёс, можно было ничего не говорить, я сам лучше всех это понимаю!

Иори с налитыми кровью глазами, искажённым страданием лицом рычал до хрипа в горле.

— Каждый день, когда я играл на пианино, звуки говорили лучше слов! Что бы я ни делал, моё звучание и рядом не стояло со звучанием сестры, уж это я понял! Конечно, я же «Химемия младший»! Простой довесок к сестре!

— Иори…

— Я лучше всех осознаю предел своих сил… Я до сегодняшнего дня старался, я не сидел сложа руки!

Иори схватил Сорату за воротник.

— По времени, что я тратил на занятия, я вообще никому не уступал! Когда перешёл в среднюю школу, в моей жизни было одно только фоно, я днём и ночью только и делал, что занимался! Я полностью посвятил себя фортепьяно! Мне нельзя было повреждать пальцы, потому на уроках физкультуры я только смотрел! Я три года подряд пропускал спортивный фестиваль, пока все остальные веселились! Я стоял и смотрел, как одноклассники что-то готовят на школьный фестиваль… Из-за этого я в классе оказывался в стороне, друзей ни одного завести не мог. Люди вокруг шептались, какой я «двинутый на фортепьяно», прятали куда-то мою сменку, а я только и делал что, занимался!

Руки Иори дрожали. Нет, дрожало всё тело. От озлобленности на жизнь, которая сложилась не так, как хотелось. Гнев, который копился, не находя выхода, сейчас обрушился на Сорату.

— Всё, прям всё! В средней школе я всё время отдавал этому! Одни конкурсы и программы, я даже от школьных поездок отказывался! На лыжах ходить — нельзя, травмоопасно, потому и думать забудь! Когда составляли выпускной альбом, я был единственный без фотографий с друзьями. Даже в учительскую вызывали, да толку-то! И… и ради чего?! На каждом конкурсе меня сравнивают с сестрой! Я только начну играть, а они сразу: «А, ясно»! Все глядят на меня и намекают: «младший брат хуже сестры»… Почему?! Почему?! Вы хоть посмотрите на меня! Неужели так сложно?!.. Забудьте о моей сестре и послушайте моё фортепиано…

Иори страдальчески упал на колени, а его руки соскользнули по Сорате и опёрлись о землю. Из покрасневших глаз хлынули слёзы.

— Я никуда не гожусь, но всё равно должен продолжать играть?!

— …

— Я тоже хотел заниматься обычными делами! Ходить с друзьями в макдаки и жевать картошку! Хочу самой обычной жизни, от другой меня тошнит! Неужели так думать плохо?!

Иори в отчаянии принялся дёргать себя за волосы.

— Какой смысл играть на фоно, если после всех усилий я не заработаю хороших оценок?!

Сората был глубоко убеждён, что смысл есть. Очень хотел верить, что есть. Но не стал пытаться убедить в этом Иори. Даже если бы попробовал, ни к чему бы это не привело. Потому Сората сказал другое:

— Иори, руки в порядке?

— Что?

Мальчик оторопело взглянул на него.

— Ты ведь недавно разбил окно в комнате ожидания. Не поранился?

Иори проверил руки.

— Вроде нормально… — сказал он и резко вытер слёзы.

— Ясно. Хорошо.

Поведение Сораты загнало Иори в тупик. А Сората, как ни в чём не бывало, продолжил:

— Иори, а ты почему вообще начал играть на пианино?

— …

Застигнутый врасплох мальчик нахмурил брови, не в силах понять, чего от него добиваются.

— Ну так что?

— Ну, это… Думаю, на меня повлияла сестра, вот и начал. Стал брать уроки, и понеслось…

— Тогда почему продолжал до сих пор?

— Когда я делал успехи, родители восхищались и хвалили меня… Я радовался и хотел восхитить их ещё больше. Думаю, потому и стал много репетировать, — отрывисто, понемногу выдавал слова Иори, вспоминая прошлое. — Но постепенно…

— Тебя стали сравнивать с Химемией-сэмпай?

— Да…

— Но всё же ты попытался её превзойти?

— …

До сегодняшнего дня он отчаянно держался за фортепиано. Даже поступив в Суйко, даже став изгоем, сосланным в Сакурасо, он ни на день не прекращал репетиции. А в средней школе посвятил музыке все три года…

— Ты знаешь, зачем пытался превзойти её? — спокойным тоном задал вопрос Сората.

— …

Иори не ответил — он опустил голову и задумался. Потому Сората продолжил:

— Я вовсе не говорю, что лучше и дальше играть на фортепьяно или бросить.

— …

— Иметь много друзей, выделывать глупости после уроков, вместе со всеми участвовать в весёлых школьных мероприятиях, а ещё завести девушку, обедать с ней, вместе идти домой, на выходных ходить на свидания — думаю, полноценная школьная жизнь выглядит так. Как ты и сказал, три года в старшей школе не надо проводить за одним фоно. Потому я не говорю. Не говорю, что лучше: бросить фоно или продолжать. Подумай, взвесь все за и против и прими решение. Выбор за тобой. Ты должен сам для себя решить. Вот что я думаю.

— Я разве не сказал, что хочу бросить?!

— Тогда почему замахнулся на меня, но не ударил?

Потому что боялся повредить пальцы, которыми играл. Тело Иори отреагировало на инстинктивном уровне.

— Почему ты продолжал заниматься на фоно, хотя грозился бросить?

— Я…

— Ты готовился к сегодняшнему конкурсу, потому-то и не бросил?

Иори пристально поглядел на свои руки. На тонкие, длинные пальцы. Они выглядели изящно, но при этом чувствовалась, что они способны на очень многое.

— Чем ты хочешь сам заниматься, кем хочешь стать… Как по мне, лучше взять и решить. Если дать слабину и выбрать то, что проще, может выйти так, что потом пожалеешь.

Помнится, когда Сората готовился к проектному заседанию, Фудзисава Кадзуки сказал именно это.

— Что я хочу делать?.. — задумчиво пробурчал Иори.

— Я не про то, что думает кто-то другой, я про то, что думаешь ты сам. Не думай о мнении судей или реакции зрителей, реши сам, чем ты хочешь заниматься.

— Чем я хочу заниматься?.. Кем хочу стать?.. Я только и думал, что о сестре, а зачем вообще играю на пианино — в последнее время перестал понимать… Даже и не заметил, как.

Иори полностью пришел в себя. Он сел на земле, скрестив ноги.

Немного подумав, мальчик посмотрел снизу вверх на Сорату.

— Я понял, Сората-сэмпай.

В глазах Иори появилась решимость.

— Я как следует подумаю. Чем хочу заниматься и кем хочу стать.

— Это хорошо.

Сората похлопал Иори по голове, а тот от неловкости задёргался, словно щенок, не привыкший к тому, что его гладят.

— Прекрати, Сората-сэмпай! Причёску испортишь! — дурашливо кричал Иори, делая вид, что ему неприятно.

— Похоже, вы поговорили.

Догнавшая их Нанами подошла поближе. Масиро и Канна следовали за ней.

— Э, Такао-сан!

Иори мгновенно отреагировал на появление Канны, юркнув Сорате за спину.

Встретившись взглядом с Соратой, Канна вздохнула и сказала Иори:

— Я наговорила лишнего. Прости меня.

Хотя сожаления в голосе не чувствовалось.

— Д-да ничего такого, — надуто буркнул Иори. Они хоть и учились оба в первом классе, по сравнению с ней он вёл себя совсем по-детски.

— И что это значит? — Канне отношение Иори пришлось не по душе. Её взгляд сделался обжигающе холодным.

— Что бы там ни говорила очкастая баба-утёс, меня не волнует! — дерзко тявкнул Иори, высовываясь из-за Сораты.

— И это говорит дегенерат, который пытался подглядывать за девушками в ванной?

Канна решила эскалировать конфликт.

— Давайте-ка помиритесь, — устав терпеть их препирательства, сказал Сората, и тут дунул проказливый ветерок, от которого задралась юбка у Канны.

— Ай!

Канна молниеносно придержала края, сгорбившись и сжав ноги.

Сората с высоты своего роста ничего под юбкой не смог увидеть. Лишь сверкнули белые ягодицы. Но вот сидевший до сих пор на земле Иори — другое дело. Так уж получилось, что его ракурс оказался наилучшим. В подтверждение этого он захлопал ртом и указал пальцем на Канну.

— Т-ты там… это самое?!..

Мальчик попытался вскочить на ноги, но внезапно его колени и бёдра растеряли силу. И с небольшим опозданием из носа пошла кровь.

— Так вот почему ты попала в Сакурасо?!

Покрасневшая до ушей Канна пронзила Иори свирепым взглядом. Затем она резко подошла к мальчику, схватила за воротник и подняла на ноги. Не успел тот сообразить, что происходит, как она занесла руку для пощёчины.

Под весенним небом раздался мощный шлепок.

— Пошляк!

— Да ты сама пошлячка ещё та!

— Вот хорошо-то, Иори.

— В смысле?!

— Ты ведь раньше что говорил? Обстоятельства немного другие, но в целом как ты и заказывал: заглянул под юбку миленькой девушке, и она на тебя взъелась.

Сората вспомнил их разговор в день, когда Иори впервые появился в Сакурасо. Что-то типа столкнуться с новой ученицей на повороте… и всё остальное.

— Я хотел увидеть чистенькие белые трусики! А тут что? Ни того, ни другого!

Само собой, Иори отвесили ещё одну пощёчину, от которой кровь из носа полилась ручьём.