Часть 3

Разойдясь с Тихиро и заявившись в художественный кабинет, Сората нашёл там одну только Масиро. Перед девушкой стоял холст, который полностью скрывал её фигуру, и кисть в руке Масиро танцевала по листу.

— Сиина, — позвал Сората, но ответа, разумеется, не получил.

Выбора не осталось, и первым делом парень поставил принесённый им мольберт. Закончив с ним, Сората уселся на табуретку около окна. Оттуда он видел Масиро сбоку и немного изображение на холсте.

Из любопытства, что же она сегодня рисует с таким серьёзным видом, он заглянул через спину Масиро на картину. И как только увидел, у него вырвался удивлённый возглас:

— А.

Раньше он кучу раз видел рисунки Масиро. И картины, и мангу… Каждый раз Сората не находил слов, чтобы выразить изумление, но теперь он изумился совершенно по-другому.

Масиро рисовала хорошо знакомое здание. Которое можно было вспомнить с точностью до деталей, закрыв глаза, — старое двухэтажное деревянное общежитие.

Нежный рисунок освещало вечернее солнце, почему-то вызывая ностальгию. На картину нанесли пока только половину цветов, но уже от одного взгляда на неё в груди разливалось тепло.

Судя по всему, перспективу взяли со стороны дороги, за воротами. Наверное, для этого Масиро смотрела в воскресенье на Сакурасо с улицы.

Девушка энергично водила кистью по незакрашенным местам. Казалось, её руки двигались сами по себе, без указаний разума. Почему нанести туда-то этот цвет, почему там-то наложить этот? — Сората в душе не представлял. Но когда пригляделся, увидел на сакуре цветки, которых быть там не должно.

Сората покрылся мурашками. Стоило отвести взгляд и вернуться к картине, как она поражала словно в первый раз. И так сколько угодно.

Получается, Сората до сих пор не привык к её таланту.

Пока парень молча впивался глазами в картину, со стороны коридора послышались шаги. Они стихли возле двери, и через некоторое время, словно человек немного подумал, её открыли и вошли в художественный кабинет.

Сората встретился взглядом с тем, кого знал в лицо.

— А, — выдал он, и ему в ответ прилетело «О».

Пришла Фукая Сихо, которая недавно согласилась подписаться. Она и сегодня раскачивала двумя похожими на большие кисти косичками.

— Э-э-э, забыла кое-что, — сказала Сихо как бы в оправдание.

— Вон как.

— Да, так.

Она обеими руками подняла оставленную на мольберте картину. Сората узнал нарисованное изображение: такой вид открывался с крыши Суйко на станцию, небо над которой умиротворяло, несмотря на грубый городской пейзаж.

— Значит, ты встречаешь Сиину-сан, да, Канда-кун?

— Ага, — ответил он, и они вместе с Сихо одновременно повернулись к Масиро. Непохоже, что её уши улавливали их разговор: художница самозабвенно рисовала.

— Здорово, Сиина-сан. Мы тут говорим о тебе, а ты всё равно ничего не слышишь.

— Это ты нарисовала, Сихо-сан? — спросил Сората про картину в руках новой знакомой.

— Угу, итоговая работа второго класса.

— Значит, Сиина-сан тоже такое рисует?

— Именно.

Сората ещё раз поглядел на картину Сихо.

— Хорошая картина.

— Слушай, Канда-кун… Я, вообще-то, тоже с направления рисования.

— Прости. Очень хорошая.

— Эх… — демонстративно вздохнула она. — Ну, ничего не попишешь, да? Разница с Сииной-сан всё-таки есть.

— Нет, я правда думаю, что хорошо рисуешь.

— Да поняла, поняла.

Вряд ли поняла. Масиро, конечно, выходила за рамки стандартов, но Сората и навыкам Сихо мог только завидовать. Хотел бы он хоть разок нарисовать что-нибудь такое же потрясающее.

— Ну, знаешь, в родной школе на уроках рисования меня на руках носили. Так и галдели: «Ты гений!» Я даже побеждала в конкурсах. Я и в знаменитую Суйко поступила благодаря куче побед.

— Вот я и говорю, хорошо рисуешь.

Пропустив его оправдания мимо ушей, Сихо продолжила о своём:

— Одно «но». Все остальные в моём классе рисуют примерно на таком же уровне. Конечно, новички будут глазеть и охать от восторга, как я от семпаев. Я верила, что обладаю талантом, но, когда попала сюда, для меня словно мир рухнул.

Сората припомнил, что говорила Рита. О дедушке, который открыл студию, где могли заниматься подающие надежды дети из любого места. Однако из-за того, что там собрались одни гениальные дети, даже те из них, кто обладал талантом, стали считаться обычными на фоне остальных. Многие не выдерживали суровой правды и отказывались продолжать.

Но Сиина выделялась даже среди лучших…

Похожая ситуация сложилась на курсе рисования в Суйко. Потому-то Сората и чувствовал, насколько Масиро одинока. Не потому ли она и теперь рисовала в одиночку? Никто не был в этом виноват. Сорате захотелось узнать кое-что у Сихо.

— Фукая-сан, ты ненавидишь Сиину?

Даже не пытаясь подбирать слова, он атаковал напрямую.

— Ох, прямо в лоб.

Сихо демонстративно изумилась, но быстро вернулась в обычное состояние и ответила на вопрос, пока спина Масиро отражалась в её глазах.

— Ну, когда впервые её увидела, подумала: «Да как так?» Казалось, она на совершенно другом уровне. Я задумалась: «Если есть такие люди, зачем мне вообще рисовать?» В итоге приуныла. И не только я, все в классе.

Ну, походило на правду. Они упорно занимались рисованием… Для всех желание создавать картины стало мечтой, а когда их ткнули носом в очевидные различия в навыках, никто не остался равнодушен.

— А теперь?

— И теперь думаем: «Бывают же такие люди в мире». Круто, слишком круто! Картины Сиины настолько круты, что я прям не знаю.

— Ясно.

Именно потому, что Сихо обитала в одном с Масиро мире, она лучше Сораты понимала её гениальность. То же касалось и Риты.

— Но через год в одном с ней классе я смогла наконец себя убедить: какая разница? Рисую себе да рисую, — немного напыщенно протараторила Сихо, будто чтобы утаить смущение. А в уме одновременно наговаривала, что разница всё-таки есть. Просто за время учебы пришла к внутреннему компромиссу… как-то так. Подобную проблему нельзя просто взять и решить. В этом вся суть мира, где главное — способности. — Я питала любовь к рисованию, потому и в Суйко поступала. Правда, дома меня называли гением, и я зазналась… Хорошо, что меня ткнули в это носом.

— Почему так думаешь?

— Ну, я думала, какой же я гений, самомнение так и лезло со всех щелей. Если со стороны на такую посмотришь, тошно станет, правда? Или даже примешь её за чокнутую, — немного приглушая голос, заявила она.

— Ещё бы.

— Не говорю, что Сина-сан меня нисколько не раздражает, но теперь я научилась быть выше этого, вот так вот.

— Оптимизм — это хорошо.

— А-ха-ха, я просто не хочу признавать поражение. Но мне выпала большая удача: могу учиться рисовать рядом с Сииной-сан. За этот год все в классе стали рисовать куда лучше. На нас точно Сиина-сан повлияла. Кажется, мы уже украли у неё все навыки, которые могли. Ребята у нас на редкость настырные.

— Это да.

К слову о реальности: то, что некоторые ученики ломались, было в порядке вещей. В каком-то смысле это касалось всех старшеклассников. Они ещё не стали взрослыми, но и детьми быть перестали. Хорошо это или плохо, но каким-то образом они учились приходить к согласию, худо-бедно решали проблемы по мере их поступления, а когда их друзья сталкивались с похожими ситуациями, делились с ними накопленными знаниями. В одиночку мало кто что мог. Вспомнить хоть ту же Риту…

— Спасибо тебе за то, что подружилась с Сииной несмотря ни на что.

— Уверен? Я же столько наговорила.

— И когда же Сиина стала такой важной фигурой?..

— С самого начала. Казалось, тронешь — и рассыплется.

— Ну не сказал бы… Она, конечно, не такая, как все, но не до такой степени.

Только приехав в Сакурасо, она доставила немало головной боли, но в последнее время всё улучшилось. Или же Сората попросту привык?

Как бы то ни было, взгляд Масиро продолжал источать твёрдую до абсурда уверенность. И это нисколько не изменилось за пролетевший год.

— Слушай, Фукая-сан. Ещё один вопрос.

— Какой?

— Почему подписала?

Сората думал, она сразу ответит, но Сихо лишь наклонила голову набок.

— Кто знает почему.

— …

Парень неосознанно уколол её взглядом.

— Почему смотришь на меня, как на тупую?

— Прости.

— Ну, ладно… Если спрашиваешь конкретную причину, её нет. Или можно сказать… стало интересно. Просто, ну, разве не похоже на сериал? Устроили сбор подписей, чтобы спасти свой дом. Подумать только, такое происходит в реальности. Разве не весело?

— Ясно.

— Прости, у меня ветер в голове.

— Нет, за готовность помочь тебя стоит поблагодарить. Не каждый согласится «подписаться на сопоручительство». Потому сбор подписей превратился в настоящую пытку.

— А-ха-ха, точно. Может, я согласилась из-за серьёзного настроя Сиины-сан. Угу, скорее всего. Я же отчаянный друг.

Сихо горделиво выпятила грудь.

— Неплохо. Отчаянный друг?

Вероятно, смысл этого слова заключался в том, что она страсть как хотела, чтобы её вознаградили за усилия. Иначе она впадёт в панику и будет думать, что же делать. Потому-то заявление Сихо так сильно отозвалось в душе Сораты. Теперь он мог её понять. До боли хорошо понять.

— От всех нас спасибо.

— Это, Канда-кун. А можно и мне вопрос?!

Сихо энергично подняла руку.

— Да, пожалуйста.

Его спросят о Сакурасо? Недавно Сихо им интересовалась. Но только Сората настроился на простой вопрос, Сихо выдала нечто совершенно невообразимое:

— Ты встречаешься с Сииной-сан?

— …

— …

Что она сейчас сказала? Сората поначалу молча хлопал глазами.

— Прости, не расслышал. Можешь повторить?

— Ты встречаешься с Сииной-сан?

Он не ослышался.

— Что за вопрос?!

— Ну, вы всегда-а-а вместе, по школе та-а-акие слухи ходят.

— Серьёзно?

— Серьёзно.

— Серьёзно, — внезапно влезла Масиро.

— Слышь, не встревай в разговор так резко! Думал, у меня сердце остановится!

— Не за что.

— Я разве тебя благодарил?

— Вы и дышите вровень.