Глава 4

Софи

Невероятно удивительно, как быстро и просто понимание того, что ты обнимаешь мужчину, который работает с твоим потенциальным боссом, способно в корне убить хорошее настроение. Не то чтобы я ожидала чего-то от скучного, но, бог мой, какого сексуального Габриэля Скотта. Я не питала иллюзий, будто мы не разойдемся, как в море корабли, сразу же после приземления.

И, правда, это было бы к лучшему. Я поклялась не ввязываться в интрижки, так как, в конце концов, они приводят меня к депрессиям. Или хуже — к поеданию огромного количества печенья и примитивному сексу. Даже если бы это было не так, Габриэль всё равно не на повестке дня. Я никогда не встречала более сдержанного и сложного человека.

Я бы даже задалась вопросом: может он, мужчина с идеальным телом, просто высокомерный и не падет так низко, чтобы водиться с такими женщинами, как я. Но довольно очевидно, что это его манера поведения со всеми.

Так что да, в мои планы входило расставание с парнем на взлетно-посадочной полосе. Возможно, именно поэтому я чувствовала себя вольной быть с ним самой собой. Какая разница, узнает он о моих желаниях и потребностях или нет, если мы лишь незнакомцы, что вынуждены терпеть компанию друг друга одну ночь в пути?

Но теперь всё перевернулось с ног на голову. Я увижу его в Англии. Он работает с Брайаном Джеймсоном, а это, по его словам, фальшивое имя Бренны Джеймс, руководящей PR-отделом в его организации.

Бог знает, зачем Бренна Джеймс назвала мне фальшивое имя, мне больше интересно другое.

Габриэль не теряет времени и размыкает объятия, отодвигаясь от меня как можно дальше. Турбулентность стихла, так что теперь нет предлогов быть рядом. Остаток полета мы проводим в неловком молчании.

Прямо перед приземлением в Лондоне я пытаюсь вынудить его поговорить о работе и Бренне. Но Габриэль отказывается выдать мне хоть каплю информации, ссылаясь на то, что она сама всё пояснит.

Единственная польза от моего приставания с вопросами в том, что, будучи занятым ответами, парень не замечает процесса приземления.

— Я попрошу своего водителя забросить тебя в отель, — говорит он, как только мы выходим в терминал Хитроу.

Так как я в чужой стране посреди ночи, то не склонна с ним спорить. На самом деле, я рада и более чем шокирована его предложением.

— Спасибо. Это очень мило с твоей стороны.

Габриэль бросает на меня такой взгляд, будто я веду себя нелепо, но затем понимающе кивает.

— Полагаю, у тебя есть багаж?

— Конечно, — говорю ему, осматривая закрытые магазины по пути. — А у тебя нет? Или, думаю, ты живешь в Лондоне.

— Сейчас мое основное место жительства в Нью-Йорке. Но я держу немного вещей дома в Лондоне.

Размышляя о жизни, в которой летаю по всему миру, и везде у меня есть дом с гардеробом, я почти пропускаю эскалатор к лентам выдачи багажа. Как всегда изящно.

Однако Габриэль шагает в такой манере, как я и ожидала: как мужчина, перед которым все расступаются в разные стороны. Его шаг уверенный, быстрый, спокойный.

Здесь, на земле, я в полной мере могу понять эффект, производимый им на других. Люди реально уступают ему дорогу. Так очаровательно — они просто расходятся, словно пресловутое Красное море, и глазеют, пока он проходит мимо.

И хотя мужская красота Габриэля поистине захватывает, сила его естества почти сбивает с ног. Очень харизматичные люди вызывают у вас желание войти в их близкое окружение, почувствовать себя особенным. С Габриэлем дело обстоит немного иначе: это мужчина, с которым шутки плохи.

Он не разговаривает со мной, пока мы идем, оставаясь сфокусированным на своем телефоне. Видимо, ему нужно ответить на миллион и одно письмо. Его навыки набора сообщений во время ходьбы реально впечатляют, хотя, думаю, всё проще, когда не нужно волноваться о том, чтобы с кем-то столкнуться.

Мы останавливаемся у ленты выдачи багажа.

— Видишь свои чемоданы? — спрашивает он, уткнув нос в телефон.

Наряду с ручной кладью, в которой ношу свою камеру и оборудование — ни за что не выпущу малышей из виду — у меня есть еще два больших чемодана. Обычно я езжу налегке, но «Брайан» предложил мне собрать вещи на длительный период пребывания в стране, если всё же получу эту работу.

— Пока нет.

— Цвет?

— Красный.

Уголок его губ приподнимается.

— Неудивительно.

— Дай угадаю, — спрашиваю я, пока он продолжает что-то набирать в телефоне. — Если бы у тебя был чемодан, он был бы черным, как и твоя бессмертная душа.

Габриэль прячет телефон в карман и бросает на меня взгляд. Веселье отражается в чертах его лица.

— Когда мне всё же нужен багаж, мой чемодан выполнен из темно-коричневой кожи аллигатора.

— Даже не знаю, зачем тебя дразню, — бормочу я.

Опять же, в уголках его губ мелькает намек на улыбку.

— Ты настойчива. Должен отдать тебе должное.

Я замечаю свои чемоданы, но до того как успеваю их схватить, он подталкивает к нам тележку, и мы снова движемся по терминалу. Сейчас десять вечера, и это странно, учитывая, что мы уже провели в самолете целую ночь. С такси не густо, и большинство людей радуются, если удается поймать машину.

От путешествия в одиночку мне становится дурно. Ненавижу приземляться в новом городе среди ночи. Всегда кажется, будто я могу потеряться и остаться спать на лавочке в аэропорту.

Но не сегодня. И еще одна волна благодарности накрывает меня, когда Габриэль ведет нас к черному «Роллс-Ройсу» на обочине, водитель которого уже открыл дверцу.

Габриэль жестом приглашает меня садиться. Но затем хмурится.

— Ты же не собираешься прыгать на сидении и кричать «яхуу»?

Я сердито гляжу на него.

— Знаешь, я не абсолютная деревенщина.

Ладно, возможно, я могла бы так сделать, если бы он не стал об этом упоминать.

— Я находился вместе с тобой в самолете в течение семи часов, — напоминает он, усаживаясь следом за мной в машину.

Приходится стиснуть зубы, потому что машина так хорошо, что пизде-е-ец! Мне хочется потереться щекой о мягкую кожу и поиграть с кучей пуговок на сидении так сильно, что пальцы дергаются.

Габриэль смотрит на меня в течение длительного мгновения, пока водитель закрывает дверцу, издающую глухой тихий звук.

— Валяй, — говорит он, шутя. — Попрыгай уже немного. Ты же до смерти этого хочешь.

Из-за его тяжелого взгляда полуприкрытых глаз и глубокого рокочущего голоса эти слова звучат почти что противозаконно. Я скрещиваю ноги, и взгляд Габриэля следит за этим движением. Веки парня опускаются еще ниже, и вспышка незваного жара проникает под мою рубашку.

— Я в норме, — говорю ему с притворной легкостью.

Он фыркает в ответ. Машина отъезжает от тротуара так плавно и стремительно, что я со вздохом откидываюсь на сидение. Что бы ни случилось дальше, сейчас у меня есть маленькое мгновение абсолютного комфорта.

Мы сидим в тишине, пока авто направляется к Лондону. Я не могу выглянуть в окно без чувства дезориентации просто от того, что здесь левостороннее движение. Так что постоянно продолжаю ждать столкновения со встречной машиной.

Габриэль снова сосредоточился на своем телефоне. На этот раз он разговаривает с кем-то по имени Джулс, засыпая его или ее вопросами о том, готов ли его дом, прибыли ли определенные люди и так далее. Его всё еще прохладный тон голоса успокаивает меня в уютной тишине салона машины.

Я откидываю голову назад и закрываю глаза, пока не слышу его последний вопрос:

— Гостиничный номер готов и полностью обустроен для мисс Дарлинг?

Данная фраза насчет места моего проживания выводит на уровень реальности тот факт, что я и правда собеседуюсь в его компанию. И не могу решить, разочарована этим или взволнована. Может, немного от обоих чувств.

— Ты же не попытаешься поговорить с мисс Джеймс насчет моего найма? — спрашиваю, когда он заканчивает разговор с Джулс.

— Ну, из-за того, что мы провели вместе время в полете? — его бровь приподнимается, а губы сжимаются в линию. — Я был бы полным идиотом, поступив так.

— Твои слова, не мои.

— Ты говоришь, что считаешь меня идиотом? — он выглядит настолько искренне оскорбленным и даже слегка уязвленным, что я тут же чувствую себя крошечной и незначительной.

— Нет-нет. Прости. Не знаю, какого хрена я вообще говорю, — я машу рукой, так как не могу не двигаться. — Я взволнована. Не каждый день раздражаешь своего будущего работодателя в течение нескольких часов.

Небольшая улыбка отражается в уголках его глаз.

— Да ладно, технически я не твой работодатель. Мы с Бренной в некотором роде партнеры. Но я приму к сведению твое раскаяние.

— Раскаяние означает, что я сделала что-то не так. А это еще более неловко.

Улыбка затрагивает его губы, слегка растягивая их. Но он не позволяет ей полностью расцвести. Интересно, увижу ли я когда-то, как этот человек просто берет и улыбается. Интересно, как долго буду иметь возможность узнавать его. Мои шансы на получение этой работы в компании, частью которой он является, кажутся мизерными. Я несдержанный человек.

— Ты так и не скажешь мне, чем занимаешься? — спрашиваю я.

— Можешь загуглить мое имя или Бренны в любое удобное время, — Габриэль указывает на мою сумку, высокомерно кивая. — Давай же. Достань телефон и проверь.

О, меня привлекает эта идея. Очень. Но кажется, будто это жульничество.

— Быть может, я хочу, чтобы ты доверял мне настолько, что рассказал сам.

С его губ срывается тихий звук.

— Дело не в доверии. Я едва ли считаю это секретом, учитывая, что ты и так всё скоро узнаешь. Дело в уважении к чрезмерному, но, видимо, непреклонному желанию Бренны держать тебя в неведении до момента собеседования.

Я откидываюсь на кожаное сидение, издавая звук «пф».

— Ты прав. Я тоже буду уважать ее желание. Но это означает, что мне придется включить свое воображение.

— Не сомневаюсь, что, когда мы прибудем, ты станешь приглядывать за мной, словно за международным шпионом, — заявляет парень, хотя в его глазах заметно веселье.