— Раньше было весело, — все, что умудрился прошептать Роберт.

Тело будто перестало реагировать по принципу «борись или беги». Поблизости не было никого. Мать торчала в кухне, о чем свидетельствовал сладкий аромат пирога. Остальные тоже отсутствовали. Остались лишь статуи, поля и деревья. Было так приятно, что Роберту пришлось подавить чуть не вырвавшийся из горла стон, спровоцированный умелыми руками, что устремились от шеи к лицу.

Натан жестом показал развернуться, и Роберт без колебаний встал к нему спиной. Вряд ли мужские прикосновения когда-то приносили столько удовольствия. Если, конечно, не считать той ночи почти неделю назад, когда он отбросил в сторону все принципы и затерялся в Натане.

Спрей растекался по всей спине, но сначала Натан дотронулся до лопаток.

— Ты такой огромный, — прошептал Натан. — Устанешь мазать.

Теперь он вроде бы стоял еще ближе. Настолько близко, что Роберт чувствовал щекотавшее спину дыхание, а исходивший от тела жар опалял сильнее сентябрьского солнца.

Роберт бессильно хмыкнул и, устыдившись собственного голоса, решил промолчать. Привалившись к стене, он закрыл глаза и прислушался к шепоту ветерка. Массаж Натан делал методичный: руками поднимался вплоть до затылка и большими пальцами давил на спину.

Роберту хотелось мурлыкать. Вместо того чтобы небрежно распределять крем, Натан разминал тело. Стало так тихо, что Роберт будто кожей чувствовал шелест листвы и пение птиц.

Натан добрался до поясницы, и Роберту, чтобы не всхлипнуть от наслаждения, пришлось закусить губу. Он понятия не имел, как тормознуть происходящее, правда, отчасти и не хотел останавливать прикосновения. Дурные прикосновения.

Ведь он не гей.

Он никогда себя таким не считал, и тем не менее член моментально напрягся, когда скользкими пальцами Натан провел по бокам вверх-вниз. Он подался еще ближе и теперь дышал в затылок, а сосками чуть касался спины, отчего Роберта пронзил электрический разряд, а само по себе прикосновение будто перевернуло всю душу.

Он издал тихий гортанный стон. Натан не прижимался к нему бедрами, но находился настолько близко, что по всему телу у Роберта бегали мурашки.

Непозволительное блаженство. Запретное и неправильное. И все-таки больше всего на свете Роберту хотелось одного: чтобы Натан обхватил рукой член. Хотелось прижаться к Натану и потереться об него, раззадоривать до тех пор, пока он не перестанет лукаво улыбаться и не потеряет самообладание. Натан смотрелся прекрасно, когда тяжело дышал и извивался, доведенный до безумия удовольствием, которое мог доставить только Роберт.

Даже прикосновения мягких губ к плечу не послужили сигналом к пробуждению. Наоборот, нежные поцелуи вызывали лишь трепет. Несмотря на все пережитое, Натан все равно хотел целовать Роберта. И не только. Он обнял Роберта и опустил ладони на живот, внаглую прильнув обнаженной грудью к спине. И вот он, набухший член, который не могла скрыть даже джинсовая ткань.

— Как же ты меня заводишь, — прошептал Натан.

Это уже чересчур. Прислонившись лбом к стене, Роберт прижался задом к твердому члену. Дыхание превратилось в хрип. Натан, обжигая прикосновением, скользил рукой все ниже и ниже и наконец-то слегка дотронулся до промежности, а Роберт, качнувшись вперед, уловил далекие звуки. Все происходило будто в замедленной съемке: он повернул голову, чтобы заглянуть Натану в глаза, но быстро стучавшее сердце внезапно замерло.

К ним мчались несколько черных машин.