Человечность Кейти подняла еще один вопрос. Изменившиеся дети с которыми мне пришлось столкнутся говорили, что человеческие дети изменяются, превращаясь в лошадей. Если процесс уже начался, мне бы не хотелось чтобы Квентин видел ее, пока мы не сделаем все, чтобы вернуть ее в человеческий облик.

«У нас есть проблема, — он посмотрел на меня удивленным взглядом, я подняла руку, говоря — мне нужно, чтобы ты был спокоен, пока мы будем это обсуждать, хорошо? — он кивнул головой. — Окей.»

Опустив руку, я объяснила, что видела за короткое время в плену у Слепого Майкла, и что мне сказали. Глаза Квентина сузились, когда я говорила, и когда закончила, он холодно спросил: «Почему ты не упомянула об этом раньше?»

«Потому что не было времени. Мне жаль, и ты можешь ненавидеть меня, если хочешь, но даже если бы я сказала тебе раньше, это не изменило бы того, где мы оказались, при этом, нужно спасти всех пленников. Все в порядке? — Он неохотно кивнул. — Окей. Сначала мы пойдем за остальными.»

Не нужно было так говорить. Он сидел в вертикальном положении, дрожа от ярости.

«Мы не откажемся от нее только потому, что она человек! Мы…»

«Замолчи! — зашипела я. — Сначала нам нужно пойти за другими, потому что их больше, и они с гораздо меньшей вероятностью будут травмированы всем этим. Ты сам сказал, что Кейти ничего не знает о фейри. Как, по-твоему, она с этим справляется? — он осел, выражение лица стало мрачным, и я кивнула. — Именно. Сначала мы спасем остальных, потому что они могут помочь нам ее найти, а если нет, то, по крайней мере, у них меньше шансов усложнить ситуацию.»

«Отлично,» — пробормотал он.

«Возненавидишь меня позднее», — сказала я. Будет еще время побеспокоится о Кэти после того, как мы найдем других детей, но это была настоящая проблема. Как мы должны были их найти? Я перевернула свечу в руке, бормоча: «Ты можешь попасть туда и обратно светом свечи…»

«Тоби?»

«Просто думаю вслух о том, как нам это сделать. Мы ведь не хотим открыть неправильную дверь.»

«Нет,» — согласился он. Никто из нас не хотел видеть, какие скелеты Слепой Майкл может держать в своем шкафу.

Я покачала головой: «Должен быть способ найти их. Слепой Майкл должен играть честно.»

«Почему? — Квентин нахмурился. — Что он сделает?»

«Правило. Это детская игра, и они всегда справедливы — вот что делает их достойными победы, — Я снова повернула свечу. — Должен быть какой-то способ.»

«Ох, — он вздохнул. — На самом деле я тебя не ненавижу.»

«Знаю, — я остановилась, глаза расширились, когда я смотрела на свечу. Игра была честной. Игра должна была быть честной. — Подожди-ка секундочку.»

«Что?»

Попросив его замолчать, подняла свечу. Луидэд использовала мою кровь, чтобы создать ее, и она пела мне. Я опять и опять обнаруживала, что большая часть моей силы в моей крови; должен был быть способ использовать его. Казалось, что все в землях Слепого Майкла было основано на сломанной, детской логике, все стихи и прыжки через скакалку. Если в рифме сказано, что я могу добраться туда и обратно светом свечи, я, вероятно, могу это сделать, главное чтобы это была правильная свеча. Это была единственная зацепка. С тем же успехом я могу попробовать.

«Сколько миль до Вавилона? Я боюсь, что мы потеряли свой путь, — пробормотала я, игнорируя подозрительный взгляд Квентина. — Можем ли мы добраться туда и обратно при свете свечи…» Я запнулась в конце, сыпля про себя проклятия. Рифмы никогда не были моей сильной стороной.

«До наступления рассвета?» — закончил Квентин, положив руку на мою. Я бросила на него благодарный взгляд, когда пламя изменило цвет, превратившись из синего в горячее янтарное золото.

Это было не единственное изменение. Ручейки воска начали стекать по бокам, полосами на ранее гладкой поверхности. Никакой реальной крови не было, но я почувствовала, как покалывает ожог кровной магии. «Это наша совместная реплика, — сказала я, стоя. — Давай.»

«Куда мы идем?»

«Если это работает, к детям, а если нет, — добавила я шепотом, — прямиком в ад.»

Пламя сияло, пока мы мчались от здания к зданию, одновременно пытаясь обогнать воск и наших невидимых преследователей. Пламя уменьшалось всякий раз, когда мы выбирали неправильный поворот, направляя нас и потребляя воск с пугающей скоростью. Мы бежали до тех пор, пока во мне не появилась уверенность, что больше не могу бежать, и я собирался остановиться, когда пламя вспыхнуло, снова посинев. Забуксовала. Квентин не успел так же быстро отреагировать; он остановил себя ухватившись за мое плечо, чуть не сбил нас обоих. «Эй! — запротестовала я. — Помни, ты больше, чем я!»

«Извини — сказал он, выпрямляясь. — Почему ты остановилась?»

«Думаю нам сюда,» — я указала на ближайшую дверь. Она была сделана из грубой древесины вставленной в плохо собранный каркас, и стены вокруг нее были более неповрежденными, чем у других зданий. Воск перестал плавиться. Я восприняла это как хороший знак.

«Что же нам теперь делать?»

«Вломимся внутрь. Вот подержи» — вручила ему свечу и развернулась чтобы осмотреть дверь. Забавы ради я подергала ручку. Заперто. Ничего другого я и не ожидала. Вытащив нож, я вставила его в замочную скважину и крутила до тех пор, пока он не вошел так глубоко, как было нужно.

«Что ты делаешь?» — Спросил Квентин.

«Подожди».

Девин научил меня многим вещам, включая открытие закрытых дверей. Он сказал, что я одна из лучших учеников, которые когда-либо у него были. Немного пошевелила ножом, попадая именно туда, куда я хотела и ударила кулаком по ручке. Замок поддался, и дверь легко распахнулась.

Квентин разинул рот. Поднявшись, засунула нож обратно за пояс и забрала свечу.

«Один из многих навыков, которые можно извлечь из потраченной впустую молодости», — сказала я и вошла внутрь.

Комната была темная и квадратная, наполненная шорохами и маленькими, сгорбившимися фигурами, которые, казалось, пытались залезть на стены. Подняла свечу, чтобы посмотреть, что это такое, и маленький голос из задней части комнаты спросил: «Тоби? Это ты?»

О, благодарю Мейв; мы были в правильном месте.

«Радж? — переспросила я. — Выходи, малыш. Это я.»

Тени снова зашуршали, разделяясь на детей. Они цепляются друг за друга, очевидно, испугавшись, и я не могла их винить. Один шагнул вперед, держа высоко поднятую голову, пытаясь выглядеть как-будто не боится. Я опустила свечу, чтобы свет не причинял боль глазам, но даже в темноте было невозможно не заметить синяки, покрывающие его лицо и плечи. Хоб, с которой он сбегал ранее, вышла, опираясь на его руку, хромая; она выглядела так, как будто ее избили еще больше чем его.

Радж остановился, серьезно глядя на меня: «Октобер. Ты пришла.»

«Я пришла», — сказала я. Квентин молчал позади меня, наблюдая.

«Тетушка Берди? Это действительно ты? — голос был мягким и обеспокоенным, как будто она ожидала что ее могут заставить замолчать в любой момент. Я застыла. Джессика всегда была одной из самых уверенных детей, которых я когда-либо знала. Слышать, как она говорит …

Слепой Майкл должен умереть. Другого варианта не было.

«Да, детка, — сказала я. — Это я.»

Это было все, что ей нужно. Джессика выбежала из задней части комнаты, таща Эндрю вместе с собой и обняла меня. Мой рост — или его отсутствие — казалось, не имеет значения; Я сказала правильные слова. Она уткнулась лицом в мое плечо, всхлипывая: «Я была так напугана.»

«Знаю, детка, — сказала я, поглаживая ее волосы свободной рукой. Я посмотрела вниз на Эндрю, который сменил хватку своей руки с руки Джессики на мой пояс. — Ты в порядке?»

«Мы пойдем домой? — спросил он. — Больше никаких плохих парней?»

Я кивнула: «Да. Мы возвращаемся домой. Мы все отправляемся домой, — подняла глаза и спросила Раджа, — сколько вас там?»

«Много, — сказал он, даже не пытаясь скрыть свое изнеможение. — Пять из двора моего дяди, и гораздо больше из остальных.»

«Там по крайней мере двадцать, тетя Берди, — прошептала Джессика. — Они действительно боятся».

О, корни и ветки. Моя сделка с Слепым Майклом охватывала только моих детей; это все, что он мне обещал. Но в этом аду я не могла оставить остальных.

«Все вставайте и идем, — сказала я. — Мы выбираемся отсюда.»

Дети — это дети, независимо от того, имеют они острые уши или нет, и иногда иллюзия власти — это все, что им нужно. Они оторвались от стен и пошли к нам, сопя и плача. Джессика была права; их было больше двадцати, смесь из подменышей и чистокровных. Они были одни и по праву боялись того, что произойдет. Я бы не смола оставить их, если бы даже захотела.

«Квентин, Радж, каждый из вас возьмите группу из десяти человек, — сказала я, глядя на тех, кто, казалось, меньше всего упал духом. — Я позабочусь об остальном. Спайк, следи за охраной, хорошо?»

Розовый гоблин загремел своими шипами и спрыгнул с моего плеча, выпрыгнув из зала.

Это была единственная реальная мера предосторожности, которую я могла предпринять. Вознося безмолвную молитву всем богам, у которых было время послушать подменыша, который не знал, когда нужно остановиться. Развернувшись я вывела нашу пеструю группу в тень искусственной ночи Слепого Майкла.