Твой последний первый день
Мэрион Уилер лежит, свернувшись комочком, на полу основного грузового лифта Зоны 41, который едет вниз, и сжимает в руках блестящий красный лучемёт, длиной почти с неё саму. Вместо ствола у лучемёта два длинных зубца, а приклад состоит из причудливо асимметричной массы трубок, больше похожей на швейцарские часы или маленький кишечник, чем на оружие. Лучемёт проходит под номером SCP-7381 и был создан на давно погибшей планете — если посмотреть непредвзято, не такой уж и далёкой — которую традиционная астрономия пока ещё не разглядела.
В Зоне 41 и в умах всех, кто работает в Зоне 41, бушует ураган насилия и разрушения. Перекрытия осыпаются под ударами, вместо штатной аптеки в стене здания зияет дыра. Оружейная погребена под завалами — именно поэтому Мэрион пришлось пробежаться через девятый участок и взять в руки аномальное оружие. Оперативники отдела антимеметики, которые иногда встречаются ей в коридорах, уже разбиты. Кое-кто из них лежит в позе эмбриона и бредит, а жизнь в них угасает вместе с памятью, по воспоминанию за раз. Другие поражены комплексом идей, которые побуждают их изрыгать гортанные фразы на незнакомых языках, доставать ножи — ничего огнестрельного — и обрабатывать ими безумных жертв, друг друга и себя самих.
Уилер не может узнать ни одного из них. Их лица неправильные все до одного, искажены ненавистью, отчаянием и мстительным злорадством. Она пыталась избегать схваток, но всё же ей пришлось убить одного мужчину в порядке самозащиты. При выстреле в область сердца SCP-7381 попросту убрал цилиндр материи диаметром в полметра, верхняя часть торса и нижняя челюсть исчезли. Мужчина развалился на четыре части и упал. Луч SCP-7381 невидим, не производит шума и не даёт отдачи. Всё равно, что стрелять из детского пистолетика.
Уилер скована страхом, но гнев всё же сильнее.
— Это перебор, — заявляет она во всеуслышание, силой воли возвращая сердцебиение к нормальному ритму. — Я не могу с этим бороться. Я и не должна с этим бороться. Мать вашу, я на этой работе первый день!
Но много ли в этом смысла? Уилер смотрит на своё отражение в тёмном стекле приборной панели лифта, мысленно ощупывает внутренности собственного черепа и анализирует собственное мышление. Там обнаруживаются намёки, которые было бы сложно изложить человеку, знающему её хуже, чем она сама. Она не думает, как новичок. Она инстинктивно дробит задачу на составляющие, как это должен делать опытный оперативник Фонда. Блин, да новичок не смог бы провести подробный психологический самоанализ такого сорта. Новичок бы об этом даже не подумал, а просто задохнулся бы.
— Первым делом, когда оно меня увидело, — объясняет она своему отражению — оно сожрало всё, что я знала про Отдел. И всё, что я знала о нём. Если у меня был какой-то план, оно и его сожрало. Но я осталась собой. А значит, я снова могу сформулировать этот план. Он уже у меня перед глазами, надо просто его увидеть. Будь я мной, какой бы у меня был план?
Она рассеянно чешет левое запястье.
— Думаю, разумно было бы в первую очередь принять что-нибудь сильнодействующее из мнестиков, — бормочет она. — Укрепить разум, чтобы оно не смогло стереть остальные пункты. Чёрт. — Ближе всего мнестические препараты можно было бы взять в аптеке Зоны, но аптека уже разрушена, да и лифт в любом случае движется вниз, отдаляясь от аптеки.
Нет. Стоп. Аптека разрушена? Откуда я это знаю?
Ну, потому что она там побывала. Она помнит, как нашла провизора, раздавленную шкафчиком с лекарствами — череп превратился в невразумительную красную кляксу. Она помнит, как пол разрывался под ногами, и как ей едва удалось выбраться живьём из той области здания.
Она помнит… блочный модуль ярко-оранжевого цвета с огромной чёрной буквой «Z». От этого у неё чуть не останавливается сердце. О Боже. Что я натворила?
Она помнит десятки предупредительных знаков на упаковке, помнит трёхфакторный процесс авторизации, который дал ей доступ к закрытому на замок контейнеру внутри модуля. Она помнит медицинский информационный бюллетень в сантиметр толщиной, который отбросила в сторону. Закатав левый рукав, она находит свежий след от укола иглой с капелькой запёкшейся крови, и вспоминает, как ставила укол.
Это и был мой план? На такие меры надо идти для борьбы с SCP-3125? Я себя убила…
Мнестики класса Z — последнее слово в области биохимического укрепления памяти. Средства этого класса необратимо уничтожают способность мозга забывать. В результате они дают совершенную фотографическую память и полный иммунитет к антимеметическим воздействиям любой силы.
Доза начинает действовать. Уилер не читала бюллетень, потому что и без того знала его наизусть. Она знала всё, что с ней произойдёт. Она уже чувствует, как её разум твердеет, подобно стали, и нарастающие симптомы сенсорной перегрузки огромной силы.
Она может видеть всё.
На приборной панели лифта есть лишние кнопки, самая нижняя из которых — минус тридцатый этаж — уже каким-то образом нажата её рукой. Стены лифта исцарапаны надписями, оставленными теми отчаявшимися людьми, саму концепцию бытия которых стёр из реальности несколько лет назад Аластер Грэй, антимеметик летального действия, который низвёл их до уровня призраков. В одном углу лифта лежит половина трупа, который невозможно опознать. Он так глубоко отдалён от реальности, что даже мухи не могут его почуять, а мёртвые клетки асимптотически исчезают из реальности с течением лет.
На том месте, где она сидит, расположилась пригоршня крохотных белых червей, которые исследуют пол лифта. С отвращением Уилер отползает прочь, вытряхнув при этом ещё парочку из своих волос. Эти черви — едва ли не самые широко распространённые организмы с одной из самых удачных антимеметических маскировок на планете. Они обитают повсеместно и водятся в каждом помещении.
Она слышит протяжный тревожный гул, непрекращающийся рёв, похожий по ощущениям на фоновый шум, и этот гул всё нарастает. Как будто он сопровождал её всю жизнь, но только сейчас она начала его слышать.
Слишком много информации. Слишком много звука, слишком много света. Если открыть глаза, ощущения такие, словно в них пучками втыкают иглы. Мэрион зажимает уши ладонями, закатывает глаза. Даже в таком состоянии она ощущает дрожь медленно опускающегося лифта, жар воздуха от вышедшего из строя кондиционера и то, как движется одежда на коже. Зрение наполняется чем-то, похожим на галлюцинации. Сенсорный аппарат человека обыкновенно порождает гигантские объёмы данных, но мозг адаптирован к тому, чтобы отбрасывать подавляющее большинство этих данных почти сразу. Воздействие на мозг таким образом, чтобы он их сохранял, крайне опасно даже в очень краткосрочной перспективе.
Уилер отнимает ладонь от уха ровно на столько, чтобы ударить кулаком по металлической стене лифта и ссадить две костяшки. Боль даёт ей точку опоры, воспоминание, которое кричит чуточку громче, чем все остальные.
И она находит план. Она его не помнит, она вытягивает его шаг за шагом из базовых принципов всего за несколько минут, как делала до этого сотню раз.
— Я знаю, как одолеть тебя, — произносит она.
— Нет, — обращается к ней SCP-3125. — Не знаешь.
Лифт останавливается на тридцатом подземном этаже, створки его дверей со скрежетом разъезжаются. В течение какого-то долгого времени открытый лифт стоит на месте. Сверху, из шахты, доносятся звуки того, как превращаются в крошево всё новые части Зоны 41.
Мэрион, по-прежнему лёжа в углу, вяло произносит:
— У SCP-3125 нет голоса.
— Ещё как есть, — отзывается тот.
— SCP-3125 — пятимерная аномальная метастазирующая масса дурных мемов, дурных антимемов и всего в этом диапазоне, которая просачивается в нашу физическую реальность. Она не обладает ни разумом, ни сознанием. Она неспособна общаться. У меня слуховые галлюцинации.
— Знаешь, что я в тебе терпеть не могу, Мэрион? — фыркает SCP-3125. — Ты постоянно, неизменно всё делаешь не так… но всё же по-прежнему жива. Столько проигранных битв, столько лет всей этой проигранной войны, но каким-то образом ты всегда выходишь из этих переделок без единой царапины, дуриком, на чистом везении. Ты всегда последняя уцелевшая. Не заслуживаешь ты такого везения. Никто не заслуживает.
Пока он говорит, Уилер тяжело опирается на лучемёт, как на костыль, и поднимается на ноги. Упирается плечом в стену кабины лифта, по-прежнему не открывая глаз. Собравшись с силами, она разжимает веки. Перед ней — пустой коридор. В дальнем конце коридора — шлюз из сверхупрочнённого белого сплава в фирменном стиле Барта Хьюза, достаточных размеров, чтобы мог проехать грузовик. Рядом со шлюзом — панель. Снова закрыв глаза, Мэрион ковыляет вперёд, помогая себе лучемётом и нащупывая путь вытянутой рукой.
— Должен кто-то быть последним, — проговаривает она сквозь зубы. — Должен кто-то быть лучшим.
— Твоя команда мертва, — говорит SCP-3125. — Разум каждого из них был выдернут, как глазное яблоко. Теперь это пустые люди, с дырой на том месте, где были их мозги. Кончилась война! Наконец-то! Осталась только ты, Мэрион, отдел из одного сотрудника! И ты умираешь от передозировки мнестиков в двух сотнях метров под землёй, никому нет до тебя дела, никто не знает, что ты жива, а против тебя — бессмертная, неубиваемая идея.
Уилер доходит до шлюза и вслепую шарит по панели, пока не находит разъём для своей карточки доступа. Несколько секунд ничего не происходит, потом загорается зелёная лампочка, размыкаются огромные механические запоры и дверь отъезжает в сторону, производя не больше шума, чем раскрывающийся лепесток цветка. Хьюз всегда придерживался мнения, что шум — признак некачественной инженерной работы.