Моя храбрость улетучивается.
— Ну? — снова спрашивает он.
— Я не помню! Зачем тебе?
Кажется, он понимает, что ведет себя слишком грубо, и снова успокаивается.
— Это не имеет значения. Не сейчас. Ешь, Мия. Все хорошо.
Я не могу. Желудок скручивается в узел.
— Зачем ты о них спрашиваешь?
Он переводит взгляд на свой бокал. Слегка взбалтывает жидкость.
— Просто.
Я на это не куплюсь. Пытаюсь успокоиться, но не могу. Отрезаю кусок мяса, засовываю его себе в рот и начинаю показательно жевать.
Джекс протягивает руку через стол и касается тыльной стороны моей ладони, которой я держу ножку бокала.
— Это наше время. Я не испорчу его.
Мой живот слегка сжимается. Я сглатываю.
— А твои родители? Они тебя оставляли?
Он наклоняет голову, словно решая, что сказать, и говорит:
— Конечно. Они были Мстителями. У них были задания.
Я задыхаюсь и дергаю рукой с бокалом, прерывая прикосновение.
Он думает, что мои родители были Мстителями? Пью шампанское и понимаю, что пузырьки заставляют меня кашлять. Вновь беру вино.
— Спокойно, Мия.
— Так вот, что ты думаешь? — бормочу я. — Что мои родители были такими же, как ты? — Я качаю головой. — Нет. Они были нормальными, обычными. Отец работал в банке, а мама флористом на полставки.
Он не сводит с меня глаз. Не знаю, верит ли мне, или думает, что я заблуждаюсь.
— А твоя тетя?
Я хмурюсь. Мы вернулись к больной теме.
— Не помню. Она всегда была рядом.
— Она всегда была независима и богата? Ты проверяла ее счета после смерти?
— Нет.
— И тебя не интересовало, как она содержала дом и оплачивала счета?
— Она продавала сено. Соседи платили ей за аренду земли.
— И этого хватало? — Джекс не сдается.
Во мне начинает закипать злость.
— Ей много не требовалось. Ей не нужно было платить по закладной. Только электричество, газ и кое-какие мелочи.
Джекс отрезает кусок мяса с такой силой, словно кого-то убивает. Он ведь раньше делал это. Мое беспокойство достигает пика. Я должна знать, кто этот человек.
— Как ты его убил? — выпаливаю я.
Он останавливается, не донеся вилку до рта.
— Кого?
— Парня. Того, из-за которого тебя посадили.
Он опускает вилку обратно.
— Задушил.
— Руками?
— Руками.
Я смотрю на его руки. Красивые. Сильные. Я все еще вижу их на своем теле, его пальцы на своей коже. И они кого-то убили.
— Почему?
Он берет вино и делает глоток, прежде чем ответить. Смотрит на меня.
— Потому что у меня сложилось впечатление, что он торгует молодыми девушками.
У меня отвисает челюсть. Черт, и я бы за такое убила.
— Но ты ошибся?
— Нет. Но я не знал, что он тоже Мститель.
— Но убить его было правильным, верно?
Джекс держит бокал обеими руками.
— Я не отношусь к убийству легкомысленно.
— Откуда ты знаешь, кого убивать, а кого нет?
Он крутит бокал, пристально глядя на вино.
— Вообще-то, если в тебя стреляют, можно и убить.
— А тот парень. Он стрелял в тебя?
— Это не важно. Он был Мстителем. А своих нельзя убивать. — Наши взгляды встречаются.
Мне приходится прочистить горло, прежде чем я могу что-то сказать
— Но ты Мститель, и они пытаются убить тебя.
— Это другое дело. У них приказ. — Не сделав ни глотка, он ставит бокал на стол и берет вилку.
— А приказ на убийство когда-нибудь отменяют? — спрашиваю я, чувствуя, как колотится сердце.
— Не знаю, — говорит он, вертя вилку в макаронах. — Раньше Мстителей не было.
Моя спина натянута, как струна. Руки сжаты в кулаки. Я не вижу способа выбраться отсюда. Как долго мы сможем бежать от них?
Мое лицо горит. Беру вилку, пытаясь успокоиться. Но я ведь этого хотела? Быть с Джексом. Пойти с ним, невзирая на последствия. Но теперь мой дом разрушен. Я все потеряла. Внезапно вспоминаю о тайнике под полом.
— А пожарные не найдут вещи Мстителей? — спрашиваю я. — Разве они не поймут, что что-то не так?
Джекс качает головой.
— Все будет улажено.
— Неужели? Вы, ребята, контролируете и пожарную часть?
Джекс медленно и чувственно проводит пальцем по верхнему краю бокала.
— Контроль — слишком сильное слово, но мы приложили руку ко всему, что имеет значение.
— Не понимаю, как Мстители могут быть такой большой тайной. — Я кладу вилку. Нет смысла пытаться есть. — Люди должны знать.
Джекс наклоняется вперед, его серо-голубые глаза пристально смотрят на меня.
— Сколько в мире неразгаданных тайн? Нераскрытых дел? Сколько НЛО видели? Сколько статей, которые так и остаются загадками?
— М-много, — заикаюсь я. — Но обычно это потому, что никто не знает всех фактов.
Он откидывается на спинку стула и потягивает вино.
— Именно. Потому что Мстители не раскрывают всего. Мы вершим правосудие по-своему. Люди верят в карму, в то, что плохие будут наказаны. Мстители — плохие люди. Мы — карма.
Я складываю руки на коленях. Джекс кажется таким напряженным, таким пугающим, когда так говорит.
— Ты когда-нибудь ошибался?
Он пожимает плечами.
— Возможно. Но у нас самая большая информационная сеть в мире.
— И все Мстители живут двойной жизнью? Никто не знает, чем они на самом деле занимаются?
— Не все. Некоторые предпочитают оставаться под землей. Большинство сотрудников бункера постоянно живут там.
Я беру бокал с шампанским и выпиваю его. Пузырящаяся жидкость стекает по моему горлу, охлаждая живот. Делаю глубокий вдох, рассматриваю комнату, красивый декор, безупречный стол и мужчину, сидящего напротив.
Я пытаюсь представить, как так можно жить. Все, что захочешь, — твое. Все вокруг, готовое действовать по первому зову.
Информация о ком угодно, головоломки, которые нужно решить, преступления, которые нужно раскрыть. Люди, которых нужно спасти или наказать. Никаких препятствий. Ни судей, ни присяжных.
Опасность. Нет места ошибкам.
И все же я хочу этого. Я не могу прятаться или бояться дотянуться до него.
Я не родилась в этом мире, но мне кажется это правильным.
Я должна быть с Джексом. Я должна показать себя.
Думаю о своей матери и фотографии, которая, скорее всего, уничтожена. Но я храню ее в своем сердце. Я словно снова вижу, как развеваются ее волосы, а в глазах безрассудство. Помню, когда я была маленькой, мама взяла меня на руки и сказала, чтобы я никогда никого не боялась: «Только то, что кто-то пытается напугать тебя, не значит, что ты должна бояться».
Я не буду бояться. И я придумаю способ остаться с Джексом, быть достойной его. Просто я не знаю с чего начать.
Но сейчас это не имеет значения, потому что Джекс поднимается из-за стола и приближается ко мне. Его глаза светятся желанием.