Глава 4

Мия

Прибытие в этот модный отель не будет похоже на наши предыдущие посещения. Во-первых, я не связана. Во-вторых, сейчас не середина ночи. И, наконец, мы зайдем не через черный ход с людьми, которые знают, кто такой Джекс. Мы здесь инкогнито.

К счастью, мне не нужно заходить в пижаме, покрытой сеном. По дороге мы встретились с племянником Армонда, Бринком, в кофейне какого-то маленького городка. Парень был нагружен двумя огромными чемоданами с одеждой, обувью, средствами по уходу и девчачьими аксессуарами. И среди всего этого, естественно, были черные закрытые туфли на шпильках.

Ох уж этот Армонд.

Джекс не говорил, куда мы направляемся, пока внезапно не свернул и не остановился у вывески «Джо Карли». Он нахмурился, словно его что-то озадачило, но, когда я спросила о причине, все, что он сказал, было:

— Я знал Карли в Вегасе, и «Хо» в названии смотрелось бы лучше.

Не могу представить, чтобы в присутствии Джекса у женщин были бы другие мысли, кроме как шлепнуться у его ног, но есть еще Джована. Она пытается его убить. Хотя иногда я понимаю ее.

Роюсь в чемодане в туалете кофейни и выбираю джинсы и ярко-изумрудный свитер, а темно-синие балетки заставляют меня снова чувствовать себя нормально. Ловлю себя на мысли, что скучаю по обуви из бункера. Теперь она, вероятно, стала кусочками кожи и схем в моем разрушенном доме. Мое первое задание у Мстителей провалено.

Джекс кажется расслабленным, когда мы въезжаем в Нэшвилл. Стараниями Армонда, он снова в одном из своих модных костюмов. Сейчас на нем темно-серая тройка в тончайшую полоску.

Пока мы едем, он снимает пиджак и бросает его на заднее сиденье. С расстегнутой рубашкой и закатанными до локтя рукавами Джекс кажется непринужденным. Он ловит мой взгляд и кивает, показывая, что заметил мое внимание. Это не совсем жест любви, но я принимаю его. Джекс редко улыбается, и я так рада, что нахожусь здесь и с ним, что больше ни о чем не прошу.

На подъезде к отелю во мне все затрепетало внутри, когда я представляла, что будет дальше. Мой пульс учащается, когда я вспоминаю прошлую ночь. Кровь устремляется вниз, вызывает легкую боль, но эта боль ничто по сравнению с тем, что я хочу чувствовать. Даже книги, которые я читала, не готовили меня к таким ощущениям.

Внимание Джекса приковано к дверям, швейцарам. Он изучает угрозы, пока паркует машину. Затем его взгляд останавливается на мне, и мужчина успокаивается. Под его взглядом исчезает и мое волнение. Я подхожу ему. Но он еще не знает или не хочет признать это.

Швейцар открывает входную дверь, и носильщик начинает вытаскивать наши чемоданы из багажника. Как только мы зашли, нас остановил пожилой джентльмен в костюме.

— Виконт Арджетти, — произносит он. — Мы договорились о раннем ужине в Вашем номере, и шампанском, которое Вы просили. Вот Ваш ключ и пропуск на лифт VIP-этажа. Пожалуйста, дайте знать, если я могу чем-то помочь. — Он кланяется так, словно Джекс член королевской семьи.

— Есть один вопрос, — говорит Джекс.

— Конечно, сэр. — Этот человек сама любезность.

— Я был бы признателен, если бы нам разрешили использовать выход, который менее, — Джекс окидывает взглядом вход в отель, — общественный.

— Конечно, сэр, — говорит мужчина. — Вам стоит лишь позвонить. Я отправлю лучшую охрану для Вашего сопровождения.

— Спасибо. Замечательно. Моя жена ждет ребенка, и мы хотели бы избежать любого стресса.

Мужчина снова кланяется.

— Мои поздравления, сэр. Мы сделаем все возможное, чтобы никто не заметил Вашего прибытия или отъезда.

— Благодарю. — Джекс берет меня за руку и ведет через вестибюль.

Когда мы подходим к лифту, я шепчу:

— Виконт? Ждет ребенка?

Джекс слегка улыбается.

— Уловка, которая гарантирует нам защиту и конфиденциальность.

Он касается моего живота.

— Все хотят защитить ребенка.

— Ты ужасен, — шепчу я, в то время как во мне все переворачивается от его прикосновения и мысли о ребенке от этого мужчины. Интересно, что нужно сделать, чтобы он сделал обратную вазэктомию.

— Ты даже не представляешь, насколько, — говорит он и нажимает кнопку верхнего этажа. Кнопка мигает, но лифт не двигается, пока Джекс не проводит карточкой-ключом на панели. Мы начинаем плавно подниматься.

Когда двери открываются, я на мгновение застываю. Вместо коридора мы оказались в большом холе, освещенном солнцем. Всюду стоят диваны, в одном углу расположен бар с молчаливым барменом. У этой комнаты четыре двери, по две с каждой стороны. Джекс ведет нас направо и открывает вторую дверь.

Если я думала, что отель в Сент-Луисе был шикарным, то даже не знаю, как назвать этот.

В одну из стен встроен камин, такой большой, что в него можно войти. Над ним картина с девушкой, играющей на пианино. Здесь также есть бар, за исключением бармена, полностью заполненный бутылками. И рояль в углу.

Как и гостиная, одна стена от пола до потолка полностью стеклянная. Нэшвилл раскинулся внизу, такой красочный и яркий в лучах вечернего солнца.

— Красиво. — Я подхожу к роялю и провожу пальцами по клавишам. — Играешь?

— Редко, — отвечает Джекс. Он подходит к бару и достает бутылку шампанского из ведерка со льдом. Пока он открывает ее, я замечаю арку и иду туда. Она ведет в столовую с таким же видом из окна. Круглый стол уставлен блюдами. Две зажженные свечи. На столе открытая бутылка вина в ожидании, когда ее разопьют.

— На этот раз ты меня кормишь, — бросаю через плечо. — Должно быть, я поднялась на ступеньку выше.

Кладу руку за спинку кресла. Все в этой комнате нежно-голубое. Стены. Стул. Скатерть. Даже посуда. Я словно во сне.

Джекс подходит ко мне сзади.

— Да, и даже на несколько ступенек, — говорит он, и по обе стороны от меня появляется по бокалу шампанского.

Я беру один, и Джекс разворачивает меня лицом к себе. Мы отпиваем по глотку. Напиток восхитительный, пьется легко, как вода. Джекс смотрит на меня, и я дрожу под его взглядом. Даже несмотря на прошлую ночь, я не знаю, чего ожидать.

— Наверное, у меня в волосах осталось сено, — выпаливаю я.

Мужчина улыбается мене одной из тех редких улыбок, и я готова поклясться, что он будто светится изнутри.

— Ты всегда говоришь неожиданные вещи.

— Я знаю. И это проклятие. — Боже, как неудобно. Почему его заинтересовала такая провинциалка из маленького городка?

— Нет, это мило. — Он берет мой бокал и ставит на стол. Затем подводит к столу и отодвигает для меня стул. — Давай что-нибудь поедим, а потом позаботимся о сене.

Мое лицо горит, но я слушаюсь. Заглядываю под серебряную крышку, от моментально распространившегося запаха жареного стейка и пасты под сливочным соусом рот наполняется слюной.

Джекс снимает крышку и с подозрением смотрит на еду.

— У тебя нет прибора, проверяющего еду на яды? Если боишься, то я могу попробовать первая.

Джекс берет вилку.

— Это мое проклятие. Не доверяю еде.

Если бы меня дважды травили в отелях, я, вероятно, тоже не доверяла бы еде.

— Предложение в силе.

Мужчина качает головой. Отрезает кусок, пристально следит за стекающим соком, а затем подносит его ко рту. Ловлю себя на мысли, что заворожено наблюдаю за каждым его движением. Быстрое точное движение ножа. Идеальный угол вилки в руке.

Я точно безнадежна.

— Очень вкусно, — говорит он. — Тебе стоит попробовать.

Я вздрагиваю от его слов. Засмотрелась.

— Да! Конечно.

Первый кусочек просто божественный. Кажется, я была слишком занята или напугана, чтобы нормально поесть с тех пор, как встретила его, даже в те дни, когда мы не виделись.

— Тетя Би никогда не готовила ничего подобного, — задумчиво говорю я.

Джекс озадаченно смотрит на меня. Я не видела его таким расслабленным с той первой ночи в Сент-Луисе, когда он смотрел на меня своими ястребиными глазами.

— Расскажи мне о ней, — говорит он и наливает темно-красное вино в бокал у моей тарелки.

Покалывание пробегает по позвоночнику, мои чувства обостряются. Это сложная тема для меня. Джекс столько раз обвинял меня во лжи насчет тети.

Я съедаю еще немного пасты, прекрасно зная, что больше не смогу есть, если разговор перейдет на повышенные тона. Делаю глубокий вдох.

— Она взяла меня к себе, когда умерли родители.

— Несчастный случай с лодкой, верно?

— Да. Они всегда любили регаты. Им нравилось выходить в шторм.

Брови Джекса сходятся вместе, и он смотрит на меня взглядом, которого я всегда побаиваюсь.

— Даже с тобой?

— Только не в шторм. Хотя было однажды. — Помню, как промокла и замерзла, и ветер раскачивал нашу лодку. — Отец тогда привязал меня к мачте, но я не испугалась. Я уже тогда знала узлы. — Улыбаюсь воспоминаниям.

— Звучит пугающе для ребенка.

Качаю головой.

— Нет. Как ни странно, я тогда чувствовала себя свободной, потому что могла смотреть на шторм, на волны. Это было так волнующе. Потеря контроля перед лицом неведомой силы. Это одно из моих любимых воспоминаний.

Джекс откидывается на спинку стула и наблюдает за мной. Он подносит бокал к губам и просто держит его. Я очарована им.

— Значит, ты помнишь родителей.

Я беру вино. Смелость в бокале. Теперь я понимаю это выражение. Вино терпкое и крепкое. Джекс, наверное, даже не знает, что мне всего двадцать и я не пью. Хотя здесь это не имеет значения.

— Конечно. Мне было восемь. Конечно, я их помню.

— Они когда-нибудь оставляли тебя с няней или друзьями семьи?

Я не знаю, к чему он клонит.

— Иногда. Была девушка по имени Лори. Она присматривала за мной.

— Только по вечерам? Или дольше? — Он ставит бокал.

— Не больше нескольких часов. — Касаюсь вилки, но снова кладу ее на стол. Аппетит пропал. Происходящее похоже на допрос.

— Кто-нибудь из них отсутствовал в течение длительного периода?

Я пытаюсь вспомнить, мое лицо горит. Внезапно у меня появляется ужасное чувство, что все произошедшее между нами было лишь способом получить информацию обо мне. Даже прошлой ночью. Что я знаю о Джексе? Кроме того, что его разыскивают?