Изменить стиль страницы

Глава 11

– Держу пари ты задаёшься вопросом, как я нашёл этот номер.

– Я действительно задаюсь этим вопросом.

Я открыла дверь в квартиру и включила свет, затем сняла туфли, оставила их на полу и в одних чулках побрела на кухню, чтобы приготовить себе выпивку и лёгкую закуску.

– Твоя сотрудница проявила ко мне сочувствие. Я так часто звонил, что смог в конце концов убедить её дать твой номер.

– А как ты её убедил, что не планируешь меня задушить и запихнуть моё тело в мусорный контейнер? – вопрос звучал без тени юмора, но я против своей воли улыбнулась.

– Не думаю, что смог её убедить. Тебе надо лучше ей платить.

– Поговорю с ней, – я подавила смех, но тихое хихиканье все же вырвалось.

– Не будь с ней слишком строга, ведь у неё просто лопнуло терпение. Я могу быть, как стихийное бедствие.

Я открыла холодильник и нашла там кувшин с апельсиновым соком и миску с вымытым виноградом.

– Ты этого не говорил.

– Правда, не говорил, – ответил Сэм, – но слышал, как обо мне говорили, поэтому и предполагаю, что это может быть правдой.

– Уже поздно, Сэм. Надо выспаться, – я налила себе сок и сунула виноградину между губ.

– В одиночку?

– Да. В одиночку.

– Печально.

Я услышала шуршание и поняла, что он растянулся в своей собственной постели.

– Ты где?

– В кровати. Один. И это очень печально. На постельном белье нарисованы ковбои.

Последняя фраза заставила меня насторожиться.

– Что?

– Постельное бельё с ковбоями.

– Почему ты лежишь в кровати на белье с ковбоями?

Я сгрызла новую виноградину и маленькими глотками отпила сок, потом выдвинулась в направлении спальни, где меня ждала собственная постель с мягкими простынями.

– Я у мамы, – снова шорох. – Постельное белье, на самом деле, принадлежит брату, а на моём – динозавры, просто не смог найти его в бельевом шкафу, поэтому и постелил с ковбоями.

– Это печально, – рассмеялась я.

– Не настолько печально, как одиночество.

Мне пришлось раздеваться одной рукой (в чем уже имелась практика), потому что другая прижимала телефон к уху. Я расстегнула молнию на юбке, потом блузку и бросила их в корзину для грязного белья.

– Когда ты заснёшь, то не заметишь, что одинок.

– Но мне будет сниться одиночество, а когда проснусь, будет грустно, – Сэм снова зашуршал и тихонько застонал, и внезапно у меня появилось подозрение.

– Что ты делаешь?

– Ничего. – На мгновение он умолк, а когда снова заговорил, то почувствовала улыбку в его голосе. – А что, по-твоему, я делаю?

Мы состязались в остроумии, но я не собиралась говорить ему, что представляла, как член в его руке становился всё толще и толще.

– Странно от тебя такое слышать.

– Это от тебя странно слышать, – поправила я.

Прежде чем ложиться, необходимо принять душ, но меня одолевали сомнения. Сначала я посмотрела на дверь ванной, потом – на кровать, затем уставилась на телефон в руке. Уже поздно, я устала, и завтра рано вставать.

– Я кладу трубку.

– Странно? Смешно нравится мне больше, – Сэм снова застонал.

Нужно отключаться, но... я этого не сделала. Лишь отнесла свою пустую миску и стакан в раковину, вернулась в спальню, проскользнула в пижамные штаны и футболку и легла в кровать.

– Уже поздно, и мне действительно нужно поспать.

– Ты уже в кровати?

– Да.

Он издал не поддающийся описанию звук, от которого волосы на затылке встали дыбом.

– Что ты надела?

– Пижаму.

– Из шёлка?

– Извини, если разочарую. Она из фланели.

– Я не разочарован, – заявил Сэм. – Мне нравятся фланелевые пижамы.

– Спокойной ночи, Сэм, – я рассмеялась.

Ещё один тихий стон и скрип матраса.

– По крайней мере, скажи, что я могу снова позвонить.

Я онемела и вслушалась в ритм своего дыхания, прерывающегося новым шуршанием и резким вздохом. Представление о том, как во время нашего разговора у него опускается член, больше не казалось мне притянутым за уши.

– Что ты, чёрт возьми, делаешь, Сэм? Почему ты всё время стонешь? Что с тобой случилось?

– Мой брат, – прозвучало в ответ, – наставил мне синяков. Найти удобное расположение довольно сложно. Я бы обвинил ковбойское постельное белье, если бы не знал про фингал под глазом и ушибленные ребра.

От ужаса у меня подкосились ноги.

– Твой брат Дэн?

– У меня только один брат.

– Он... – я вспомнила, каким было лицо Дэна на кладбище, и как жена его тащила. – Он действительно тебя избил?

– Да, но я тоже дал ему сдачи, так что не беспокойся обо мне, Грейс. Разве, – он понизил голос, – только ты хочешь прийти сюда, чтобы полечить меня.

Я снова захлопнула рот.

– Этого я определённо не хочу! Спокойной ночи!

– Так я могу тебе снова позвонить?

– Не думаю. Определённо нет.

Я выключила свет в надежде, что вопрос прозвучит еще раз. Нельзя ведь упрекнуть меня в том, что капитулирую перед таким натиском? Вдруг бы у меня не хватило выдержки?

Последовало долгое молчание. Сквозь темноту я разглядывала невидимый мной потолок.

– Нет, я думаю, что это не так.

– О чем ты думаешь?

– Тебе нравятся фильмы ужасов?

– Смотря какие.

– И какие же?

– Те, которые ты попросишь посмотреть вместе.

– Их много. «Фестиваль ужасов». Я хотела сходить одна, но можно вместе. Если хочешь, – я натянула одеяло до подбородка.

– С тобой? Да.

– Хорошо. Тогда до субботы?

Мы обсудили с ним место и время, и я пожелала ему доброй ночи.

– Хороших сновидений, – пожелал Сэм, и, к моему удивлению и тихому разочарованию, отключился, а я лежала в одиночестве и разглядывала то, чего не могла видеть.

***

Слегка вялый Джаред вернулся на работу, как обычно, немного пошутил, но двигался довольно медленно. Он осмотрел подвальные помещения, и те произвели на него впечатление.

– Отличная стиральная машина.

– Если судить по цене, то да, – я заменила стиральную машину и сушилку новыми мощными агрегатами, которые, хотя и были не совсем промышленного размера, все же приближались к ним. – И должна сказать тебе, что можешь её первым опробовать.

– Потрясающе. Благодарю, – Джаред глянул на полную белья тележку и закатил глаза.

– Не за что, мой господин. Как твоя щиколотка? – я похлопала его по плечу.

Он пожал плечами и потянулся за свежей пачкой латексных перчаток, лежащих на совершенно новой полке рядом со стиральной машиной. Он рассматривал инструкции, а у меня перед глазами стояли долларовые купюры – пришлось отогнать эту мысль. Стоимость оборудования – это часть рисков владельца собственной компании.

– Болит, – ответил он на мой вопрос, – но со мной всё в порядке.

– Угу, – я посмотрела на него, но свою помощь не предложила, потому что через двадцать минут была назначена встреча, а рыться в грязном белье в элегантном брючном костюме не казалось разумным. – Повезло, что ты не ударился головой.

– Да, – Джаред наполнил стиральную машину и изучал поворотные переключатели, не глядя на меня.

Тихий кашель в дверях заставил нас обоих обернуться – это Шелли пыталась привлечь наше внимание. Как всегда, она была очень консервативно одета: обычно это юбки до колена и застёгнутые под горло блузки. Если того требовала погода, то к ним прилагался ещё и кардиган. Но сегодня она казалась ещё более застёгнутой, чем обычно. Волосы собраны в тугой узел. Даже помада была очень блеклой.

– Тебя к телефону, Грейс, – сообщила она.

– Спасибо.

Я посмотрел на Джареда, который старательно опустошал корзину для белья, а затем снова перевела взгляд на Шелли, которая разглядывала телефонную трубку с таким видом, будто та посылала сигналы Морзе. Я забрала телефон, и Шелли удалилась. Не оставалось ничего, как пойти вслед за ней наверх.

Звонил отец, который хотел узнать, как продвигалась расчистка подвала. Пока я шла в кабинет, он изложил свой обычный список жалоб и увещеваний. Я слушала вполуха, разглядывая стопку розовых бюллетеней на столе – никаких новостей от Сэма.

– Ты меня слушаешь, Грейс?

– Конечно слушаю, папа.

Я отложила записки в сторону и напомнила себе, что мне всё равно, писал он или нет.

– Говорю, что стоило бы зайти и заглянуть в книги. Посмотрю, где бы ты могла сэкономить еще немного.

Я подвигала мышкой, чтобы оживить монитор, но тот остался черным. Перевернула мышку и заметила, что красная лампочка не горела: аккумулятор накрылся.

– Проклятье.

– Что? – в голосе отца послышалась едва заметная злость.

– Я имею в виду не тебя, а компьютер. Ну, и тебя совсем немного, папа.

– Знаю, ты не хочешь, чтобы я вмешивался в руководство фирмы, – он откашлялся.

– Точно. Не хочу.

Наконец, монитор медленно ожил, но в следующий момент появилось сообщение об ошибке с инструкцией, как перезагрузить компьютер. Я нажала кнопку на задней панели.

– Мне действительно жаль, – заметил папа.

– Мы уже спорили на эту тему, ты не забыл? – напомнила я со вздохом.

Когда же мой компьютер оживёт? С момента катастрофы со стиральной машиной странные вещи с ним уже случались, и меня беспокоило, что он пострадал от скачков в электросети. Появилось фоновое изображение, но ни одна из программ не открылась. Когда я нажимала на иконки, они только весело покачивались и всё. Затем появился бесконечно вращающийся знак загрузки, который не двигался вперед, поэтому пришлось в итоге выключить компьютер.

– Это был не спор, Грейс. Я просто хочу тебе помочь.

– Я кладу трубку, папа. Думаю, компьютер накрылся, – я снова вздохнула, и монитор вдруг ожил.

Тут отец произнёс фразу, которой я бы гордиться точно не стала.

– Мне для управления компанией никогда не нужен был компьютер.

– Конечно, хорошо. Снова, без предварительного оповещения, спасибо, – я наблюдала, как экран вновь почернел, затем вновь появилось сообщение об ошибке.

– Не знаю, что ты хочешь этим сказать, но мне не нравится твой тон, – отец не добавил свое любимое «барышня», но упрёк все равно чувствовался.

– Папа! – заорала я, потом понизила голос и продолжила разговор. – Ты доведёшь меня до белого каления! Если хочешь прийти и проверить мои книги, так приходи. Но сейчас я говорю тебе, что все в порядке. Я не буду голодать, и не собираюсь разрушать фирму!