«Вставайте, - подумала она, глядя на них. - Вставайте и бегите. Вставайте и уходите!»

Верующие боялись собаку, но еще больше они боялись Пророка. Никто не смел пошевелиться. Их лидер стоял за кафедрой, наблюдая за ними голодным, лихорадочным взглядом.

Собака подходила ближе. Метр, еще один. Слишком близко, чтобы она и дети смогли убежать. Агнес почувствовала ее кислый запах - как запекшийся пот, как смерть от лихорадки. Она не могла оторвать глаз от ее блестящей шкуры цвета крови и болезни. И то, как она двигалась - рывками, механически...

Агнес собралась с духом, потому что пространство молитвы было прежде всего защитным, и она знала, что еще мгновение... и оно будет готово…

Щелк.

Звук, похожий на скрежет гвоздей по доске, взорвался у нее перед глазами. Невидимая стена встала между ней и зараженным животным. Собака, оказавшись почти у самого ее локтя, ударилась о звуковую стену и отшатнулась. Она изучала ее, и что-то прокралось в эти неестественные глаза: чистый, багровый ужас.

Как и пекари, она боялась Агнес.

Нет, не ее. Голоса Господа.

Пророк заскрежетал:

- Если вы праведны, она вам не навредит! Но если вы согрешили, вашу душу ждет погибель!

По другую сторону прохода, миссис Кинг со звоном обронила свои вязальные спицы и Агнес утратила сосредоточенность. Пространство молитвы испарилось.

Окаменевшая собака бросилась на миссис Кинг. Она закричала, и разразился хаос. Все бросились бежать кто куда. Матери звали детей, а дети - матерей. Единственным невозмутимым человеком в этой неразберихе был Мэттью Джеймсон, спокойно сидящий на опустевшей скамье.

- Никому не уходить! - взревел Пророк. - Вы слышали меня? Никому не уходить!

Иезекииль бросился бежать, метаясь и петляя в толпе. Первым побуждением Агнесс было броситься за ним, но она не могла оставить остальных детей. Она схватила Сэма за руку и толкнула близнецов перед собой, подгоняя их к двери. Вот бы ей еще одну пару рук!» Но Бет оттащила Сэма в сторону, заставляя его остаться и смотреть на «демона».

Агнес снова постаралась дотянуться до него, но близнецы уже пытались забраться к отцу на колени. Ее руки оказались пусты.

- Садись! - рявкнул на неё отец.

Охваченная паникой, она отчаянно искала Иезекииля.

Затем прозвенел выстрел.

Пророк Роллинс держал в руке револьвер с перламутровой рукояткой. Струйка дыма вилась из его дула. В проходе под убитой собакой медленно растекалась темная лужа крови.

- Трое не прошли испытание Господне! Трое!

Она вытянула шею, чтобы оглядеть толпу.

Ее учительница из воскресной школы, миссис Кинг, истекала кровью, всхлипывая на полу. Старший сын Пророка, Тоби, плакал и хватался за бедро.

А Магда Джеймсон качала окровавленную руку. Собака лишь зацепила её, но Агнес, помнила, что говорил ей Дэнни: «Петра распространяется через поврежденную кожу».

Магда покроется сыпью, ее будет лихорадить, и, в конце концов, она обратится.

Стоя за кафедрой, Пророк проревел:

- Пришло Вознесение. Подземный Храм укроет нас от Божьего гнева. Аллилуйя, ибо Чужаки умрут!

Все в церкви зачарованно уставились на Пророка.

Но с Агнес было довольно, ее от этого воротило.

Она прошла мимо близнецов, ища Иезекииля. Тот свернулся калачиком позади скамей, обхватив ручонками дрожащие коленки. Она подняла его на руки и поспешила к выходу.

- Кто там ходит! - Пророк прервался, и Агнес замерла. - Что ты делаешь, девочка? Что это за вероломная крамола?

Он смотрел прямо на нее, и, если не считать жалобного блеяния миссис Кинг, в церкви воцарила полная тишина. Руки Агнес дрожали, поддерживая вес брата, а щеки пылали.

«Они раскрыли на меня пасть свою, как лев, алчущий добычи и рыкающий».

Агнес съёжилась под их пристальными взглядами, но взгляд Пророка был самым мерзким. Эти злобно сверкающие глаза...

- Ну? - Слово прозвучало, словно гонг.

- Я... - Ее голос дрогнул.

Все уставились на нее - отец, дети, другие семьи, - и она почувствовала себя безмолвной, как в воскресной школе.

К тому же она испытывала противоречивые чувства, потому что оставляла Бет, близнецов и Сэма. Они уставились на нее, как на незнакомку.

Всю свою жизнь она была воспитана делать то, что просил Пророк, и делать то, что просили люди, но сейчас... она не могла, не в этот раз, потому что Иезекииль нуждался в ней больше, чем другие. Стресс и страх могут привести к нарушению уровня глюкозы в крови. И он, возможно, единственный из ее семьи, кому ещё не слишком промыли мозги; кого ещё можно спасти.

Она открыла рот, чтобы сказать: «Мне очень жаль, но мой брат должен уйти».

Только ничего не вышло. Даже воздуха не хватило.

- Сядь, - приказал Пророк, уже готовясь проигнорировать ее, принимая послушание как должное.

И Агнес хотела сесть. Правда, хотела. Потому что повиновение было куда проще альтернативного варианта.

Но Иезекииль сильно затрясся, и из его носа потекли сопли. Она все еще видела выражение лихорадочно-безумных глаз собаки.

А Пророк был вооруженным безумцем, который делал вид, что слышит голос Бога.

Она сделала один неуверенный, дрожащий шаг к двери.

- Что ты делаешь? - рявкнул Пророк. - Сядь, я сказал!

Его ошарашенный вид был бы забавным, если бы она не знала, что ее ждет расплата.

Она отвернулась от его взгляда и побежала; ее ботинки отбивали ритм на фоне ужасающей тишины, распространяющейся по церкви. Печаль нахлынула на нее, когда она подумала о Тоби и бедной Магде. Теперь оба заражены и умирают. Она хотела позвать других детей, но тут Иезекииля вырвало прямо на ее сарафан.

Она толкнула церковную дверь плечом и жадно вдохнула наполненный ароматом сосен воздух.

Она посмотрела на свое платье, чтобы убедиться, что Иезекииля не вырвало смертельной черной жидкостью, которую она помнила по первому кризу. Она выдохнула, видя, что это всего лишь слюна от нервного перенапряжения.

- Как ты себя чувствуешь? - Она вытерла его подбородок.

- Плохо, Агнес, - пробормотал он.

Высокий сахар. Как только они вернутся домой, она проверит уровень глюкозы в его крови и сделает укол. Она молча поблагодарила Бога за то, что у них есть инсулин.

- Тебе станет лучше после укола, - уверенно сказала она. - Обещаю.

Они были одни под солнцем. Никто из верующих не последовал за ними. Никто не посмел.

В конце концов, Пророк проповедовал свою величайшую, самую долгожданную проповедь.

Вознесение наступило.

-18-

АГНЕС

В Судный день мы найдем убежище в Подземном Храме,

и еды нам хватит на четыреста дней.

- ПРОРОК ИЕРЕМИЯ РОЛЛИНЗ

«Продолжай идти».

Ее ноги свело судорогой, но Агнес заставила себя поторопиться. Иезекииль рыдал у нее на руках.

После того, как Пророк выпустил собаку, Иезекииль побежал еще раньше неё. Надежда светилась в ней, потому что это означало, что он не был созданием церкви… не совсем. Пока еще нет. Может быть, это инсулин сделал ему прививку? Или дело было в пекари? Или в его детском возрасте?

Или внутри ее младшего брата было что-то особенное… то самое, что всегда вызывало у него кошмары о Подземном Храме?

Наказание должно было последовать сразу же, как только все покинуть церковь. Если ей повезет, отец заставит ее поститься еще несколько дней. В конце концов, Иезекииль был болен. Он действительно нуждался в воздухе.

Но она также не подчинилась прямому приказу Пророка на глазах у всех… нарушила волю представителя Бога на земле. Но какое это имело значение теперь, когда она решила бежать? Она говорила себе, что не боится; что ни отец, ни Пророк больше не смогут причинить ей боль, - и все же ее сердце билось загнанной птицей.

Заметив их луг, она двинулась дальше. Прежде чем отец вернется домой, ей нужно написать Дэнни. И ей нужно было поговорить с Иезекиилем… подготовить его.

«Пожалуйста, Господи, пусть он послушается. Я не побегу одна».

- Демон, - прошептал Иезекииль. - Миссис Кинг схватил демон.

В трейлере Агнес завернула Иезекииля в одеяло. Она проверила уровень глюкозы в его крови и сделала ему корректирующий укол. Теперь она укачивала его, гладя по мягким, как у утенка, волосам.

- Это был не демон. - Она вытерла ему нос. - Собака была больна. Как и пекари.

- Я никому не рассказывал о пекари, Агнес.

Девушка улыбнулась.

- Я знаю.

- Но сегодня Пророк сказал, что собака была демоном…

«Пришло время сказать ему горькую правду».

- Пророк солгал.

Большой палец Иезекииля вывалился у него изо рта.

- Он не может лгать.

- Откуда ты знаешь? - спросила она.

- Отец говорил, и миссис Кинг, и... и ты, Агнес!

Она поморщилась.

- Я ошибалась. И они тоже.

Мальчик перестал дрожать и насторожился.

- Что ты имеешь в виду?

- Я имею в виду, что совершила ошибку. Мне очень жаль.

Иезекииль откинулся на подушку.

- Мы уходим под землю для Вознесения. Так ведь?

Его голос звучал на десятки лет старше. Агнес готова была убить Пророка за то, что он так его напугал.

«Верите ли вы, что мы скоро станем свидетелями пришествия Господа?»

- Иезекииль. Послушай меня. Эта собака не была демоном, и это не Вознесение. Я не позволю тебе спуститься в бункер.

Верующие хранили в Храме достаточно консервов на четыреста долгих темных дней, но ни капли инсулина, необходимого Иезекиилю, чтобы выжить. Это будет его смертный приговор.

- Я не хочу туда идти, - прошептал он. - Но разве мы не сгорим, если останемся здесь?

- Вознесение - это ложь, и мир так не закончится. Это невозможно.

Его это не убедило. Но это был ее шанс, и Агнес не собиралась упускать его. Медленно, в глубине ее сознания, план становился на место, как тропинка, которая тянулась в лес и за его пределы. Ей не нравилось, куда она ведет, и ей не нравилось, что она видит себя и Иезекииля идущими по этой тропинке в одиночестве.

Иезекииль с любопытством посмотрел через ее плечо, когда она достала телефон. Прошлой ночью у нее не было времени похоронить его. Все утро он прожигал дыру в ее платье. И тут же на экране ярко вспыхнуло предупреждение.