Глава 37

Василий

Я подхожу к толпе, начистившей своё оружие. Здесь около тридцати моих братьев, которые смотрят на меня с лицами, полными мрачных ожиданий.

Что здесь произошло?

Каким-то образом Наоми организовала бескровный переворот. В своей ограниченности, я не увидел потенциал своих братьев. Я ошибся, не доверяя им.

Если бы не её любовь и вера в меня, я был бы мёртв или в бегах. Я не стоял бы здесь в качестве лидера Братвы. Это будет непростой переход. Аутсайдеры бросят нам вызов за территорию и власть.

Но мы молоды, сильны и по-своему идеалистичны.

Я вершил свои тёмные дела со многими из них с целью расширения, или, по крайней мере, защиты власти Петровичей. Но, что Братва сделала для нас? Я подхожу к концу ряда и поворачиваюсь к собравшейся группе. У меня сердце переполняется эмоциями, что я едва могу подобрать слова, но начинаю говорить.

– Когда был мальчишкой, то думал, что будучи волком спасу своих близких. Но вскоре понял, чтобы быть волком «Петровичей», означает не иметь любимых. Братва всегда на первом месте, да?

Всё до одного закивали.

– И если мы не ставили Братву на первое место, то солдат или боевик отправлялся, чтобы вернуть нас на место. Боевики и не хотели причинять боль, но знали, что неповиновение угрожает тем, кого они считают дорогими людьми. Мать, отец, брат, любимая.

«Или сестра», – говорю я уже про себя.

– Однажды утром я проснулся один в своей постели и подумал, что это не лучше, чем в коммунистической России. Когда наши деды боялись ссылок в трудовые лагеря, где их ждала смерть от рук Советов.

Я поднимаю ладони в знаке капитуляции.

– Думаю, больше не хочу быть волком. Я отправился на поиски прославленного Караваджио, который висел на стенах Братского дворца на протяжении столетия, пока его не потерял Сергей. Я здесь, чтобы сказать вам, что Караваджио потерян. Превратился в пыль.

По комнате разносится волна бормотания.

– Мне нечего предложить вам с точки зрения власти или денег.

Наоми кашляет, но прекращает под моим взглядом.

– Ничего, кроме моего оружия, моего тела и моей клятвы. Буду сражаться за вас, чтобы вы могли жить без страха за своих близких и свою душу.

Опускаю руки вдоль тела и жду.

Игорёк идёт вперёд, берёт меня за руку и кладёт в неё тяжёлое кольцо с печатью. Я хмурюсь, но он молчит, ожидая реакции. Кольцо выполнено из серебра с глубоким рисунком. Неумелая работа человека, чистящего кольцо, открывает голову волка.

– Белоснежный волк живёт в самом суровом климате, в самых холодных землях, и всё равно процветает. Этот гордый зверь убил всех своих конкурентов и поднялся над своими соперниками, чтобы жить со своей стаей в снегу, во льду и сибирской тундре. Серый волк – выживший.

Он сжимает мне руку и целует волка.

– Мы твоя стая, волк Вася. Тебе выбирать, можешь съесть «Петровичей» или остаться с ними. Скажи нам, и мы последуем за тобой.

Звук тридцати пуль, выпущенных в унисон, наполняет воздух зловещей гармонией. Один за другим, боевики выходят вперёд, и целует кольцо. Это неудобно и нелепо, но ритуал необходим, возможно, и для меня самого.

– Теперь пришло время для испытания на верность? – спрашивает Наоми громким шёпотом.

Игорёк наклоняет голову, чтобы скрыть улыбку.

– Нет, Наоми, у них нет времени на это. Василию придётся работать быстро.

– Ты должен называть его Васей, Дениэл. Так его все друзья называют. Прозвища используют люди, у которых есть привязанность друг к другу, – сообщает Наоми своему брату, который смотрит на неё так, будто она несёт какую-то тарабарщину.

– У меня нет привязанности к этому мудаку, – возражает он. – Я здесь из-за тебя.

Я вмешиваюсь, притягивая её к себе, прежде чем это перерастёт в родственную ссору.

– Дениэл прав. Нам нужно действовать быстро.

Я обращаюсь к Игорьку. Он станет вторым после меня.

– Нам нужно созвать встречу старейшин. Если большинство старейшин будет возражать против нас, мы уйдём и создадим собственную организацию.

– На какие средства? – спрашивает Стефан – новый боевик, только что поднявшийся из низов.

– У нас много денег, – утверждает Наоми.

Я качаю головой, и Дениэл отводит её в сторону. Ей нужно прекратить говорить. Мне не хочется, чтобы Братва узнала о её ценности. В этот период неопределённости её можно использовать, как козырь. Не позволю, чтобы это произошло. Чем больше она показывает свою значимость, тем скорее станет мишенью.

– Сейчас не время беспокоится о деньгах, – намекаю я, но уже вижу, как боевики с интересом смотрят на Наоми, и я поджимаю губы. – Созовите встречу.

Игорёк кивает. Он подходит к двум парням, и они вместе выходят за дверь.

– Как ты узнаёшь, соврут ли они тебе, если скажут, что последуют за тобой? – спрашивает Наоми.

– Я буду наблюдать за ними.

– Могу организовать полиграф, – говорит она.

– Как?

– Полиграф измеряет дыхание и сердечный ритм. Много показателей укажут на ложь. У настоящих социопатов это не сработает, но твои испытуемые будут застигнуты врасплох, так что наблюдение даст результаты.

Не могу сдержать улыбку, изгибающую мои губы. Она чудо.

– Что тебе нужно?

Она описывает необходимое оборудование, и я посылаю двух боевиков для покупки.

– У некоторых телефонов есть монитор сердечного ритма. Попросишь их поместить палец на экран. Фотодиоды из часов мы наклеим на шею. Таким образом, мы замерим пульс в двух точках. А я буду следить за результатами, – она показывает на свой компьютер на столе.

– Я приехал не для того, чтобы смотреть, как моя сестра превращается в пушечное мясо, – добавляет Дениэл, собирая ноутбук, затем относит его и другие коробки в угол комнаты, таким образом, экранируя Наоми от остальной части комнаты.

– Ничего не увижу отсюда, – жалуется Наоми, поднимая ноутбук, смотрит на меня и с невероятным усилием встречает мой взгляд. – Пожалуйста, Вася. Я хочу сесть рядом с тобой.

Не могу отказывать ей. Я машу Дениэлу, чтобы тот отодвинулся. Он смотрит на меня, но не шевелится. Но когда Наоми толкает его, он отступает. Беру пальцами её за подбородок и говорю.

– Если ты сядешь рядом со мной, то не должна говорить. И должна делать всё, что я скажу. Как в клубе.

– Какой клуб? Тот, в котором ты убил Эмиля? Или тот, в котором ты убил любителя ослов?

Естественно Дениэл взрывается.

– Господи Иисусе, чёртово ты дерьмо! Что, чёрт возьми, ты делал с моей сестрой? Это неприемлемо.

– Дениэл, ты мог бы отчитать меня в другое время, а? – я киваю на боевиков, которые с невозмутимым видом наблюдают за нами.

Он скалит зубы, но кивает.

– Остальные идите готовиться к встрече.

Большинство боевиков уходит, но некоторые остаются. Некоторые пришли в Братву ни с чем. Наш командир Александр, убитый Сергеев, собирал сирот с улицы. Обращайся с ними хорошо, и они слепо последуют за тобой. Он не ошибался. Я был верным с десятилетнего возраста и делал всё, что хотела от меня Братва. Но когда Елена пыталась манипулировать мной, угрожая моей сестре, недовольство росло в моей душе, а преданность с каждым днём заменялась на ненависть.

Смотрю в окно, там серые маленькие улицы и разбитые машины.

Наоми кладёт свою маленькую руку на подоконник рядом с моей рукой. Между нами разительный контраст. У неё бледная и прекрасная рука с элегантными пальцами, которые творят необычные вещи. У меня руки в шрамах и ранах. Они выглядят, как руки человека, который старше меня на два десятилетия. Она не должна чувствовать, будто вынуждена остаться со мной. Я забрал её из одного плена и поместил в другой. Одно то, что Дениэл не снял голову у меня с плеч, говорит о его чести и уважении. Для меня было бы привилегией, если бы такой человек, как Дениэл, называл меня Васей.

– Когда всё закончится, дача твоя, Наоми, – прохрипел я.

Эти слова трудно говорить спокойно, и они, словно дротики в воздухе, которые я хотел бы сломать.

– Что значит моя? – у неё сужаются глаза, а я отвожу взгляд в окно.

Унылый пейзаж отражает моё душевное состояние.

– Значит, только твоя. Я не появлюсь там без твоего приглашения, – говорю я.

– Не понимаю, – нетерпеливо говорит она. – Ты знаешь, что должен быть со мной прямолинейным. Так мне нравится. Ты...

Она прерывается из-за волнения в дверях. Игорёк и ещё двое мужчин приводят старейшин. Что бы она ни хотела сказать, ей придётся подождать, ведь собрание начинается.

– Что происходит? – раздражённо спрашивает Георгий.

Томас, самый спокойный и серьёзный из старших, кивает головой.

– Ты принёс нам Караваджио?

– Пожалуйста, присаживайтесь, – я машу руками в сторону стола. – Как видите, у каждого есть датчик. Если хотите говорить, приложите к нему палец. А этот диод на шею.

Сажусь во главе стола рядом с проводами Наоми. Некоторые из лидеров делают, как я попросил. Другие нет. Хватаю за руку, сидящего рядом Георгия.

– Ты не хочешь участвовать, Георгий?

Он усмехается.

– Я не твой лакей.

С небольшим сожалением я стреляю ему в плечо. За столом воцаряется шокированное молчание. Я повторяю свою просьбу.

– Пожалуйста, убедитесь, что все датчики замеряют ваш пульс. Или мы будем стрелять в вас до тех пор, пока пульс не исчезнет совсем.

Томас снова говорит.

– Где Караваджио? Мы сказали, что проголосуем за тебя, как за босса, если ты принесёшь картину, знаменующую возвращение славы «Петровичей».

– Караваджио превратился в пыль, и Елена мертва.

Пульс некоторых подпрыгивает, я вижу всплеск в линиях сердечного ритма на экране в программе Наоми.

– Тогда ты покончил с Братвой, – вздыхает Георгий.

У него бледнеет лицо от боли и огнестрельного ранения.

Игнорируя Георгия, я обращаюсь к остальным.

– У вас, старейшины, есть выбор. Вы можете последовать за мной, как за главой Братвы «Петровичей», или я и все боевики уйдут, и мы сформируем наше собственное братство. И в борьбе за власть и территорию, Петровичи станут нашей первой целью.