Двери лифта беззвучно разъехались, открывая длинный коридор гостиничного типа, с множеством квартир и ковровой дорожкой на полу.

Ирис нервно уцепилась за ручку в стене лифта.

– Я не пойду!

Энджел закатил глаза и, схватив за локоть, с лёгкостью выволок из лифта.

– Пусти меня! Куда ты меня тащишь?

– К себе гости.

– У тебя весьма странная манера приглашать гостей, – сообщила она.

Энджел силой затащил её в комнаты.

– Заходи, раздевайся. Будь как дома. Налить чего-нибудь?

– Кофе, – неожиданно успокоилась Ирис.

– Кофе у меня только по утрам. Для тех, кто согласился остаться на ночь. Что скажешь на счёт мартини?

– Я за рулём.

– Какие мы правильные! – с издёвкой протянул Энджел.

– Ну, вообще-то не всем везёт быть такими живучими, как ты. Если я врежусь во что-нибудь твердое, от меня останется одно мокрое место. Осознание этого простого факта мотивирует оставаться трезвым.

– Ну, не хочешь – как хочешь. А я выпью. За жизнь, интересную и разнообразную!

Квартира была роскошной, но не уютной. Словно павильон для съёмок. рассчитанной больше на чужой взгляд, чем на комфорт и удобство. Угнетала чёрно-белая гамма. Словно на шахматной доске стоишь в чёрно-белую клетку.

– Хай-тэк?

– Не нравится?

– Ну почему же? Стильно. Уборкой сам занимаешься? Или сестричка помогает?

– Вроде умная девушка, а так не смешно шутишь. Тебе повезло, что Сандра не слышит твоих предположений.

Энджел присел на низкий белый диван, пригласительным жестом похлопав рядом с собой.

«Я не собака», – хотелось зарычать в ответ Ирис.

Но она не стала искушать судьбу. Присела, но только в кресло, а не на диван.

Энджел сидел, развалившись как пресыщенный жизнью падишах перед наложницами. То ли лениво, то ли задумчиво вертя в длинной узкой ладони бокал с красным вином.

– Ну, что будем делать, Фиалка? Я могу попытаться тебя соблазнить. Или изнасиловать.

– А другие варианты есть?

Он поднял глаза, глядя снизу-вверх, как хищный зверь, готовящийся к прыжку:

– А какие ещё варианты могут быть между мужчиной и женщиной? Рано или поздно всё сводится к одному.

– Так банально?

– Зависит от процесса.

– Я не готова ни к какому процессу. Особенно – с тобой.

Ирис снова начала злиться.

– Ну, чего ты ждёшь? – насмешливо протянула она. – Давай, насилуй.

– А ты куда-то торопишься? Я ещё вино не допил.

– Игра затягивается. Мне становится скучно.

– Ты меня провоцируешь?

Он поднялся на ноги легко, одним движением.

Ирис тоже вскочила, попятившись, выставляя в защитном жесте руку:

– Не подходи ко мне!

Его пальцы, сомкнулись на пальцах Ирис.

Крутанув девушку, словно в танце, Энджел подтянул её к себе, обнимая со спины, прижимая.

– Как мелодраматично! Есть женщины, которые из всего готовы устроить трагедию или фарс. Почему-то в первый момент я подумал, что ты другая. Я вообще плохо разбираюсь в характере женщин. Одних – переоцениваю, других – наоборот, недооцениваю.

– А ты не пытался перестать вешать ценники? – огрызнулась Ирис.

– Все вешают ценники. Куда уж без них? Но тебе бояться нечего.

Горячие ладони Энджела скользнули по талии Ирис, вновь вертанув её на месте.

Теперь они стояли лицом к лицу.

Он склонил голову к плечу, глядя на неё задумчиво, словно взвешивая про себя что-то.

– Ты мне нравишься такая, какая есть. Со всей твоей злостью, самомнением и самоуверенностью. В тебе есть огонь. А для ночных мотыльков это так привлекательно.

У Ирис занялось дыхание, когда его руки крепко, почти до хруста в костях, сжались вокруг неё в кольцо. Ей было тесно и душно в этих объятиях, как кролику в сомкнувшемся кольцом теле удава. И в тоже время ей не хотелось, чтобы он её отпускал.

Тело наслаждалось его прикосновениями, едва уловимым запахом одеколона и теплом.

– Ты можешь противиться, если хочешь. Так будет даже интереснее. Ты всё равно будешь моей. И в глубине души, я знаю, ты этого хочешь.

Когда Ирис смотрела в глаза Энджелу, у неё возникало чувство, будто она стоит на краю пропасти, отчаянно балансируя из последних сил.

В глубине души зная, что всё-таки упадёт. Она постаралась спрятаться от того, что должно было вот-вот произойти, выставляя между собой и Энджелом хрупкую стену из ничего не значащих слов.

– Ты здесь живёшь? – поинтересовалась Ирис, стараясь, чтобы голос звучал как можно небрежнее и естественнее.

В чёрно-белой цветовой гамме интерьера ей мерещились японские мотивы. Общий свет заменяло приглушённое сияние множества подсветок, создающих подчёркнуто-интимную атмосферу.

– Нет, живу я не здесь. Сюда захожу лишь изредка, когда нахожу в приятную компанию. Так и будешь стоять посреди комнаты столбом? Садись уже, расслабься.

– Можно мне содовой?

– Содовой нет. Только алкоголь. Зато на любой вкус.

– Ну, если только алкоголь?.. Тогда градусом что-нибудь поменьше, а на вкус – послаще.

– Ожидаемый выбор.

Сбросив пиджак, ослабив галстук и закатив рукава, Энджел подошёл к барной стойке, расположенной на возвышающемся над остальным уровнем пола, подиуме.

Взгляд Ирис задержался на твёрдых и узких запястьях, уверенно колдующих над шейкером. На них поблескивали дорогие часы, где цифры были отмечены сверкающими алмазами. Насколько она могла судить – настоящими.

– Будешь делать коктейль? – спросила она об очевидном.

– Дамы любят коктейли.

– Ты, гляжу, их большой знаток?

– Коктейли или дам имеешь в виду? Ответ, кстати, будет «да» в обоих случаях. Ты какую музыку любишь? – поинтересовался Энджел, не переставая колдовать над высокими фужерами.

– Любую. Лишь бы звучала не слишком громко и навязчиво.

Ирис принялась с любопытством озираться по сторонам. Её внимание привлёк огромный белый рояль.

– Ух ты? – подняв крышку, она пробежалась пальцами по косточкам клавиш.

Звук был объёмным, чувственным, ласкающий слух.

– Ты играешь?

– Иногда. Под настроение.

– Позволишь послушать?

– Да на здоровье. Когда настроение будет.

Перехватив её обиженный взгляд, Энджел рассмеялся.

– Сыграю, если хочешь. Мне не жалко.

– Никогда бы не подумала, что у тебя талант музыканта.

– Почему?

– Ну… ты как-то не ассоциируешься с музыкантами. Если только с рокерами-металлистами. А тут вдруг – рояль?..

На сей раз смех Энджела звучал более живо и искренне.

– Интересно, почему ты всё-таки отнесла меня к рокерам-металлистам? Что в моём внешнем виде вызвало подобную ассоциацию? Я люблю кашемировое пальто, классические костюмы-тройки с галстуками, мягкие свитера. Всё это естественно дополнить свечами и классическим ноктюрном? Разве нет?

Не переставая улыбаться, Энджел подхватил поднос с готовыми коктейлями откровенно жутковатого, ярко-голубого цвета, украшенные зонтиками в тон, и поставил его на крышку рояля.

– Ваш коктейль, дорогая!

– Он точно не опасен? Я не отравлюсь?

– Ну, пару других моих слушателей после него не умерли. Так что есть шанс на то, что и ты выживешь. Давай, Фиалка, бери, – вложил он изящную ножку бокала в тонкие пальчики Ирис. – И – брысь со стула. Займите место в зрительном ряду, леди.

Пальцы юноши легко пробежались по клавишам, разыгрываясь. Порхнули, как бабочки, от басов к высоким октавам и вернулись обратно.

– Ну-с? Что сыграть?

– Шопена осилишь?

– Это вызов? – тряхнул головой Энджел. – На самом деле – легко.

К полному изумлению Ирис уровень исполнения оказался вовсе не любительский, а вполне себе профессиональный. Музыка так и лилась из-под пальцев, звуки сплетались в мелодию из ярких фраз, по-шопеновски нежных.

– Здорово! – искренно восхитилась она. – А как насчёт Бетховена?

– Бетховен так Бетховен, – согласился Энджел и мощные аккорды Апоссианаты сотрясли комнату. – «Так судьба стучится в дверь», – с усмешкой прокомментировал он.

Мятеж, протест, ярость и отчаяние, то обрастающие надеждой, то теряющие её, заполняли пространство от пола до потолка.

Ирис слушала, почти не шелохнувшись. На самом деле она не была яростной поклонницей классики, но вполне готова была созреть для того, чтобы стать фанаткой Энджела Кинга.

– Здорово! А тяжёлый рок слабо?

– На рояле? – заразительно засмеялся Энджел. – Можно. Только звучать это будет уже не как рок, а как…  даже и не знаю, что. С чем бы сравнить? Рафинированная стилизация из четырёх стилизованных аккордов – тоника, субдоминанта, доминанта – тоника.

– О! Я таких тонкостей не знаю. Ты самоучка? Или брал у кого-то уроки?

– Тайком бегал в музыкальную школу.

Ирис, представив картину в красках, усмехнулась.

– Что? – саркастично выгнул брось Энджел. – Я серьёзно. Мой папаша таких душевных тонкостей явно бы не одобрил. Рояли-скрипки-гитары? Это ведь не брутально! Так что приходилось лгать и изворачиваться. Придумывать, что иду по какому-нибудь порочному делу, а самому втихую заворачивать в затерянную на задворках города музыкалку. Правда, сольфеджио и хор даже для меня оказалось перебор… но в школе всё равно пару раз заставляли петь на какой-то там конкурс. Пока был маленький, получалось меня уломать.

Доиграв очередной пассаж, Энджел потянулся к своей порции с коктейлем.

– Ты так и не попробовала свой «Изумрудный Бриз»?

 – Так это называется? И что намешено в этой немыслимой, режущей взгляд, зелени?

– Ликёр со вкусом дыни, коксовый ром, газировка, сок лайма и сахарный сироп. В итоге, как ты и просила, должна получиться сладенькая ерунда. Девчонки такое любят.

Ирис усмехнулась:

– Отлично одеваешься, классно дерёшься, готовишь вкусные коктейли и играешь на рояле. Впечатляющий список. Какие у тебя ещё скрытые таланты?

– Скрытых мало. Не отличаясь скромностью, поэтому люблю всё делать напоказ. С превеликой радостью готов продемонстрировать один из самых любимых моих талантов.

– Это какой же? – поинтересовалась Ирис, вертя в пальцах коктейльную рюмку.

– Я отличный любовник.

Не сдержавшись, Ирис прыснула.