Он говорит так, будто умрёт, если я не прикоснусь к нему прямо сейчас. Как я могу сопротивляться его требованию? Робко кладу трясущиеся руки на его широкие плечи, и как только прикасаюсь, из него вырывается стон. Звук возбуждает меня, сминаю в руках мягкий хлопок его футболки, вцепляясь ещё сильнее, стоит ему прижаться лицом к моей шее. Откидываю голову назад, словно приношу себя в жертву.

Он пользуется случаем и осыпает поцелуями чувствительную кожу на шее, его губы горячие и влажные. Пощипывая и посасывая мою кожу, его рот оставляет повсюду след, от которого бегут мурашки по спине. Одной рукой обхватываю его затылок, впитывая тепло и силу. Гейб шёпотом выдыхает моё имя у самого уха, прежде чем прикусить его. Наклоняю голову вбок, пальцами перебирая волосы у него на затылке, из меня вырывается хнык, стоит ему поднять голову и снова захватить мой рот.

Я позволяю себе утонуть в его вкусе, его поцелуе. Руки Гейба блуждают по моим талии, бедрам, попе, затем снова наверх, пока не оказываются прямо под грудью.

Испытывая одновременно и похоть, и страх, начинаю беспокоиться. Пойдет ли он дальше? Или остановится? Он знает мой самый большой секрет — ладно, не самый большой секрет. Ненавижу, что обманываю его, что он считает меня какой-то пустоголовой богатой девушкой, у которой проблемы с отцом.

Может у меня и есть проблемы с отцом, но я определенно не пустоголовая девушка. Нет, скорее я — напуганная бедная девушка, прыгнувшая выше своей головы, и вполне готовая позволить этому парню делать со мной всё, что захочет.

Без сожалений.

— Ты похудела? — спрашивает Гейб, оторвавшись от моих нуждающихся губ.

Удовольствие разливается по мне, как только он опять проводит руками по талии и располагает их на моих бёдрах.

— Семь фунтов,⁵ — отвечаю гордо. Возможно, это и не так много, но каждый из этих сброшенных фунтов дался с трудом. Быть на диете — такой кошмар.

Он морщится. И даже рычит:

— Чертовски жаль. — Его пальцы незаметно проскальзывают ко мне под топ, дотрагиваясь до голого тела. — Мне очень, очень нравятся твои изгибы.

Гейб говорит так, что хочется растаять. Его лёгкое принятие моего тела никак не укладывается у меня в голове. Кажется, что он наслаждается, прикасаясь ко мне, изучая моё тело руками и пальцами, отыскивая каждое чувствительное местечко, надавливая ровно настолько, что я каждый раз жажду большего. Ни один другой парень никогда не ценил мою фигуру, как это делает Гейб.

Я устала, что отказываю себе в этом. В нём. Он тоже устал от этого? Или наслаждается этой пыткой? Я думаю, есть смысл, чтобы отказывать себе в том, чего отчаянно хочется. Мне ли, королеве диет, не знать. Я помню, как-то раз сидела на безуглеводной диете, и всё, что делала — мечтала о шоколадном торте. Прям бредила им и всё.

Я даже не особо люблю шоколадный торт. Мне больше нравятся с ванильной и сливочной глазурью. Он просто был олицетворением того, что я не могла себе позволить. На третий день той диеты я набивала рот куском калорийного шоколадного торта, купленным в местном супермаркете. Я съела его на ужин.

И никогда больше не сидела на той безуглеводной диете.

Гейб — мой пресловутый кусок шоколадного торта. Чёрт, да он как целый торт. Обычно я не большая его поклонница, он никогда не был моим привычным желанием, но, вау, когда я хочу чего-нибудь, я превращаюсь в отчаянного человека. И сделаю всё, чтобы хоть кусочек, но попробовать.

Всего один.

— Больше никаких диет, Люси, — ворчит он у моих губ. Его низкий сексуальный голос отвлекает меня от моих мыслей, напоминая, что прямо сейчас я могу ещё разочек вкусить новообретённую страсть. — Ты мне нравишься такой, какая есть. Хотелось бы, чтобы также и себе самой ты нравилась.

От его слов я таю ещё больше. Почему он такой идеальный? Боже, он превращает меня в сумасшедшую. Безумную. Он снова целует меня, и я растворяюсь в нём, его руки уже полностью у меня под топом, теребя пальцами кружевную отделку моего бюстгальтера. Я отстраняюсь от него, вспоминая, что мы в гостиной. Его сестра спит на диване, а родители в любой момент могут войти через переднюю дверь.

— Мне пора, — говорю, прерывисто выдыхая и оглядывая комнату. У меня с собой только телефон и связка ключей, которые уже при мне, поэтому я могу уйти. Я должна уйти.

Но такое ощущение, что ноги не двигаются.

Он изучает меня, его губы, опухшие и влажные после наших поцелуев, а волосы благодаря моим пальчикам в беспорядке. Он берёт мою руку, переплетая вместе наши пальцы. Кажется, что он касается самой глубины души, что совершенно банально? Кто так думает, не говоря уж, чтобы так чувствовать?

Я. Я так делаю. О господи, я так делаю. Глаза Гейба тёплые, пока он изучает меня и тянется свободной рукой, проводит пальцем по щеке вверх, заправляя выбившуюся прядь мне за ухо.

— Пошли, — шепчет он.

Когда он говорит мне этим низким соблазнительным тоном, я чувствую, как меня знобит внутри. Ощущение, которое хочу испытать ещё раз.

И ещё раз.

Он мягко тянет меня за руку, и я следую за ним, словно не могу делать ничего другого, и клянусь, не могу. И не хочу никуда больше идти. И совершенно не хочу возвращаться в огромный одинокий дом и ложиться в пустую одинокую кровать. Что бы он ни захотел, я — за.

Шумно и нервно выдыхаю. Прекрасно, я немного нервничаю. Ладно, сильно нервничаю. Но я — за.

Обеими руками — за.

Когда он всё ещё молчит, я, наконец, больше не выдерживаю.

— Куда мы идем? — спрашиваю, пока он ведёт меня вверх по лестнице.

— В мою комнату. — Гейб оглядывается через плечо, взгляд прямой, его намерения совершенно ясны. — Ты не против?

Не против ли я? Разумная сторона меня говорит отказаться. Остальная часть тела кричит сказать «да».

Что я и говорю.