Я понимаю. Прекрасно понимаю. Но не останавливаю его.

Не протестую.

Гейб

Притворство с тренировками подошло к концу. Сидни не глупая. Она видела насквозь мои мотивы и использовала их в свою пользу. Мне приятно, что она хочет проводить со мной время, и ещё больше ценю, что озвучила это. Конечно, она — заноза в заднице, но я люблю мелкую. Мне нравится болтать с ней, проводить время. Есть только мы с ней против двух людей, называющих себя нашими родителями. Я нужен Сид. Она — моя сообщница.

Но то, что я лажу с сестрой — это бонус. Что я действительно пытаюсь сделать — это проводить больше времени с Люси. Наблюдая, как она бегает, прыгает, делает приседания и отжимания, и любые другие упражнения, и её тело занимает необычные позиции, которыми я, чёртов извращенец, наслаждаюсь. Пялясь на идеальные грудь и попку, безумно надеясь, что она не догадывается об этом. Что думает, я помогаю ей и Сидни по доброте душевной.

Скорее из-за отзывчивости моего члена. Хоть я и говорю сам себе, что это неправильно, у меня не получается держаться подальше от Люси. Мне до смерти хочется быть с ней. Где угодно, как угодно.

Я веду себя слишком дружелюбно, когда не следует. Прикасаясь к ней. Притягивая ближе. Глазея на её совершенный, сочный рот. Боже, это же рот. Он по желанию превращается в небольшое пламя. Немного дерзкое. Забавное. Сладкое. Сексуальное.

Она размыкает губы, и выпорхнувший язычок быстро их облизывает, и боже, это сводит меня с ума. Я легко прикасаюсь костяшками к её груди, полностью сосредоточившись на выдающихся буферах, желая сорвать футболку и точно узнать, что она прячет.

Я к тому, что всё же имею представление. Я достаточно часто видел её в бикини. Но мне хочется большего. Я хочу увидеть обнажённое тело. Иными словами, хочу увидеть обнажённую Люси.

Если бы она знала, о чём я думаю, наверняка бы залепила мне пощёчину.

— Мы слишком увлеклись. — Она отходит от меня, и эта потеря ощущается, как удар ножом по сердцу. Моя рука отрывается от её руки, как только Люси отступает, создавая между нами дистанцию. Слишком большую дистанцию, но ни слова не говорю, не протестую, потому что не в праве.

Мне и правда нужно помнить своё место.

— Увлеклись чем? — Хмурюсь, пальцы до сих пор покалывает в том месте, где они соприкасались с её кожей.

Люси делает ещё один шаг назад от меня, словно ей на самом деле необходима дистанция.

— Ладно, несколько дней назад ты очень ясно дал понять, как относишься ко мне, сбежав из моего дома, даже не оглянувшись назад.

Последнее, что хочется вспоминать — как я повёл себя тем вечером. Как полный кретин.

— Я запаниковал, — говорю в надежде, что она поверит мне.

Недоверчивый взгляд, которым она стреляет в мою сторону, говорит об обратном.

— Ты запаниковал. — Голос Люси бесцветный, почти безжизненный. — Гейб, от тебя никогда не услышишь другого слова. Ты просто прошёл мимо, как будто я сказала, что у меня тяжелый случай остроконечных бородавок. Я не знаю, что делать, как реагировать. Ты — ты напугал меня.

Слова вырываются из меня, прежде чем успеваю себя остановить.

— Я напугал тебя? Это ты — та, кто заявил о своей девственности. А затем предложила себя так, словно это некое подобие сексуальной игры. Где только одно правило — никакого реального секса. — Как будто я могу сдержаться и не заняться с Люси сексом всеми возможными способами. Не думаю, что это было бы возможно. И как-то нет желания испытывать себя.

Абсолютно уверен, я нарушил бы это правило.

— Я не собиралась… вот так это выпалить. Я удивила тебя, но и ты удивил меня. — Стоит мне хмыкнуть, она тут же смотрит на меня. — Так и есть, веришь ты мне или нет. Клянусь, с тех пор, как я здесь, всё стало так запутанно. За считанные недели вся моя жизнь перевернулась с ног на голову и никак не получается вернуть всё на круги своя.

— Держу пари, не помогает и то, что твоего отца нет здесь. — Она бросает на меня странный взгляд, но я продолжаю: — Предполагаю, вы двое близки? Ты — папина дочка?

— Хм …

— И его отсутствие здесь вдвойне тяжело, поскольку тебе бы хотелось спросить несколько советов. — Не останавливаюсь, я всего лишь делаю предположения, в чём весьма хорош.

— Мы не так уж и близки, — говорит она, и я удивлен. — Я вижу его не так часто. Он живёт здесь, я живу с мамой, и хоть мы и не так далеко друг от друга, если говорить о милях, кажется, что у него никогда нет времени на меня. Он, как правило, слишком занят, работа и всё такое. А в отпуск он уезжает с очередной фавориткой месяца.

— О. — Киваю. Я знаю множество таких отцов. Иногда мне кажется, что моему отцу хочется быть таким же. — Это отстой.

— Ерунда. — Она машет рукой, прогоняя по щелчку пальца любое упоминание об отце.

Хотелось бы и мне так же легко отмахнуться от своей семьи.

Делаю глубокий вдох, решаюсь идти дальше.

— Послушай, Люс. Я должен извиниться за то, как повел себя тем вечером. Мне не следовало бросать тебя. Это было неправильно, и я прошу прощения.

Она кажется поражённой моим извинением.

— Все нормально. Правда.

— Это не нормально, но надеюсь, ты простишь меня.

— Ты прощён. — Она снова машет рукой, стирая этим отпускающим жестом мои ошибки. — Давай двигаться дальше.

— Ты уверена?

Она сверкает хитрой улыбкой.

— Не сомневайся в моей благосклонности, Уолкер. Примерно через три секунды ты можешь опять оказаться в моём чёрном списке.

— Я буду молчать. — Поднимаю руки перед собой, благодарный за её игривое настроение. Это то, что нужно. Я устал ходить на цыпочках вокруг неё, боясь сказать или сделать что-то не так. Или ещё хуже, когда я так увлечён и пялюсь на неё, увиваюсь за ней, что забываюсь и лезу к ней с поцелуями или чем-то подобным. В то время как она определённо не хочет, чтобы её целовали.

Хреново, что я по-прежнему хочу её, несмотря на всё сказанное. Если она поймает меня, увивающимся за ней, как потерянный щенок, я буду чувствовать себя идиотом. Я не привык отказывать себе в чём-то.

Особенно, что касается девушек.