«Трише пришлось пережить очень многое. Она сильная и независимая. Она не будет мириться с твоим дерьмовым отношением к женщинам. В своей жизни она имела дело с достаточным количеством придурков».

Даже Эша генерала Рейнера согласилась с тем, что он «мудак». А это слово, как он узнал, означало недостойного и непригодного самца, который использовал женщин для своей собственной выгоды.

Он не видел Тришу такой или не хотел ее видеть.

— Я… я только недавно это понял, — наконец признался он.

— Понял что? — спросила она.

— Что меня никогда не обвиняли во многих моих поступках, потому что я был первым отпрыском лорда.

— Серьезно? И сколько же на это ушло у тебя времени, сколько тебе лет? — потребовала она ответа.

— Мне двадцать пять циклов.

— Неужели? — она была удивлена, что он всего на год старше ее. — Значит, тебе понадобилось двадцать пять лет, чтобы понять, что ты обладаешь привилегиями?

— Я всегда знал, кто я, — признался он, — но я никогда не осознавал, что это давало такой большой эффект до…

— До каких пор?

— До тех пор, пока я не узнал, что два моих младших брата подвергались жестокому обращению и насмешкам, — он все еще не мог поверить, что не знал, что происходит.

— Два? Что? Я думала, у тебя только один брат. Янир.

— У меня есть три брата, — сообщил он ей.

— Но я думала…

— Я бы предпочел не обсуждать это здесь, — повернувшись, он вновь пошел по коридору, но гораздо медленнее. Сделав еще один поворот, он остановился перед одной из серых дверей, приложив ладонь к небольшой панели, после чего та скользнула в сторону. — Здесь будут твои покои.

Триша вошла внутрь и обвела взглядом комнату. Ее стены были такими же тускло-серыми, как и дверь, как и диван, стол, стулья и письменный стол. В комнате не было ни уюта, ни цвета, ни тепла. Неужели торнианцы живут именно так? Лиза должна была возненавидеть это.

— Не могла бы ты приложить свою ладонь к панели доступа? — он указал на точно такой же дисплей, что был и на двери снаружи. Как только она это сделала, он ввел код, и панель начала светиться под ее ладонью.

— И что сейчас произойдет? — хотя Триша ничего не почувствовала, после всего, что случилось в этот день, она не хотела рисковать.

— Тебе будет предоставлен доступ. Теперь только ты сможешь войти в эту комнату, — повернувшись, он двинулся к двери, которую она не заметила, так как та сливалась с остальной частью стены. Эта дверь тоже открылась, когда он приблизился. Следуя за ним, она заглянула внутрь и увидела, как он положил ее сумку на подобие того, что на Земле было бы большой двуспальной кроватью. Сравнив размер Улла с ней, она поняла, что она, вероятно, была изготовлена под размеры торнианских мужчин.

— Другая дверь ведет в вашу зону очищения, — сказал он ей, направляясь к той.

— Зону очищения? — сделав шаг назад, чтобы он мог пройти, она оглядела комнату и, наконец, заметила дверь, о которой он говорил. Подойдя ближе, та автоматически открылась. И девушка увидела раковину, унитаз и нечто похожее на душевую кабину. — Оно активируется движением? — спросила она, глядя на него.

— Да, — ответил он, удивляясь, что она так быстро это поняла.

— Окей. — повернувшись, Триша подошла к дивану и села на его край. — Итак, расскажи мне, как получилось, что у тебя есть три брата, когда я знаю из программы Обучателя, что для торнианца — великое счастье иметь одного ребенка… потомка, — тут же поправила себя она.

Улл не понимал, зачем Триша решила продолжить эту тему. Ни одной торнианке не было дела до того, что скажет мужчина, или до его жизни, если только это не касалось ее напрямую. Могут ли земные самки быть настолько другими? Он действительно не верил в это, но, возможно, ошибался. Он медленно пересек комнату и сел на противоположный от Триши конец дивана.

— Это правда, — подтвердил Улл. — Задача торнианского самца привлечь внимание самки.

— Привлечь ее внимание? — Триша нахмурилась, услышав это. — Я ничего не понимаю.

— Мужчина должен уметь доказать женщине, что он может должным образом защитить и обеспечить ее, прежде чем она даже подумает о том, чтобы соединиться с ним, — объяснил Улл. — Если она все же решит соединиться с ним, то самец должен продолжать осыпать ее дарами, чтобы она не оставила его ради кого-то другого, прежде чем представит ему потомство.

— Подожди, ты имеешь в виду, что если одна из ваших самок согласится соединиться с мужчиной, она может просто уйти от одного в любое время, когда захочет, к другому мужчине?

— Да, она может оставить самца по любой причине, забрав с собой все, что он дал ей, до тех пор, пока она не зачала его потомство. Если она зачала, то самка должна оставаться с самцом до тех пор, пока не появится потомство. Но после появления потомства она может либо двигаться дальше, либо продолжить остаться с ним. Если потомство — самец, то положение самца закрепляется, и его родословная будет продолжаться. Если она представляет самку, его положение повышается, соответственно и ценность самки повышается.

— Ее ценность? — Триша не могла поверить, что Улл сказал это.

— Самка, которая уже представила самку, очень востребована другими самцами. Из-за этого она может потребовать за это еще дары, все, что захочет.

— И ребенок… ну то есть отпрыск, — поправила опять себя Триша. — А что будет с ним, если она выберет другого мужчину?

— Разумеется, он остается со своим манно, — сказал он, бросив на нее взгляд, который должен был бы быть очевиден.

— Ваши женщины просто берут и оставляют своих отпрысков? — ей было трудно поверить, что торнианские женщины регулярно бросают своих детей.

— Да, — ответил он ей. — Торнианские самки редко контактируют со своими отпрысками, как только те появляются на свет.

Триша не сомневалась, что Лиза никогда бы так не поступила.

— Но Лиза…

— Приняв титул Королевы, она признала Короля Грима своим единственным мужчиной. Потомство, которое она носит — женского пола, и он принял двух других ее молодых самок как своих собственных.

— Карли и Мики, — подсказала Триша.

— Кто? — спросил он, хмуро глядя на нее.

— Имена двух молодых самок Лизы — Карли и Мики, — повторила она их имена.

— Да, я знаю, — признал Улл. — Итак, у Короля Грима будет три молодые самки, и теперь ни один самец не посмеет оскорбить его, опасаясь, что тот лишит его своих самок.

Кое-что из этого показалось Трише знакомым, Лиза, должно быть, включила это в программу, но все же, во все это верилось с большим трудом. Будем надеяться, что она не упустила другой важной информации.

— Значит, твой отец, манно, — поправила она его, — будучи лордом, сумел привлечь четырех самок и продержать их достаточно долго, чтобы получить потомство от каждой из них? — спросила она, возвращаясь к разговору об Улле. Ей было бы легче вести переговоры, если бы она знала его лучше, но не потому, что он был ей лично интересен, по крайней мере, так она себе говорила.

— Нет, — коротко ответил Улл.

— Но у тебя же есть братья, — заметила она, хмуро глядя на него.

— Нас всех представила одна и та же женщина, — неохотно признал он. — Наша мать отказалась оставить нашего манно, хотя многие пытались ее переманить… и до сих пор это делают.

Триша не понимала, почему Улл так смутился.

— Твоя мать, похоже, удивительно сильная женщина. И твой манно тоже.

— Они оба были эгоистами… — отрезал он.

Триша откинулась на спинку дивана, не в силах поверить, что Улл только что сказал это.

— Как ты можешь так говорить?!

— Потому что это правда, — прорычал он. — Есть и другие мужчины, которым нужен ее дар, особенно после того, как она представила моему манно второго самца. У нее не было причин оставаться больше. Она должна была выполнить свой долг и позволить другим мужчинам иметь потомство. Вместо этого она снова забеременела.

Отвращение в голосе Улла было настолько шокирующим, что Триша не знала, что ответить. Ее мать всегда выступала против условностей, отстаивала то, что хотела и кого хотела. Для этого требовалось невероятное количество силы и стойкости. Триша знала, потому что ее собственная мать сделала то же самое, и Триша была благодарна за это, но Улл, очевидно, не был таким.

— Ну что ж… Возможно, — Триша наклонилась вперед, чтобы зарычать, — Эбби правильно сделала, что не выбрала тебя.

— Что??? — Улл нахмурился, не понимая, что она хотела этим сказать.

— Я сказала, что Эбби поступила правильно, выбрав твоего брата, а не тебя. Ты — один из самых недостойных, непригодных мужчин, которых я когда-либо имела несчастье встретить, — ее голос становился все выше и громче с каждым произнесенным словом. — Я понятия не имею, почему ваш Император послал сюда такого, как ты, чтобы вести переговоры о женщинах, потому что я могу сказать тебе прямо сейчас, что ни одна земная женщина никогда не согласится «присоединиться» к тебе, если ты так думаешь о своей собственной матери! А теперь убирайся к черту из моей комнаты!

* * *

Взглянув на выражение лица Улла, когда тот вошел в центр управления кораблем, Верон спросил:

— Что произошло?

— Я не понимаю женщин, — проворчал Улл, опускаясь в одно из кресел.

Верон вздохнул и, нажав несколько кнопок для перевода «Искателя» в режим автопилотирования, сел рядом с Уллом. На «Искателе» было очень мало Торнианцев, так как Рэй не хотел рисковать тем, что кто-то из воинов может попытаться предъявить свои права на одну из земных женщин без их согласия. Это облегчало Верону разговор с Уллом в помещении, которое обычно было полно воинов.

— Я не уверен, что хоть один мужчина когда-нибудь полностью поймет их, будь то торнианец, кализианец или землянин.

— В них нет никакой логики, — пробормотал Улл.

— В каком смысле? — спросил Верон, искренне интересуясь мыслями другого мужчины.

— Она расспрашивала меня о моей семье, о моих братьях, о том, как мы соединяемся, и когда я рассказал ей все, она расстроилась. И выгнала меня!