Глава 6

Доминик припарковался у обочины родительского дома на севере Лас-Вегаса. Вдоль улицы росли кипарисы и пальмы, а дома с черепичными крышами в стиле ранчо были выкрашены в розовые и персиковые тона. На каждой лужайке буйно цвели равнодушные к засушливой жаре растения, а на горизонте под ясным голубым небом виднелись окутанные туманом горы.

На ярком коврике перед входной дверью красовалась надпись: «Без вина не приходить». Доминик вытер ноги и, переступив порог, спустил Ребел с поводка. Она тут же, ошалелая, помчалась на кухню.

— Я дома! — крикнул он, повесив поводок на вешалку.

— Ты опоздал! — прокричала в ответ его мать Рита из глубины дома.

Руссо закатил глаза. А мгновение спустя его окружила стайка шумных детей в возрасте от двух до восьми лет. Они дергали его в разные стороны и старались друг друга перекричать.

— Покрути меня, дядя Дом, — попросила племянница Натали.

— Когда ты последний раз ела? — поинтересовался он, воспоминания о сладко пахнущей розовой блевотине все еще свежи в памяти.

— Утром.

Он с легкостью поднял Натали и помог ей сделать сальто в воздухе. Конечно, это вызвало шквал просьб, дети расталкивали друг друга, чтобы заполучить право быть следующим. Осчастливив каждого, Доминик мягко отказал мольбам о продолжении и поднял с пола двухлетнего племянника. Закинув малыша на плечо, он стал пробираться сквозь ребятню в глубь дома.

В большом пространстве, объединившем кухню и столовую, за длинным столом собрались его четверо братьев и сестер с супругами и бабушка Сильвия по отцовской линии. Дети резко бросились к Ребел, которая перекатилась на спину и задергалась в экстазе от многочисленных ласк.

— Простите за опоздание. — Доминик опустил племянника на пол и поцеловал бабушку. — Привет, бабуль.

В ответ она нежно погладила его по щеке. После смерти мужа двадцать лет назад, Сильвия переехала в дом своих детей. И шесть лет назад после смерти ее сына, отца Доминика, свекровь и невестка, Сильвия и Рита, очень сблизились, да так, что мало кто сомневался в их кровном родстве.

— А что случилось? Часы потерял? — спросила стоявшая у плиты Рита. В отличие от миниатюрной и хрупкой Сильвии, мать Доминика была высокой — выше ста восьмидесяти сантиметров. Постриженные под каре волосы все еще оставались черными, как смоль, несмотря на возраст — Рите было уже шестьдесят. Поверх цветастого платья, припасенного для воскресных выходов в церковь, она повязала фартук.

Доминик пересек кухню и чмокнул мать в щеку.

— Надо было кое с кем встретиться, а пробки в городе просто адские.

— Ну, тогда поможешь мне с посудой после ужина.

Он вернулся к общему столу и занял свое обычное место. Доминик был третьим из пяти детей, но единственный оставался не женатым. К тому же очень скоро станет единственным, у кого до сих пор нет детей, поскольку несколько недель назад младшая сестра Джина объявила о своей первой беременности.

Анджела, самая старшая, подняла бутылку вина.

— Выпьешь?

— Нет, спасибо. Мне еще сегодня работать.

— Барменом или охотником за головами? — поинтересовался брат Винсент.

— Барменом. — Доминик налил себе воды из кувшина, а собравшиеся вернулись к разговору о событиях в офисе Говарда, мужа одной из сестер.

— Так вот, явно мошенническая схема, новый бзик Бони: отправляешь какой-то компании несколько капель своей крови, а они присылают якобы специально разработанный витаминный курс. — Говард закатил глаза. — Теперь ее стол смахивает на аптеку и заставлен пузырьками. Клянусь богом, в них явно просто подкрашенная вода. Хотя чему тут удивляться, эта сумасшедшая однажды проделала немалый путь до «Примм» и отстояла в очереди целых три часа, чтобы купить лотерейные билеты с джекпотом больше полутора миллиардов...

За столом все напряженно замолчали. Тереза, сестра Доминика, сильно ткнула Говарда локтем в бок.

— Черт, прости, Дом, — произнес тот, покраснев.

— Все в порядке, — ответил Руссо.

— Ничего подобного. — Тереза прожигала взглядом виновато опустившего голову Говарда.

Продажа лотерейных билетов в Неваде была вне закона, но обитателям Лас-Вегаса не составляло труда добраться до лотерейного супермаркета в Калифорнии, чтобы их приобрести. Через несколько месяцев, после увольнения из армии, Доминик за один день потратил почти тысячу долларов на лотерейные билеты. Он начал стирать их прямо в магазине, затем снова и снова возвращался к прилавку, не обращая внимания на результат: проигрыш или небольшой выигрыш. Доминик был не в силах контролировать желание сорвать джекпот и чувство, что ему обязательно повезет. В отчаянии он позвонил брату, уговорил Винни проехать больше пятидесяти километров и вытащить его силком из этого магазина.

Обычно в присутствии Доминика семья старалась избегать любых разговоров, связанных с азартными играми, но они жили в Вегасе, где казино — неотъемлемая часть жизни. Доминик принял данный факт и решил никуда не уезжать, несмотря на сложности в излечении игровой зависимости. Говард, наверное, смутился куда больше, чем Доминик.

Неловкий момент прервала Рита, которая позвала детей помочь ей на кухне и принести всю еду, поэтому спустя несколько минут об инциденте забыли. Небольшой дом наполнился смехом и звоном тарелок, все были увлечены обедом из свиной корейки, жареных грибов с чесноком и свежего овощного салата, заправленного маслом и уксусом. Ребел растянулась у ног хозяина и как всегда вела себя безупречно.

После десерта Доминик помог матери с посудой, а остальные устроились в гостиной смотреть бейсбольный матч. Несмотря на уговоры детей оставить уборку и мытье посуды за ними, Рита никогда не соглашалась и делала все сама, ведь речь шла о старинном фарфоре, который доставали исключительно на воскресные обеды. Поэтому она мыла, а Доминик вытирал посуду.

— На днях я столкнулась с Тони Шапиро на рынке, — начала она, спустя пару минут тишины. — Он до сих пор держит для тебя место в своей автомастерской, если тебе это интересно.

Доминик взял протянутую ему салатницу и тщательно вытер полотенцем.

— Ма, у меня есть работа. Даже две.

Она недовольно цокнула языком.

— Неприлично тридцатилетнему мужику работать барменом.

— Почему? Мне нравится, и платят отлично. Тем более, это всего лишь подработка, которую я совмещаю с поиском беглецов.

— И слушать не хочу про это, — отрезала она. — Ты вообще о будущем думать собираешься? До сорока продолжишь носиться за ними? Или до пятидесяти?

— У меня еще куча времени, — ответил Доминик, хотя слова матери задели за живое. Он не стал бы врать, что никогда об этом не задумывался.

— Не так уж и много. Годы пролетят — и не заметишь. — Она ополоснула тарелку и протянула Доминику. — Я просто не хочу, чтобы однажды ты проснулся и внезапно осознал, что у тебя никакой подстраховки.

— Меня с трудом можно назвать тем, кто работает и откладывает на черный день.

Рита нежно ущипнула его за подбородок мыльными пальцами.

— Что приемлемо в двадцать лет. Но чем старше становишься, тем опаснее твое положение. Нельзя всю жизнь так прожить.

Это «воодушевляющее» послание не выходило из головы Доминика остаток дня и всю дорогу домой. Он завез Ребел домой, переоделся и отправился в небольшой ЛГБТ-район, который «ласково» называли «Фруктовыми колечками».

«Скат» — огромный экстравагантный ночной клуб в два этажа — вмещал четыре барные зоны, два танцпола и большую сцену, на которой проходили травести-шоу и горячие конкурсы красоты. Голубая подсветка окутывала холодным светом вычурный интерьер и встроенные в стены аквариумы, и в любой день недели клуб был забит под завязку.

По воскресеньям всегда проводили «Ночь латино». Ди-джей миксовал сальсу, регги и самую топовую латиноамериканскую музыку, которая разрывала динамики и уши посетителей. Доминик проскользнул на свое рабочее место за барной стойкой главного танцпола — признание его опыта и мастерства — и быстро влился в привычный ритм смешивания коктейлей для шумной толпы туристов и местных.

Ему нравилась такая работа, особенно в заведении, где был такой шикарный «шведский стол» на любой вкус. Однако сегодня были дела поважнее флирта.

Доминик не спускал глаз с танцпола, следил за руками людей, передававших друг другу пакетики с таблетками и порошками. Иногда это проделывали так незаметно, что движения были едва уловимыми, но некоторые люди совсем не задумывались об осторожности. Как и в большинстве ночных клубов, в «Скате» распространяли наркотики. Многие танцоры работали только на экстази или закидывались попперсами и кокаином, которые нюхали в раздевалках. Сильнодействующие галлюциногены, типа ЛСД и кетамина, были менее популярны, но в толпе наверняка можно найти того, кто их продаст.

Во время небольшого перерыва Доминик прислонился к стойке и разговорился с девушкой, которая, как он заметил, убрала в сумочку пакетик с разноцветными таблетками.

— У тебя есть экстази? — спросил Доминик, кивая в сторону ее сверкающей стразами сумочки.

— Да, — без смущения ответила она. — Хочешь, красавчик?

— Нет, спасибо. Вообще-то я ищу кетамин... Предпочитаю недолгий кайф.

Девушка кивнула.

— У меня нет, но я знаю одного парня. Могу тебя с ним свести.

В благодарность он передал ей стопку текилы за свой счет. Девушка опрокинула в себя алкоголь и растворилась в толпе. Несколько минут спустя к нему подошел тощий пацан с ядовито-зеленой шевелюрой и протянул пакетик с порошком в обмен на пару сложенных купюр. Доминик приветливо с ним поболтал, а потом вернулся к работе.

На протяжении всей ночи Доминик повторял подобное несколько раз, периодически забрасывая удочку в толпу и знакомясь с различными людьми. Некоторые были просто счастливы включить его в список своих клиентов, зачастую даже предоставляли скидку, убедившись в его надежности. За несколько часов он без особых проблем собрал достаточное количество кетамина, хватившего бы на пару убийств, если не на все три. Преступник мог провернуть то же самое, не привлекая к себе внимания.