Изменить стиль страницы

— Что у нас разные сильные стороны, и ты это знаешь, — ответил я, дрожа на холодном мартовском воздухе.

— Что ты сейчас творишь? — спросил Ян, расстроено выдохнув.

— Ты ведешь себя как осел, — сказал я ему. — Как ты смеешь говорить мне такую хрень? И если ты действительно считаешь, что перестал быть солдатом ради кого-то, а не ради себя самого…

— Миро…

— И если ты собираешься обвинять меня в том, что я не хочу делать то, что ты любишь, то тебе следует вернуться к этому занятию, и мы придумаем что-нибудь еще…

— Нет, — рявкнул он, бросаясь вперед, обхватив мое лицо ладонями и крепче прижимая к себе, когда я попытался высвободиться из хватки. — Мне очень жаль, понятно?

Только Ян мог извиняться таким тоном, будто делал одолжение, и одновременно намекая, каким мудаком я был. Он оставался нетерпеливым и ворчливым, и чтоб меня, но я находил его при этом чрезвычайно милым. Ян, как правило, не был в ладах со своими чувствами. Они расползались повсюду, и пытаться собрать их вместе, чтобы он смог говорить о них определенно, было все равно, что пасти кошек.

— Точно?

Я уступил ему, потому что то, как он касался моего лица, было очень приятно — его хватка казалась грубой и нежной одновременно. Я не сомневался, что Ян любит меня яростно и искренне, со слегка пугающей ноткой собственничества, которая ощущалась сексуальней некуда.

— Ты же знаешь, что это так, — проворчал он, отпуская меня и хмурясь. — Я хочу быть дома с тобой, а не где-то еще.

— Ладно, — сказал я, ухмыляясь. — В следующий раз думай, прежде чем начать говорить, тупица, потому что твой голос звучит немного приглушенно, когда ты говоришь из своей задницы.

— Я просто… если я не твой напарник, то кто будет присматривать за тобой? Видишь, что случилось сегодня только потому, что я был на другом конце города!

Ян снова начал нервничать, поэтому я протянул руку и накрыл его щеку, чувствуя грубую щетину под ладонью, видя смешливые морщинки вокруг глаз, и провел большим пальцем по его нижней губе.

— Детка, это работа. Даже когда ты рядом, я все равно могу пострадать, понимаешь?

Его ворчание, когда я опустил руку, было очаровательным, и желание поцеловать Яна посреди тротуара стало почти невыносимым.

Он на мгновение закрыл глаза, запустив пальцы в густые волосы, которые за последние несколько месяцев сильно отросли. Обычно для армии он держал стрижку почти под ноль, но теперь волосы стали длиннее, все еще высокие и густоватые по краям, но более длинные сверху, они стали приятней на ощупь и за них хотелось потянуть. Мои собственные волосы больше нельзя было уложить кверху после того, как они отросли во время последней командировки Яна. Так что теперь они были ниже ушей, во взъерошенном беспорядке, и я был искренне удивлен, что Кейдж еще не настоял на стрижке. Либо он ничего не замечал, либо ему было все равно, и меня это вполне устраивало. Глядя, как Ян потягивает свои волосы, я сгорал от желания оказаться с ним в постели.

— Ян, — начал я хриплым, нуждающимся голосом, почти осипшим. — Мы можем поговорить об остальном завтра?

— Миро…

— Утром, — взмолился я, оглядывая его с головы до ног, слыша свой выдох, чувствуя, как дрожь пробегает по всему телу.

Он не сводя глаз смотрел на меня.

— Я не собираюсь…

— Я сильно напился.

— Ну и что? Ты справляешься с выпивкой лучше, чем большинство моих знакомых.

— О, это так мило, — успокаивая, произнес я, подходя ближе и целуя его в шею сбоку, закончив укусом, прежде чем отступить. — Но сейчас я хочу в постель с тобой, и мой мозг не думает ни о чем, кроме этого.

Ян откашлялся.

— Так ты просишь меня отложить наш разговор о жизни здесь, чтобы мы могли пойти домой и заняться сексом?

— Да. Именно так.

Он окинул меня взглядом с головы до ног.

— Ладно, пойдем.

Утешало то, что ему этого хотелось точно также сильно, как и мне.