Глава 21
Чейз
Жизнь — несправедливая штука.
«Несправедлива» — это, блядь, очень мягко сказано.
Меряя шагами свою спальню, я испытываю непреодолимое желание разгромить всю эту долбаную комнату. Всё здесь напоминает мне о ней. Её огромная нераспакованная коробка с обувью, стоящая в углу. На ночном столике — горсть заколок для волос. Розовые трусики рядом с моими боксерами, которые мы оставили валяться на полу, когда проснулись и занялись любовью по дороге в душ.
Выхожу из комнаты, стараясь не обращать внимания на боль в сердце, но тут же обнаруживаю, что пялюсь на желтую стену.
Когда закрываю глаза, то вижу яркий, солнечный цвет платья маленькой Сары, он прекрасен и совершен. И все же, когда открываю глаза, я не могу подобрать этот гребаный цвет. Снова закрываю глаза, и мое сердце сжимается в груди, когда вспоминаю маленькую девочку, которой совсем не место на оживленной дороге. Она улыбается самой очаровательной в мире широкой улыбкой. Золотистые кудряшки развеваются на ветру. Её милое желтое платье делает Сару красивее любого цветка на белом свете.
У меня перехватывает дыхание, когда я вспоминаю, каково это — осознать, что уже слишком поздно. Что независимо от того, как сильно я дергаю руль, чтобы объехать их, моя машина все равно перевернется и раздавит их. Я помню тот момент, когда пришел в себя в больнице несколько дней спустя после медикаментозной комы из-за бесчисленных операций по удалению куска металла из черепа, и первое, что я сказал: «Пожалуйста, Боже, пусть они будут в порядке».
Как оказалось, они не были в порядке, мать твою.
Я убил их.
Я убил мужчину и его милую малышку.
На глазах у его жены. На глазах у её мамы.
Полный пиздец!
Когда Эшли пришла навестить меня, я плакал без остановки, и мои слёзы не имели никакого отношения к невыносимой, бесконечной боли, поселившейся в моей голове. Она посмотрела на меня заплаканными глазами.
«Ты убил их», — сказала она.
«Ты уничтожил всю семью этой женщины», — сказала она.
Я умолял её простить меня. Пытался объяснить ей, что это был несчастный случай. И все же она призналась мне, что никогда не сможет смириться с тем, что я убил мужчину и маленькую девочку — случайно или нет. В тот вечер она бросила мне на колени свое кольцо вместе с моими мечтами.
Когда снова открываю глаза и смотрю на дразнящую желтую стену, я подавляю мучительный вопль, который грозит вырваться прямо из моей души. Заметавшись по комнате, я нахожу свой телефон и в сотый раз пытаюсь дозвониться до моей Тори. Чтобы заставить ее понять.
Когда она берет трубку после третьего гудка, я начинаю умолять. Но всё, что слышу в ответ — это пьяное хихиканье на заднем плане.
— Тори, — громко говорю я в надежде, что она услышит меня и прислушается. — Пожалуйста, прости меня, детка. Я и понятия не имел, что ты та самая женщина, у которой я все отнял. Ты должна поверить мне, когда я говорю, что у меня просто не было времени отреагировать. Я пытался. Твою мать, я пытался, но не смог вовремя объехать их.
Её бормотание становится все тише и тише, пока я не слышу, как она набирает ванну. Я прижимаю телефон к уху и тихо прислушиваюсь к звукам, которые издает Тори. Вся её косметика здесь. Её средства для волос. Средства для ванны. Черт возьми, даже её зубная щетка здесь.
На дрожащих ногах, телефон все еще отчаянно прижат к моему уху, я ищу чемодан. Расстегнув молнию, бросаю его на кровать и начинаю складывать вещи, которые ей понадобятся. Бросаю две пары туфель в чемодан, но остальные собираюсь оставить у себя для выкупа. По крайней мере, пока она не начнет разговаривать со мной.
— Ну почему? — рыдает Тори на заднем фоне, и я падаю на кровать, вновь услышав её голос.
Потому что... жизнь несправедлива.
Сердце ноет в груди.
Когда Тори умоляет Бога оставить её к чертовой матери в покое, я резко возвращаюсь в опустошающие воспоминания о том, что произошло несколько часов назад на кладбище.
— Теперь ты счастлив? — кричит она в небеса. — С меня хватит, мать твою! Ты больше не сможешь причинить мне боль, потому что мне больше нечего терять.
Я. У тебя есть я.
Я тянусь к ней.
— Тори, я люблю тебя. Мы сможем это решить. Пожалуйста. Ты обещала никогда меня не покидать.
Она резко поворачивает голову в мою сторону и смотрит на меня убийственным взглядом. Её заплаканные глаза наполнены ненавистью, и всё моё существо сжимается от одного её взгляда.
— А ты обещал никогда не причинять мне боль.
Сломанные нарциссы брошены к моим ногам, и Тори уходит от меня, рыдая так громко, что мёртвые могут проснуться. А я смотрю ей в след, протянув руки и умоляя вернуться ко мне.
Когда её плач уже больше не слышен и раздаются только мои рыдания, я поднимаюсь на дрожащих ногах и, спотыкаясь, иду обратно к машине. Забираюсь внутрь и сижу там несколько минут или часов, а то и целую вечность.
Я нашел единственную женщину, которая понимает мою боль. Которая дополняет меня во всех смыслах этого слова. И я убил её проклятую семью.
Жизнь несправедлива, мама.
Жизнь — это жестокая подлая стерва.
Смахнув слезы с опухших глаз под очками, я застегиваю чемодан и направляюсь в гостиную. Ставлю его на пол и иду к книжному шкафу. Пролистав образцы с краской, помеченные "Х", я хватаю один из них и пишу на обороте.
Тори,
Пожалуйста, прости меня.
Жизнь, блядь, не имеет никакого смысла без тебя.
Подари мне вчерашний день, и я подарю тебе вечность.
Я люблю тебя больше, чем когда-либо смогу выразить словами.
Чейз.
Запихиваю записку в чемодан поверх ее косметики и застегиваю молнию. Дорога к ее дому проходит как в тумане, и прежде чем осознаю, я прохожу мимо стойки регистрации, где с тех пор, как Тори включила меня в список постоянных посетителей, меня приветствует консьерж. Я немного удивлен, что она еще не исключила меня из списка. А теперь я стою перед ее дверью.
По ту сторону тихо. Хочется заколотить в дверь и потребовать, чтобы она простила меня, но мне хватает ума этого не делать. Моя Тори слишком сильная, чтобы сдаться без борьбы.
А я не хочу с ней ссориться. Я хочу любить её.
Прислоняю чемодан к двери и пишу Тори сообщение, что он тут.
Господи, пожалуйста, пусть она вернется ко мне.
Неделя без Тори, словно вечность в аду.
Я не могу есть. Спать. Даже, блядь, дышать, если на то пошло.
Корт и Пенелопа оба навещали меня, принося еду. Давая советы. Подставляя плечо, чтобы поплакать.
Но этого недостаточно. Мне нужна она.
Сегодняшнее утро было гребаной пыткой, я с трудом вытащил себя из постели, оторвавшись от её запаха, который всё ещё остается на моих простынях, и отправился на встречу группы. Честно говоря, во мне ещё теплится надежда, что Тори действительно придет туда. Что даст мне шанс обнять её.
Мне хочется утешить её.
Поцеловать.
Сказать, как сильно я сожалею.
Я хочу заняться с ней любовью... чтобы моя душа навсегда соединилась с ней.
— Вы посмотрите, кто к нам пожаловал, — усмехается Билл, когда я вхожу в зал.
Обвожу взглядом помещение, ища своего голубоглазого ангела, и в конце концов натыкаюсь на её пустой стул. Кофе, который я выпил ранее на голодный желудок, угрожает в любой момент вырваться наружу.
— Привет, — мне, наконец, удается ответить Биллу, и я понуро бреду к трибуне.
Все взгляды устремлены на меня, когда я упираюсь локтями в деревянную крышку трибуны. Поднимаю глаза и вижу, что у них у всех одинаковое хмурое выражение. Они понимают, что это как-то связано с Тори. Это написано у них на лицах. Только вот они не знают, это имеет прямое отношение к Тори.
Она является для меня всем моим миром.
Являлась.
— Черт, — шепчу я и провожу рукой по своим грязным волосам. Принять ванну — слишком изнурительная работа в последние дни.
— Чейз, всё в порядке? — спрашивает Белинда позади меня.
Я хмуро поворачиваюсь к ней и качаю головой.
— Нет. Нет, совсем не в порядке.
Она обнимает меня, и я прерывисто вздыхаю.
— Может, тебе стоит выговориться. Мы здесь все твои друзья, — напоминает мне Белинда, отстраняясь от меня.
Я киваю и снова поворачиваюсь к их ожидающим, заботливым лицам.
— Ребята, я облажался.
Все молчат и ждут, когда я продолжу.
— Это был я. Я убил её семью, — ахаю я, шокированный своим откровением. — Как же мы могли не знать? Как Бог позволил нам влюбиться друг в друга, чтобы потом разлучить нас?
Зал наполняется гулом обсуждения, прежде чем Нэт громко спрашивает:
— Доктор Монро, но вы же не знали? Так ведь?
Я резко поворачиваю к нему голову.
— Черт возьми, нет! Последние десять лет я провел в поисках женщины, на глазах у которой произошло самое ужасное, что когда-либо могли увидеть мать и жена. Десять проклятых лет я искал её, чтобы сказать, что мне очень жаль. Оказывается, Тори не хотела, чтобы её нашли. Она хотела построить для себя новую жизнь, не связанную с душевной болью. К несчастью, я нашел её. Но не как женщину, которую искал с момента аварии. Вместо этого я нашел её как свою вторую половинку. Свою любимую. Своего ангела. Когда я привел её на их могилу, чтобы рассказать, о чем скорблю, небеса разверзлись и разлучили нас.
Сдернув очки, я вытираю с глаз непрошеные слезы.
— Я люблю её, и это всё — жестокая шутка стервы по имени судьба.
Один за другим они все встают и толпой идут ко мне. Следующий час проходит в тумане объятий, советов и молитв. Эти люди, мои друзья, предлагают свою поддержку так, как никто другой не может. Я цепляюсь за них и отчаянно пытаюсь затянуть кровоточащую рану в сердце.
— Чейз, — наконец заявляет Клаудия. — Судьба свела вас вместе несмотря не на что. Неужели ты действительно думаешь, что она разлучит вас? Я верю, что вас ждет счастливый конец. Вы с Тори заслуживаете счастья. И я верю, что счастье, которое вы дарите друг другу, невозможно найти ни в ком другом. Она успокоится, Чейз. Ты стоишь этой сердечной боли и страдания. И я точно знаю, она тоже это поймет.