Глава 14

Внезапный оргазм накрыл Нику с пугающей силой. Она вскрикнула, замерла, а потом стала извиваться под рукой Винсента. Он всем весом прижимал ее к дивану, а Ника стонала от пронзительных ощущений, мышцы внутри сокращались снова и снова.

Если бы удовольствие от долгожданных прикосновений этого мужчины не было таким запредельным, то ей захотелось бы спрятаться подальше. Кончила от простых ласк и единственного поцелуя. Но кончила! От ласк мужчины!

Ласк этого мужчины.

И, святое дерьмо, он просто великолепен. Не удивительно, что в его присутствии с ее телом творится такое. Должно быть, она инстинктивно чувствовала, насколько он хорош. А теперь, когда ей позволили... стоп, он же не позволял себя трогать, верно?

Ника расстроено застонала. Вся правая сторона ослабела и покрылась мурашками там, где Винсент держал ее.

Невероятно, ее Винсент.

«Мой Винсент?»

Вновь обретя зрение и слух, Ника приподнялась на руках.

— Пусти, — выдохнула она.

Хотелось коснуться его. Почувствовать. Отплатить за только что подаренное удовольствие.

Винсент освободил ее запястья и посмотрел в глаза.

Не замечая, как он внезапно замер, Ника сжала в кулак его волосы и притянула к себе, отчаянно целуя. Теперь она точно знала, что его бородка скорее щекочет, нежели царапает. Другой рукой Ника быстро скользнула по его спине и каменным ягодицам. Но стоило провести пальцами по внушительной эрекции под тканью джинсов, как он оторвался от ее губ и снова отодвинулся.

— Нет, нет, нет. Винсент, прошу, не делай этого. Не останавливайся, — молила она.

Так унизительно. Но, проклятье, почему он так поступил? Ей хотелось большего. Ника была поражена и одновременно благодарна, что он пробудил в ней такие желания. Что ее опыт с Кевином не уничтожил их.

Осторожно, почти боясь того, что может увидеть, она встретилась с его пристальным взглядом и вся восторженность испарилась. Моментально.

Ее опасения оказались ненапрасными. Не стоило смотреть. Его карие глаза стали почти черными, настолько расширились зрачки. Дыхание прерывистое, губы влажные и красные, кровь прилила к щекам. Такой возбужденный. Он хотел Нику.

Но.

Смотрел на нее, терзаясь сомнениями.

Может, и не хотел.

— Винсент? Прошу, позволь помочь тебе, — прошептала Ника, неуверенно поглаживая его через джинсы.

Если он позволит доставить ему удовольствие таким же способом, как сделал сам, Ника будет рада.

Неужели она действительно опустилась до того, чтобы принять те крохи, которые он готов ей бросить?

Она нахмурилась. Нет. Она не такая. Но и не такая, какой хотела быть.

— Блядь, Ника, — выдохнул он, закрывая глаза. Когда снова их открыл, то взгляд стал отстраненным. — Я не могу.

Разгоряченную кровь вдруг разом сковал лед, моментально остужая пыл. Но когда Винсент отодвинулся и рухнул в другом углу дивана, Ника остро ощутила потерю, словно ей только что отрубили конечность.

Чувствуя тысячелетнюю усталость, она с трудом села, морщась от прикосновения ткани футболки к чувствительным соскам. Одернув одежду, подняла голову и посмотрела на Винсента. Тот сидел, упершись локтями в колени, волосы закрывали часть лица. Выглядел, как чертова модель с обложки мужского журнала.

Гнев на его отказ и собственную слабость снес все на своем пути.

— Получаешь удовольствие, так поступая со мной?

Винсент повернул голову, и его шелковистые волосы соскользнули с плеч. Не будь она так расстроена, холодный взгляд темных глаз напугал бы ее до чертиков. Исчез тот страстный мужчина, который несколько минут назад подарил ей самый яркий оргазм в жизни. Его место занял мужественный защитник. И больше ничего.

— Насколько я помню, — вкрадчиво произнес он, — удовольствие получила ты.

Ника ахнула и округлила глаза от столь беспардонного напоминания.

— А ты нет. У тебя с этим проблемы? Или дело во мне?

— Обычно у меня все в порядке. — Кривая улыбка не коснулась его глаз.

Унижение захлестнуло как поток лавы, сжигая и заставляя съеживаться, пока, казалось, от Ники ничего уже не осталось. Опять? Что в ней такого, что заставляет мужчин причинять боль? Почему они чувствуют потребность унижать ее, заставлять чувствовать себя плохо? Всегда недостаточно хороша. Она сглотнула подступившую к горлу желчь и вскочила на ноги. Практически побежала в спальню, хлопнула дверью и бросилась к комоду. Хватая ртом воздух, Ника полезла в ящик и чуть не порвала рубашку. Пытаясь натянуть лифчик, она стыдилась того, насколько чувствительна ее грудь. Девушка сунула ноги в сандалии, которые оставила вчера рядом с кроватью.

Панические мысли вертелись в голове, требуя убираться отсюда на хрен. Прочь от этого ублюдка, которому она только что предложила себя.

«Ох, зачем я только это сделала? Стоило быть умнее!»

Ника знала, что когда дело касается нее, Винсент непредсказуем. Полон противоречий.

Если не хотел, зачем тогда ласкал и целовал? Почему просто не оставил ее в покое?

Но не-е-ет. Взял и подлил масла в огонь ее глупых фантазий. И если Ника поверила его словам, а именно это она и сделала, то проблема действительно не в нем. А в ней.

«Какая же я глупая!»

Слезы застилали глаза, а горло саднило как от кашля. Ох, разумеется, у него встал, но мужчины возбуждаются с пол-оборота, разве нет? Возможно, он думал о ком-нибудь другом, представлял, например, миниатюрную блондиночку, а не чудную рыжеволосую амазонку, какой была Ника. Всего лишь девочка для битья, мишень для всех мерзких, унизительных комментариев Кевина.

Неужели Кевин оказался прав насчет нее? Что после того, как он с ней покончит, Нику больше никто не захочет?

Она тогда не верила, но сейчас...

Ника схватила сумочку с ночного столика, где ее, должно быть, оставил Винсент, когда принес Нику домой...

«Ага, конечно». Это не дом. Лишь очередная версия ада.

Подойдя к двери спальни, она остановилась на секунду и сделала успокаивающий вдох. А потом еще один, когда первый не помог. Если сейчас вообще можно было успокоиться. Дрожа, она вышла в коридор, на ходу вытаскивая ключи.

— И куда ты собралась, интересно знать?

Она резко подняла взгляд и уронила сумочку. Перед дверью стоял Винсент и загораживал выход. Поймал в ловушку. Физически лишая ее свободы.

Едва способная дышать от паники, Ника наклонилась собрать свои вещи, бросая помаду и кошелек обратно в мягкую кожаную сумку. Она схватила средство для дезинфекции рук и засунула его в кармашек, а потом заметила салфетку, которую, видимо, захватила в клубе, потому что на ней было отпечатано «Клуб Вздох». И почти уже запихнула ту в сумку, когда заметила, что на обороте что-то написано. Сжимая ее в руке и одновременно перекидывая ремешок сумочки через плечо, Ника выпрямилась и вздернула подбородок. Винсенту придется ее отпустить.

— Я ухожу. Пожалуйста, уйди с дороги.

— Боюсь, что не могу этого сделать. Такую расстроенную я тебя никуда не отпущу. Кто знает, во что ты можешь ненароком вляпаться? — Он кивнул на салфетку. — Что это?

До Ники дошло. Ее нужды и желания ничего не значат. Свободы выбора для нее не существует. Она ничтожество. Все считают, что она не способна о себе позаботиться. Не отличит неправильное от правильного, опасное от безопасного. Все еще пленница. Вот только цепи ее брата и Винсента называются «защитой».

От сокрушительного осознания что-то внутри разбилось, наполняя душу тысячами острых осколков.

Внезапно она почувствовала себя такой маленькой, что начала сомневаться в собственном существовании.

Болезненные ощущения были мимолетными и практически сразу исчезли, оставив после себя... ничего. Благословенное ничего. Полное оцепенение. Бешено колотившееся сердце замедлилось. Легкие освободились от удушающей тяжести. Напряжение покинуло мышцы.

И она освободилась. По крайней мере, внутренне.

Удивительно, но когда открыла это для себя, Ника ничего не почувствовала. Совершенно ничего. Как бы пригодилась эта мирная отстраненность, когда Кевин избивал ее.

Но нет. Такого она никогда раньше не испытывала, и потребовалось еще несколько секунд, чтобы понять, что это.

«Ты сдалась», — печально прошептал голос на краю сознания.

Так и есть. Сдалась. Отступила. Ника никогда не сможет убедить окружающих в своих силах и способностях, правда? Так долго боролась — однажды ночью даже за свою жизнь, когда Кевин все никак не мог перестать избивать ее. Ужасно было проснуться в больнице с забинтованными запястьями, когда вокруг суетились встревоженная медсестра, озабоченно нахмурившийся врач и психоаналитик. Будто она не знала о жестокости своего брака, и ей требовался незнакомец, чтобы понять необходимость уйти. Однажды удача может подвести и утром она уже не проснется.

Ага, проснуться ради очередных побоев такая удача для пленницы.

Ника моргнула и что-то застыло в груди. После борьбы длиною почти в год, когда она едва выдержала, стало почти облегчением такое почувствовать. А точнее не чувствовать. Хоть какая-то помощь, наконец-то. И если благодаря этому ей не придется больше убиваться из-за мнения окружающих, из-за чувства вины ее бедного брата, из-за мужчины напротив и из-за себя, то она согласна.

Ника подняла голову и посмотрела на Винсента Романи пустыми, как экран телевизора, глазами.

— Это мое, — решительно произнесла она, сжимая мятую салфетку.

Парни, угостившие ее вчера выпивкой, вероятно, оставили номер телефона. Самоуверенно, но какая разница?

Винсент нервно провел рукой по затылку.

— Что это? — повторил он.

Равнодушно подняв салфетку и внутренне предвкушая удовольствие помахать перед носом мистера Высокомерие телефоном другого мужчины, Ника пробежалась глазами по записке. Вокруг все поблекло, остались лишь коряво написанные буквы. И все же она не чувствовала ничего, кроме легкого беспокойства, что с этим еще не покончено.