Ника снова задрожала, и Винсенту пришлось усилием воли ослабить хватку на флешке, пока не превратил ее в пыль. Уже второй раз после знакомства с этой девушкой, он забывал, как дышать. Гребаный. Чертов. Ад. Но в этот раз причиной стала не ее внешность. Нет. Удушье вызвали негативные эмоции, бурлящие в нем. Они были злыми, дьявольскими, темными и полными боли.

Кевин Ноллан скоро заплатит.

— Я не плохой человек, Винсент, — снова пробормотала она. — Я не хожу в церковь, но всегда стараюсь быть хорошей. По возможности помогать людям, если только сидящий на тротуаре попрошайка не в обуви, которая дороже моей собственной. Мы с Евой часто занимались благотворительностью в детстве. Она все превращала в забаву, и не важно, чем мы занимались. Ты знал, что у моего брата диплом по работе с инвалидами? Он такой хороший человек. Он поступил в Университет Сиэтла, и мы с Евой ходили за ним по пятам, когда он создал свое отделение в Сообществе. Они помогли нам сделать выбор в нашем деле.

Услышав в ее голосе отголоски одиночества, Винсент подошел ближе и предложил то немногое утешение, которое мог, проведя пальцами по ее руке.

— Тебе не обязательно мне это рассказывать, Рыжая. Я знаю, что Калеб — хороший парень. — Несмотря на то, что я говорил полчаса назад, подумал Винсент с содроганием. — И даже когда ты и слова еще не произнесла, я уже знал, какая ты. — Он коснулся пряди ее волос. — Ты освещаешь комнату, когда входишь в нее, малышка. Что может быть в этом плохого?

Ника кивнула, но неубедительно.

Очередная волна дрожи пробежала по ее телу, и Винсент оглянулся в поисках одеяла, но нерешительно замер, когда она произнесла:

— Ты не приляжешь со мной? Я не могу согреться. — Прежде чем он ответил, Ника добавила: — Ты когда-нибудь чувствовал себя одиноким в комнате, полной людей, Винсент? Раньше я всегда такой себя ощущала. Так трудно быть единственной, кто знает, что на самом деле происходит. Временами, когда он заканчивал со мной, я сидела на краю ванной и мечтала, чтобы был хоть кто-то, с кем бы я могла поделиться, чтобы не чувствовать себя такой одинокой. Но я не могла так поступить с Евой. И Калеб не должен был знать.

Пока он вникал в слова Ники, к ним подошла Теган. Все это время она стояла в стороне, обхватив себя руками. Она была очень тихой и двигалась, словно тень. Винсент взглянул на свою давнюю подругу, когда та положила в изножье кровати мягкое голубое одеяло. По ее щекам текли слезы, а светло-голубые глаза сверкали. Она жестом показала, что закроет за собой дверь, и вышла.

На шее выступили капельки пота от интимности того, что сейчас собирался сделать. Не давая себе шанса подумать или включить Багза Банни и смотаться так быстро, что останутся только очертания его тела в дверях, Винсент отбросил смущение и жестом велел Нике подвинуться. Она осторожно отодвинулась, и Винсент улегся на спину, задержав дыхание, когда Ника прижалась к нему.

О... боже.

Он обнял ее и закрыл глаза, чувствуя податливое тело у своих ребер. Длинная нога прижалась к его, а шелковистые волосы щекотали шею, когда Ника уткнулась головой ему в грудь. Но самое убийственное было не это. Она скользнула рукой по его животу, словно хотела удержать. Кажется, Нике было необходимо чувствовать кого-то рядом, и Винсент изо всех сил старался игнорировать, как ему это знакомо. Ника словами выразила то, что он чувствовал годами, — одиночество в толпе.

— Я уже давно не чувствовала себя в такой безопасности. Ты такой большой, — рассеянно добавила она, проведя рукой по груди и взяв драгоценный кулон в виде волчьего зуба. Спрятала его под черную рубашку, которую одолжил ему Куан, так как его одежда была испачкана кровью Ники. Она накрутила прядку его волос на свой длинный палец, как обычно игралась со своими волосами. — Мне нравятся твои волосы. — Она поднесла прядь к лицу и вдохнула.

Винсент немного расслабился и наблюдал за ней. Вряд ли он когда-либо делал подобное с девушкой: просто лежал рядом и делился уютом и теплом. Это было довольно приятно. Хорошо. Даже слишком хорошо. Если не быть осторожным, Ника может заставить его забыть все причины, по которым ему стоит держаться от нее подальше. Каким бы невинным ни было происходящее, оно все равно оставалось опасным, потому что Ника заставляла его чувствовать нечто. Нечто приятное. Но это не надолго, верно?

— Сколько тебе лет, Рыжая?

— В ноябре будет двадцать пять. Кевин сказал, что может быть со мной милым в мой день рождения. Это будет мой подарок. Он думал, что я останусь с ним до ноября. В прошлом году мне не позволили позвонить Калебу, поэтому он не смог поздравить меня. Знаю, это огорчило его. Мой бедный брат. Я редко плачу, но в ту ночь еле смогла удержаться. Наверное, стоило. Слышала, это помогает. Очищает.

Ее голос был тихим и спокойным, пока она раскрывала душу. Слишком спокойным. Она пережила такой ад, который многие люди даже представить себе не могут. И так небрежно говорила об этом? Ее должно было буквально рвать от эмоций. Винсент просто знал это.

С ним и самим это случилось меньше часа назад перед ее братом. Нереально вечно сдерживать все накопившееся дерьмо.

Но, как она и сказала, ей очень хотелось с кем-то поговорить. Ника так долго выживала одна, что теперь хорошо облегчить боль в груди, особенно в полузабытьи из-за лекарств.

Даже перед Винсентом.

— Где твои родители, малышка?

С ее губ сорвалось слабое фырканье.

— Думала, мне показалось, что ты меня так назвал, — тихо произнесла она, приятно удивляя сквозившим в голосе удовольствием. — Мне нравится. Это вызывает очень приятные ощущения. Как и все, что с тобой связано. По каким-то странным причинам, ты заставляешь меня чувствовать... что-то. Не знаю. Просто что-то. У меня было мало хорошего, поэтому спасибо и за это. Хотя мне не понравилось, как ты смотрел на меня на свадьбе. Но я понимаю. По крайней мере, теперь ты знаешь, что я не предательница и не изменщица. Когда я поцеловала тебя в Сиэтле, меня не ждал дома наивный супруг. Я никогда не была замужем по-настоящему.

Винсент тоже не считал ее замужней. Не совсем. Но не станет упоминать об этом. Из коридора послышались шаги, и Винсент замер. Но кто-то прошел мило.

— Мама умерла от рака, когда я была маленькой, а отец от него же, когда мне исполнилось восемнадцать, — ответила Ника на вопрос, не зная, что с каждым ее словом тиски вокруг заледеневшего сердца Винсента сжимались все сильнее. — Бедный Калеб застрял со мной.

— Брат тебя любит, — уверил он ее, думая о том, какие жестокие события пережила Ника за свою короткую жизнь. Столько потерь и издевательств, с которыми не должна сталкиваться ни одна невинная душа. Как, черт возьми, она держалась?

— Я ненавижу его, Винсент. — Брови Винсента поползли вверх, пока она не уточнила. — Я так сильно ненавижу Кевина, что это меня пугает. Потому что больше всего на свете мне хочется увидеть, как он умирает. Снова и снова. Ему нельзя позволить издеваться еще над кем-нибудь. С ним что-то не так. Он сумасшедший. У него паранойя и бред. Кевин отказывался копировать видео с Калебом, потому что «в киберпространстве кто-нибудь сможет его найти». — Она изобразила пальцами кавычки. — У него даже нет банковского счета и водительской лицензии. Сказал, что не хочет, чтобы государство могло следить за ним.

Винсент чуть не рассмеялся вслух. Скорее этот засранец не хотел, чтобы власти схватили его за задницу за убийство собственной семьи.

— Предполагаю, это хорошо для нас. По крайней мере, можно быть уверенными, что секрет Калеба с нами в безопасности. Мне лишь хотелось бы найти его раньше. Мой брат не заслуживает тюрьмы. Я пока не знаю, зачем он убил того парня, но уверена, что на то есть веская причина. — Она немного помолчала, прежде чем продолжить: — Когда пришло приглашение на свадьбу Евы, я знала, что поездка в Нью-Йорк спасет меня. Знала, что Кевин не оставит доказательства без присмотра. Так себя чувствуют победители, Винсент? Потому что мне это не показалось таким уж приятным.

Винсент удрученно попытался быстро переварить то, что она ему рассказала.

— Станет лучше, — солгал он. Для него ничего не станет лучше после смерти Софии. Почему для Ники должно быть иначе? — Почему ты не рассказала Калебу, что происходит? Они с Вексом могли бы тебе помочь. Позаботились бы о Ноллане, а потом бы нашли флешку. Или Габриэль. Или я.

Она затрясла головой, когда он еще не успел договорить. От этого движения воздух наполнился ароматом апельсина и жасмина, даже перебив запах антисептика.

— Потому что не знала точно, можно ли верить Кевину. Что если он играл со мной? Если он не был настолько параноиком, каким позволял считать себя и сделал копии? Что, если кто-то еще мог отправить улики в полицию, случись с Кевином что-нибудь? Я не могла доверять ему. И как бы тщательно не искала, не могла найти флешку. Так как бы Калеб или ты, или Габриэль могли это сделать? Насколько я знала, Кевин держал ее под мусорным баком в двух кварталах от квартиры. Если бы его убили, кто-то другой, в конце концов, нашел бы ее и отправил. Не знаю. Может, я облажалась. Все сделала неправильно. Я старалась, как могла.

Винсент нежно сжал ее.

— Эй, ты отлично справилась, малышка. Серьезно, ты делала все, что считала правильным в этой дерьмовой ситуации. Не обращай внимания, я просто мыслил вслух. — Винсент опустил глаза и провел пальцами сквозь ее волосы. Столько оттенков: отполированное золото, пылающий красный, яркий рыжий. То, как она приникла к его руке, напомнило ему животное, жаждавшее ласки. Винсент выполнил ее желание, осторожно обходя шов.

Надеясь, что не совершает ошибку, Винсент положил себе на грудь флешку, прямо перед глазами Ники.

— Ты можешь сама ее уничтожить.

Она поморщилась, приподнимаясь на локте, и взяла флешку слегка дрожавшей рукой. Проклятье, такая красивая.