Глава 11

За обедом мы с Айзеком сидели в углу кафе. Я ковыряла несвежий бутерброд с ветчиной, в то время как он жаловался на склонность Виктории Лю заканчивать все предложения вопросом.

Пока Айзек приводил многочисленные примеры интонаций Виктории, я экспериментировала с фильтрами на фотографии вялого малька, тонущего в кетчупе. Думаю, я оставлю этот снимок для публикации в конце недели и подпишу его как #жаренаясмерть.

— Так раздражать – это вообще законно? Вот так разговаривать? Все время? — передразни

вал Айзек интонации своего самопровозглашенного врага.

По ходу его разглагольствований я кивала, но в голове у меня были лишь мысли о встрече с Себастьяном и сотрудниками «Регаля».

— Ты вообще слушаешь меня? — спросил Айзек.

Он знал, что нет, поэтому я даже не стала притворяться:

—Просто я нервничаю из-за собеседования.

Я взялась за воротник своего шерстяного платья, в переполненном кафетерии было тепло.

— А еще я не спала.

Айзек закатил глаза.

— Отлично, и теперь ты будешь ворчать весь день.

И тут я вспомнила, что так и не смогла посмотреть на этот перевернутый символ в виде звезды со странички в интернете Тисдейла! Я похлопала по карманам в поисках телефона. Этот символ показывали по телевизору и в фильмах, и мне казалось, что он связан с чем-то плохим, но пока не знала, с чем конкретно.

Прокрутив вниз, я прочитала несколько описаний. Этот знак был пентаграммой.

Мой взгляд упал на:

«Перевернутая пентаграмма использовалась в оккультизме эпохи Возрождения. Она продолжает ассоциироваться с Дьяволом и часто считается знаком Сатаны».

Что.

За.

УФФ.

Пентаграмма? Эта девушка поклонялась дьяволу? Или жила с людьми, которые это делали? Большинство известных мне людей были христианами и ходили в церкви. Разных видов, да, но ни одна из них не была связана с Сатаной.

— Если ты не будешь есть наггетсы, тогда это сделаю я, — заявил Айзек, указывая на мою тарелку.

Я быстро выключила экран.

— Хорошо, — сказала я, пытаясь скрыть тревогу от только что прочитанного.

Это мне не удавалось — нужно сосредоточиться.

Я уставилась на поднос. На самом деле есть мне не хотелось. Однако я смертельно устала. Я потянулась за чашкой кофе, которую купила в соседнем кафе рядом со столовой. На вкус он был как сгоревшая вода.

— Нам нужно обсудить наш проект социальных исследований, — настаивал Айзек, доставая блокнот. — Я начал работать над тезисами.

Я не могла вспомнить, когда в последний раз так уставала. Мне нужно быть начеку, чтобы произвести впечатление на Себастьяна и его коллег.

— Серьезно, Джулс. Что с тобой? — спросил Айзек. — И с каких это пор ты пьешь кофе? Допоздна была со своим парнем?

— Он не мой парень.

— Неважно. Он им станет, и тогда ты забудешь обо мне, и я останусь совсем один, — полушутя обвинил меня Айзек.

— Хорошо, да, именно так и будет, — ответила я, будучи не в силах спорить.

Айзек посмотрел на меня.

— Я прощу тебя, потому что явно что-то происходит. И я знаю, что это не ПМС, так что даже не пытайся прикрыться этим.

— Это жутковато, — говорю я, но так мило, что Айзек настолько хорошо меня знает. Я подвинула к нему свои наггетсы в знак молчаливого извинения. Он съел один, соглашаясь на перемирие. Я сделала большой глоток кофе, поморщившись от его вкуса.

— А теперь ты расскажешь мне, что на самом деле с тобой происходит?

Я замешкалась. Рассказать ли Айзеку о Мэй? У меня никогда не было тайн от него. Я даже рассказала ему о том, что, когда в седьмом классе я подхватила ушную инфекцию, у меня была такая плохая реакция на пенициллин, что все тело покрылось красными пятнами. Но сейчас мне не хотелось говорить о Мэй. Я уже и так не спала из-за нее всю ночь. Достаточно и этого вмешательства в мою жизнь.

— Я просто нервничаю из-за собеседования в газете, — наконец ответила я.

Впервые в жизни я солгала своему лучшему другу.