Глава 15

Смерть

Не знаю, сколько ещё я смогу безвылазно торчать в этом замке, не тронувшись умом.

      Я сижу в кабинете и, уставившись во тьму, точу мечи.

Обычно это меня успокаивает, но сейчас в голове творится хаос.

Кентарх, мой давнишний союзник, оказался предателем. Он забрал мою вероломную жену и скрылся с ней во внешнем мире.

Я снова вспоминаю её, израненную, в кузове отъезжающего грузовика.

Пока она жива, я под постоянной угрозой. Потому что оказался слаб перед чарами и красотой своего заклятого врага.

Провожу точильным камнем по лезвию меча.

Похоже, я готов был бесконечно верить любому вздору, слетающему с её губ. Мрачный Жнец — и отец? Каким же я был идиотом, самому противно.

Теперь сфера Повешенного защищает меня от чар, и она это знает. Как он сам объяснил: "Императрица хочет моей смерти, потому что я могу защитить от её сил тебя и остальных. Я единственный, кого она не может заворожить".

Но сфера распространяется недостаточно быстро. Сначала мы, как Арканы, дали толчок, и она разрослась за пределы горы. Но дальше двигается неравномерными всплесками.

Чтобы последовать за Императрицей, мне нужно выйти за её границы. А это не вариант.

За окном промелькнула тень — Архангел несёт свою вахту. Они с Фауной выполняют эту обязанность по очереди.

После смерти Мага от неё стало намного меньше пользы. Пусть она и отправила своих животных вслед за Императрицей, но привычной напористости явно поубавилось.

Она почти живёт в своём зверинце, много спит и даже в моменты бодрствования словно находится в оцепенении. И ещё постоянно держит при себе волков, будто опасается меня.

И правильно делает.

Я поднял меч и пробежал глазами по краю лезвия. С прояснением сознания мои инстинкты убийцы обостряются каждый день. Я становлюсь прежним Мрачным Жнецом...

Вдруг зазвонил телефон, лежащий на столе. Я оглянулся.

Она. Я сразу понял, что это Императрица звонит с телефона Кентарха. В груди всё сжалось, по телу пробежал озноб. Я отложил в сторону меч с точильным камнем, взял телефон в руки и в тот самый момент, когда в комнату вошёл Пол, ответил:

— Императрица.

— Арик.

Никто другой за два тысячелетия не называл меня по имени. И даже от одного произнесённого ей слова по телу пробежала дрожь.

Я так привык к прикосновениям. Привык укладывать её в постель. Любить её. Ах, если бы каким-то чудом она могла оказаться искренней.

Я постарался придать лицу безразличное выражение, но Пол заметил мою реакцию на неё и явно оказался разочарован.

Неужели я пренебрегу дарованным мне озарением? Ну почему она до сих пор так на меня действует?

— Зачем звонишь?

— Соскучилась по мужу.

О боги.

— А я соскучился по... своему представлению о тебе.

Одно время я даже готов был закрыть глаза на всё, что она сделала, лишь бы вернуть её в свою постель. Такова её власть надо мной.

Нет. Никогда. В конечном счёте она всё равно попытается меня отравить. Это её Modus operandi⁸.

— Но в глубине души я всегда знал, что ты предательница.

— Я не предательница. Это Пол тебе внушил.

— Он открыл мне правду. Благодаря ему я избежал участи Мага.

— Это Пол убил Финна, не я! — крикнула она, но потом снова попыталась взять эмоции под контроль. — Он лишил жизни моего друга, весёлого подростка, который уважал тебя и на тебя ровнялся.

— Ах, моя прекрасная отравительница, это ты отправила Мага на тот свет... как всегда.

— Тогда каким образом активировалась новая карта? Почему символ Финна достался Полу? Проверь его запястье.

— Он предупреждал, что ты приведёшь это как "доказательство".

Пол с улыбкой показал мне знак Мага — уроборос. Зме́я, кусающего себя за хвост, символ бесконечности и цикличности жизни.

— И как же это объяснить, Арик?

— Когда Пол вернулся в замок, твой яд уже разрушил внутренние органы Мага. Он был без сознания, но всё ещё жив. И Пол ввёл ему специальный препарат, чтобы избавить от страданий.

— Но ты же делал Финну искусственное дыхание. Ты чувствуешь смерть, и ты сам тогда сказал, что он умер. Так что если убийца я, то и знак должен был у меня.

— Я ошибся. Маг был жив. Видимо, его силы повлияли на моё восприятие.

— И это всё объяснение, да? Однажды Пол сказал, что он не такой, как монстры, с которыми мне приходилось столкнуться. Но он даже хуже. Я никогда не доверяла ни Любовникам, ни Отшельнику, ни Жрецу. Никогда не полагалась на Дьявола.

— А вот я на него сильно полагался. Только он мог воздействовать на металл, из которого сделаны мои доспехи.

Оген единственный мог справиться с металлом, не поддающимся обработке даже под влиянием высоких температур. Из их части он сделал власяницу, так что теперь мои латы навсегда останутся с изъяном. И на Императрице лежит вина за каждую трещинку в моей броне. А также в моей жизни.

— Я жалею, что ради твоего спасения убил Огена.

      Она задержала дыхание? Потрясена?

Пол предлагал вернуть Императрицу в замок, надев на неё манжету. Ведь даже если из-за своей злобной природы она не способна воспользоваться благом ясности ума, всё равно может подпитать сферу. Но я по-прежнему считаю, что за всю свою ложь она заслужила смерть.

На заднем плане я услышал голос Башни:

— Спроси про Гейба.

— Архангел примкнул к нашему новому союзу и с нетерпением ждёт встречи с Башней.

Она удручённо вздохнула.

— То, что у тебя есть причины меня ненавидеть, я ещё могу понять. Мы были врагами дольше, чем союзниками. Но Гейб с Джоулем всегда были лучшими друзьями. Так с чего бы Гейб ополчился против Джоуля, если не из-за Пола?

— Архангел узнал, что Башня с его возлюбленной Каланте замыслили убить его, как только он станет ненужным. Третий всегда лишний, не так ли?

— Дай угадаю: это Пол сказал? И вы на это купились? Джоуль любит Габриэля как брата.

— И тем не менее...

Башне Императрица моих слов не передала. Интересно, о чём она думает? Какой стратегии придерживается?

Спустя несколько мгновений она сказала:

— Я уже на третьем месяце. Скоро должно стать заметно.

— И дальше продолжаешь кормить меня байками о беременности?

Не знаю, что хуже. То, что она оказалась столь вероломной? Или то, что даже сейчас я не прекращаю мечтать о семье? За это я ненавижу её больше всего.

— Арик, скоро у нас с тобой будет малыш, но только если я переживу следующие шесть месяцев. Можешь думать обо мне что хочешь. Можешь наказывать меня. Но не надо наказывать нашего ребёнка.

Я зажмурил глаза, а когда открыл, почувствовал исходящий из них свет.

— Значит, ты хочешь убедить меня не только в том, что забеременела, но и в том, что смогла сохранить беременность.

Императрицу как минимум раз укусила ядовитая змея. Потом, по словам Архангела, их с Башней унесло снежной лавиной, и она едва не истекла кровью.

— Ты должен мне поверить. Потому что это правда.

— Следует отдать должное, ты умеешь быть убедительной, — такой чертовски убедительной...

Я посмотрел на Пола, и почти в ту же самую секунду в голове всплыло воспоминание о том, как она впервые пыталась меня обольстить.

— Точно как и столетия назад. Я помню всё, словно это было вчера. Взгляд твоих глаз... в момент, когда ты подарила мне отравленный поцелуй. Вот почему я никогда не называю тебя по имени. Ведь они меняются, а ты — нет.

— Я уже говорила, что больше не буду брать на себя вину за поступки, совершенные другими моими воплощениями. Говорила, что не хочу расплачиваться за прошлые грехи. И ты сказал, что понял меня, что мы всё начнём сначала. Но мы так и не начали, да?

— Я был готов; ты — нет.

В ответ тишина. К какой уловке она теперь прибегнет?

— Поговорим об этом, когда я одержу победу над Полом. Я собираюсь привести тебя в чувства, понятно, Жнец?

— Какая бравада, моя отравительница. И как же ты собираешься победить игрока, неуязвимого к повреждениям?

Пол наглядно продемонстрировал, что даже лезвие ножа не оставляет следов на его теле — его кожа защищена, как если бы он надел мою броню. Ставшую моим ненавистным проклятием. Увы, боевыми силами Повешенный не владеет и в этом вопросе полностью полагается на меня и наш союз.

— Если он такой неуязвимый, — сказала Императрица голосом, преисполненным самоуверенности, — то почему не побеждает в каждой игре? Каким-то образом другие карты ведь его убивали.

— Верно подмечено. Должно быть, у Пола действительно есть слабости, но если оставшиеся Арканы о них не знают, то можно считать, что их нет.

      Повешенный улыбнулся.

— Возможно, его может убить прикосновение Смерти.

Я посмотрел на Пола.

— Возможно. Но, в отличие от тебя, я не предаю своих союзников.

— Арик, рано или поздно ты придёшь в себя. Но я не знаю, сможем ли мы жить как прежде. Тебя замучит чувство вины.

— Вины? Да я просто мечтаю причинить тебе адскую боль, — такую, как ты мне причинила, — только попадись мне и познаешь такие мучения, которых не испытывала ни одна живая тварь. Вот тебе моё честное предупреждение.

— Я тебя умоляю, Жнец. Сомневаюсь, что это будет намного хуже, чем голодать во время беременности. Подумать только, а ведь совсем недавно ты чуть ли не силой пичкал меня витаминами.

— Моя Императрица голодна. Отрадно слышать. Изгнание равнозначно казни, помнишь?

— Вижу, с тобой бесполезно разговаривать, — сказала она с протяжным страдальческим вздохом, — хочу пообщаться с Повешенным.

Почему бы и нет.

— Как пожелаешь.

      Я передал телефон Полу.

— Эви, сколько лет, сколько зим... — сказал он с широкой улыбкой.

Сверхтонкий слух позволяет мне различить каждое слово из трубки:

— И какие у тебя планы?

— Благополучно пережить апокалипсис вместе со своим союзом. Распространять свою сферу, пока не защищу от тебя Арканов всех до одного. А потом мы выследим тебя и снимем с плеч твою симпатичную головку.

А вот это уже слишком. Да, я ненавижу Императрицу, но ведь она до сих пор моя жена. И мучить её только я имею право... больше никто.

— Мой ребёнок может спасти мир, а ты нас убить хочешь? — на какой-то миг мне даже показалось, что она сама верит, что беременна. Запуталась в собственной лжи? — Зачем ты это делаешь, Предатель? Зло ради зла?