Глава 3. Дневник

Записи начинались с места в карьер, без предисловий, надписанных имен или фамилий.

Подчерк разборчивый, мелкий, косой и изящный:

«20 августа

На улице собирается гроза.

Люблю, когда небо становится лиловым, когда разрывается серебреными молниями на части под колесницу громовых раскатов.

Не умею любить жару.

Наверное, по натуре я слишком ленив, а хорошая погода побуждает к действиям.

В дождь можно безнаказанно лениться, ведь лень оправдана обстоятельствами.

Наконец-то пошёл дождь.

23 сентября

Красота сегодня на улице! Словно жёлтую китайскую парчу раскатали над зеленым шёлком. Воздух пахнем горьким дымом. В нем запахи пыли и дождя.

Весной тоже часто жгут прошлогоднюю листву, но нет такого аромата.

Погода «шепчет».

Мы с ребятами решили пойти в лес. Захватим с собой гитары и девчонок. Куда ж без них? Дальше благие намерения, скорее всего, как всегда, закончатся банальной пьянкой. Начнем обжиматься. Петь глупые песни. Неумело бренчать аккомпанемент на трех аккордах на расстроенных струнах и всё расстроится, распадётся, само собой.

Лена не поедет.

Она не похожа на других девчонок с нашего факультета. Спокойная, без претензий и амбиций. Одевается просто. Золотом, как ёлка, не обвешена. Мини весьма умеренное по отношению к тому, к чему у нас привыкли. Ни внешность, ни поведение, ни умственные способности не привлекают внимания. Дева целиком и полностью выдержанна в пастельных тонах.

Как она оказалась на нашем факультете - среде обитания дочек торговых работников и сынков директоров, понятия не имею. Чем её родители задабривали педагогических монстров, ума не приложу.

Остаётся думать, что Лена на самом деле учится на те отметки, что стоят в её табеле по успеваемости. Видимо, взяли её к нам для разнообразия, чтобы лекторам не скучно было преподавать, неся свой голос в пустыню ученических умов.

Её отец лётчик, мать простой бухгалтер на заводе. Нормальная среднестатистическая семья, с нормальными отношениями. Выходные и отпуска у них проводятся вместе, уходы и приходы домой единственного чада строго фиксируются. В семье имеется комендантский час.

Ну, и как прикажете развивать отношения в таких условиях?

Что, спрашивается, я нашел в этом цыпленке?

Не знаю.

Я не знаю, как мне себя с ней вести? Она по ресторанам не ходит, общих знакомых у нас кот наплакал. Среди моих «барышень» у неё подруг нет. Кроме «пока» и «привет», она никому из нашей компании слова не скажет.

Наши девчонки к ней тоже относятся вряд ли благожелательно.

Нужно будет поговорить с Наташкой, пусть сойдется с ней поближе.

1 октября

В общем, я не ошибся. Ничего особенного эта птичка собой не представляет. Но зато ореол невинности, что светится вокруг её фигурки, виден, как говорится, не вооруженным взглядом.

Дама относится ко мне с показной настороженностью, с осуждением напоказ. Не перестает бросать изучающие взгляды, словно я редкое экзотическое насекомое - симпатичное, но ядовитое.

Я предложил проводить её.

Елена Прекрасная отказалась.

Подумать только? Особенно не стараясь я, оказывается, завладел репутацией «Дон Жуана местного разлива».

Так она соизволила меня охарактеризовать.

Какая прелесть!

19 октября

Нельзя не заметить, что я ей нравлюсь (кому я, спрашивается, не нравлюсь?).

Постоянно ловлю на себе её взгляды. Несмотря на показной неприступный вид, вы, Леночка, такая лёгкая добыча. Несколько вечеров проведенных вместе; дорогое вино, цветы, парочка-тройка поцелуев (впрочем, хватит и парочки, тройка - явный перебор) и голова её пойдёт кругом.

Чем она может мне противостоять?

Что она видела в жизни?

Книги? Хм! Посмотрим, чему она по ним научилась. Может быть, и правда чему-то интересному?

21 октября

Я знаю, что веду себя, как лиса в басне про виноград. Я избалованный и законченный подлец. Это не поза. Это проверенный факт. В итоге ведь всё равно возьму то, что привык брать - мою драгоценную серую мышку; жёлтую птичку.

Но мне тоже иногда не чужды сентиментальные сострадания к жертве. Сострадание того сорта, которое испытывает кошка к заигранной ею мышке. Раздавишь лапой одним неосторожным движением, а что потом? Снова скука? Нет! Процесс игры интереснее еды!

Лена нравится мне. Настолько, насколько это для меня вообще возможно.

Не могу не умиляться её полудетской чистоте. Избавить её от девичьих иллюзий мой долг. Разве это деяние не благо? Нельзя же вечно жить во снах?

Меня порадуют её страдания. Её разбитые вдребезги девичьи иллюзии. Пусть после меня не останется ни клочка от плюшевого мирка в её душе. Я вытолкну её в мир, в котором пребываю сам.

Какое это утонченное удовольствие!

На вопрос, стоит ли недельная радость чужих страданий для меня может иметь лишь один ответ: да!

Стоит.

Если это радость - моя.

24 октября

Вчера допились до такой степени, что сегодня чувствую себя отвратительно. При взгляде на людей видятся не лица, а морды - мышиные, заячьи, свиные, лошадиные.

Что-то подобное встречается, кажется, у Уэллса на его «Острове доктора Моро»?

Я схожу с ума?

Впрочем, как сказал бы папаша: «Не грозит». Потому, что умом я, по его мнению, никогда и не отличался.

За окном снова дождь. Спокойный и тихий, по-осеннему нудный.

Асфальт блестит, словно его покрыли дорогим лаком. Отливает всеми огнями.

Почему же на душе так пусто? Так тоскливо?

Кто подскажет, как с этим бороться?

Как бороться с желанием победить тоску уже привычным способом?»

***

Лена перевернула страницу.

Чтение увлекло её.

Она полностью позабыла о грозе, что летала в городе по улицам.

***

«29 октября

За что боролись, на то, как говориться, и напоролись.

Или «сколько веревочке не виться».

Меня вышибли из института за аморальное поведение.

И правы. И давно следовало.

- Ты деградируешь на глазах! Тянешь за собой других! У ребят не хватает ума держаться от тебя подальше! Катись к черту! Надоело прикрывать твою задницу!

Смешно он орал высокий лысый человек в сером костюме.

Я знаю, ему надоело дрожать перед моим папашей. Надоело терять самоуважение к себе. Гораздо проще раз и навсегда отрезать загнивающий палец. Даже с некоторым риском для всего организма - все равно легче.

Глядя на то, как он дёргался, потел и раздражался, я впервые подумал об учителях, как о людях. В не связи с профессией - просто как о мужчинах и женщинах.

Грустная картинка: учителя. Скучная.

Бедные, бедные училки, с их растрёпанными пучками волос над оплывающей шеей, в стоптанных туфлях, что на приличную свалку стыдно выбросить. В пресловутых обязательных очках, за которыми тускло, свирепо поблескивают их глазки. Так, кроме наших советских училок могут выглядеть разве что американские феминистки?

Интересно, какое время нужно женщине, чтобы полностью превратить себя в такого вот махрового чулка?

Год? Пять? Десять лет?

Ведь не родились они такими? Когда-то, наверное, тоже наряжались? Ходили на каблучках?

Или в эту сферу жизни они потому и попали, что на каблучках никогда не ходили?

Да, рядом с таким портретом, девчонки, вроде моей Наташки, кажутся в десять раз привлекательнее.

Наташка, Наташка! Нарядная, бойкая, себялюбивая. Пустая, скучная, надоедливая. Хорошо одетая, наглая, циничная. Красивая, сластолюбивая, испорченная. Прямо мой женский эквивалент.

Что потеряет мир, если люди, вроде нас с ней перестанут существовать? Станет ли ему без нас скучно?

Нет, положа руку на сердце. И мне грустно. Неужели же я, в самом деле, даже учиться нормально не могу?

Ну, не нравится мне этот «Культпросвет»? Ну, и черт с ним! Существует же масса других учебных заведений. Огромное количество других специальностей. Взять хотя бы технические ВУЗы?

Только вот в технике я ни черта не понимаю. И к физической работе у меня имеется стойкое отвращение.

Вообще я потерянная душа. Было у верующих когда-то такое понятие.

У атеистов его нет.

6 ноября

Иногда мне сниться странный, жуткий сон.

Будто я плыву на корабле ночью. На палубе развешаны разноцветные фонарики. Они светятся, отражаются в воде. Все вокруг искрится и переливается. Громко гремит музыка. Женщины, словно сошедшие с их, забугорного, экрана, размноженные Мерилин Монро и Бриджит Бардо, гуляют по палубам, подставляя лицо легкому ночному бризу.

Ветер играет надушенными женскими волосами. Женские груди трепещут под легкими, сверкающими тканями в предвкушении сладострастной ласки и неги. Глаза сияют.

Мужские руки покровительственно обнимают тонкие или полные гибкие станы.

И меня охватывает нестерпимое страстное желание иметь в своих руках точно такие же холенные, пышные, мясистые груди и бёдра.

Но я присутствую на празднике инкогнито. Я - бесплотный дух.

Отвернувшись от ликующей толпы, то ли воспаряю в небо, то ли корабль растворяется подо мной, расплываясь, словно сделан из морской зыбки?

Некоторое время парю над монотонно колеблющимися волнами. Холодно, колюче светятся звезды, недостижимые, непостижимые, далекие и прекрасные.

Затем вода расступается, и я вижу, как в глубины океана уходит женское тело.

Вижу бессмысленно распахнутые в никуда глаза на восковом лице, колеблющиеся вокруг лица темные длинные косы, напоминающие гигантские водоросли.

Выражение лица пустое - ни гнева, ни скорби, ни протеста. Ни обещания, ни угрозы. Ничего. Пустота. А черты красивые, тонкие.

И жуткие.

Но главная суть ночного кошмара не в лице, не в его выражении - кошмар заключается в медленном погружении.

Вода поначалу имеет лазоревый оттенок. Но чем глубже мы опускаемся, тем сильнее меркнет свет, тем плотнее окружающий мрак.

Меня охватывает ужас.

Я понимаю, что, увлеченный, слишком глубоко спустился, что назад не вернуться.

Я слабо пытаюсь сопротивляться, бороться. Но тело наливается свинцом, усталость смежает веки.