Глава 4

Чарльз

— Я не могу видеть ее такой. Кажется, меня сейчас стошнит.

— Ты же знаешь, что Стелла отрежет нам члены за то, что мы видели Мэнди голой, да?

Сейчас я чувствую себя очень далеко от этого места, голоса братьев звучат как будто на расстоянии. Я на отдаленной планете — гигантском шаре ярости — и я Бог своего мира. Я настолько чертовски зол сейчас, что хочу сорвать кожу со своего тела. Как она может быть голой на сцене перед всеми? Как все эти похотливые ублюдки могут видеть мою великолепную женщину в таком виде?

Она в костюме ангела, и, черт возьми, выглядит соответствующе. Ангел для моего дьявола. Умно, Саманта, умно. Если бы не был так зол, я бы посмеялся над контрастом наших костюмов.

Ее крылья большие и покрыты длинными белыми перьями, которые мерцают на свету. Волосы взъерошены, будто ее только что трахнули за кулисами. Откинув назад волосы, она обнажает свою идеальную грудь и твердые розовые соски. Я скольжу взглядом по ее аккуратному животику и узким бедрам к крошечному участку нижнего белья, едва прикрывающему ее киску. Белые стринги слишком узкие и впиваются в половые губки, заставляя их выделяться с обеих сторон. Мой рот наполняется слюной, когда я думаю о том, как облизываю ее. Мне приходится сглотнуть, чтобы слюна не потекла по подбородку.

Ее ноги чертовски длинные и заканчиваются убийственными белыми туфлями на каблуках, и ремешками, обвязанными вокруг ее лодыжек. Она выглядит как нечто среднее между гладиатором и ангелом Victoria’s Secret. (Примеч. Одна из наиболее известных в мире компаний по продаже женского белья). Мой член настолько твердый, что чувствую, как натягиваются швы на моих брюках, едва способные сдержать его. У него больше нет места, поэтому я поправляю его, позволяя твердому весу спускаться по моему бедру. Потираю его, глядя на нее, вверх и вниз, дразня себя тем, что передо мной.

Осматривая каждый сантиметр девушки, я забываю свой гнев и упиваюсь ее сексуальным магнетизмом. Мэнди притягивает меня к себе, как никогда. Я чувствую, что в любой момент неосознанно встану и пойду к ней. Она как сирена, заманивает меня на смерть, заставляя упасть к ее ногам. Чувствую, как злобно улыбаюсь, слишком готовый сорваться с места и подойти.

Она расправляет плечи, облизывает губы, и я нежно потираю свой член, думая о том, что собираюсь сделать с этим ртом. Провожу ладонью вниз по внутренней стороне бедра, чувствую через брюки тепло. Горю ради нее и не знаю, сколько еще смогу ждать.

Сделав шаг, Мэнди расставляет ноги, показывая мне то, что я хочу, чего жажду. Она опускает руки на бедра, и я все еще медленно поглаживаю себя, наслаждаясь шоу. Когда она открывает рот, чтобы говорить, я возвращаюсь к реальности и осознаю, что происходит вокруг.

— Ладно, мальчики, я ищу немного больше, чем это. Другие участники торгов?

Я выпрямляюсь в кресле и ударяю ладонью по столу, отчего стаканы дребезжат.

— Два миллиона! — Мне все равно, что я просто торгуюсь с самим собой. Если Мэнди хочет больше, она это получит. Она поедет домой со мной. Несмотря ни на что.

— Э-э, два миллиона от того же участника торгов, — говорит ведущий.

Она даже не смотрит на меня, когда покачивает бедрами, а затем поворачивается, чтобы показать толпе свою задницу. Мужчины позади меня начинают улюлюкать, и мне приходится закрыть глаза, чтобы не дышать огнем и не сжечь это чертово место дотла.

— Ну же, джентльмены, не отпускайте меня так легко. Я эксперт по йоге, — бросает она через плечо, когда наклоняется и расставляет ноги дальше друг от друга.

— Три миллиона, — ухмыляюсь я, все еще будучи единственным, кто торгуется.

— Итак, да, все тот же парень. Три миллиона. — Ведущий кажется смущенным, но просто принимает эту ставку.

После пьяной ночи Мэнди в баре моего казино, я смотрел на мониторы, как она пошла в свою комнату и затем отключилась. Я лег спать, думая, что у нее похмелье, и она будет отсыпаться, когда я проснусь. Когда я встал и проверил, ее уже не было. Вещей не было в номере, и никто не знал, куда она ушла. К тому времени, как я добрался до вестибюля, Купидон разговаривал со швейцарами и пытался отследить ее.

— Она ушла. Она уехала в четыре часа утра на седане. Швейцар не узнал водителя, и, когда проверили камеры наблюдения, мы увидели, что машина без опознавательных знаков. Мне очень жаль, Чарльз. Она все с собой забрала, и мы не можем ее найти.

— Блядь! — кричу я, ударяя стену рядом со мной. Когда убираю кулак, вижу, какой ущерб нанес как стене, так и своей руке, но ничего не чувствую. Я совершенно онемел. Она ушла от меня. — Ты найдешь ее, Купидон. Сейчас. И исправь стену.

Когда иду к лифту, чувствую, как вибрирует телефон. Я достаю его из кармана и вижу номер, который не узнаю. Думая, что это может быть Мэнди, я в панике отвечаю.

— Мэнди?

— Думаю, вам будет интересно узнать, что ваша бывшая сотрудница записалась на мой октябрьский «Аукцион любовниц».

— У меня нет времени на эту херню, Саманта.

— Вы не слушаете, мистер Таунсент. Мэнди попросилась принять участие в аукционе на следующей неделе.

Я совершенно неподвижен, услышав ее слова, думая обо всем, что означает эта фраза. Мой мозг недостаточно быстр, чтобы воспринимать ее слова и боль, которую они причиняют. Что она натворила? Что я сделал?

Саманта прочищает горло, возвращая меня в настоящее.

— Чего бы это ни стоило. Я хочу ее. Я выкуплю аукцион.

— Я так и думала, что вы это скажете. Вы же знаете, я всегда готова помочь другу. За определенную цену, конечно.

— Конечно. Назови ее. Мне плевать. Я должен обладать ею. Только мои ставки, мне нужна гарантия.

— Я составлю цифры и пришлю детали. Попрошу других джентльменов, присутствующих на аукционе, не участвовать в торгах.

— Решено!

— Всегда приятно работать с вами, мистер Таунсент.

Прежде чем она успевает повесить трубку, я останавливаю ее.

— Саманта, где она?

— Ох, Чарльз, тебе стоит знать, что у каждой девушки должны быть свои секреты.

Звонок обрывается, и я остаюсь стоять с телефоном в руке и без возможности найти ее. Одна неделя, и она будет моей.

Это было сущим адом — ждать до сих пор, чтобы обладать ею. И видеть ее такой, выставленной на всеобщее обозрение, разрывает меня на куски. Мэнди поворачивается и смотрит на меня суровым взглядом. Еще не готовая уступить, она расхаживает вдоль края сцены, широко разведя руки.

— Господа, господа, давайте будем разумными. Вы позволите ему оставить меня только для себя? Я готова провести следующие тридцать дней на коленях, благодаря вас за то, что потратили на меня свои кровно заработанные доллары.

Последнее предложение приводит меня в ярость, которую я никогда раньше не чувствовал. Я встаю так быстро, что мое кресло падает.

— Пять миллионов. Завершай аукцион. Сейчас же! — Я стучу кулаком по столу, и напитки падают на пол. Я единственный, для кого она когда-либо встанет на колени. Мысль о том, что она у чьих-то еще ног, чуть не доводит меня до крайности.

— Один, два, продано! — Ведущий стучит молотком, занавес закрывается, и Мэнди оказывается за ним.

— Теперь мы можем посмотреть?

Я смотрю вокруг и вижу, что Аарон и Джастин руками прикрывают глаза. Они выглядят нелепо, но если на два человека меньше увидят Мэнди голой, я только «за».

— Она ушла.

От моих слов Аарон вздыхает с облегчением.

— Слава Богу. Мы должны позвонить Лепесточку и рассказать, что случилось до того, как она узнает и заколет нас до смерти.

Я вижу, как Джастин достает свой телефон.

— Позволь это сделать мне. Ты просто все испортишь.

— Может быть, нам стоит пойти домой и сказать ей, пока будем ее трахать, чтобы она не рассердилась? Боже, это не было похоже на аукцион Лепесточка. Почему Мэнди была голая? Гадость.

Джастин ухмыляется мне.

— Эй, по крайней мере, он должен был заплатить за то, что мы сделали. Это грабеж — пять миллионов с каждого за Стеллу.

Пока Аарон и Джастин спорят, я осматриваю комнату и вижу дверь, через которую мне надо пройти, чтобы забрать Мэнди. Начинаю уходить, но чувствую хватку на своей руке. Поворачиваюсь и вижу братьев, которые стоят и смотрят на меня.

— Не делай ей больно.

Моя первая реакция — сказать им, чтобы они отвалили, но понимаю, что она для них член семьи, поэтому стараюсь сделать это как можно вежливее.

— Я никогда не сделал бы ей больно. Никогда.

Аарон отпускает мою руку, и я иду к двери. Когда подхожу к охраннику, он проверяет мой пропуск и говорит в гарнитуру, трижды проверяя, что я могу войти.

— Ваша любовница в пятнадцатой комнате, сэр.

Пройдя мимо охранника, я иду по длинному коридору с ярко-красными дверьми. Пятнадцатая комната находится в самом конце. Я открываю дверь и вхожу.

Комната простая, в бирюзовых и кремовых тонах. Думаю, это чтобы успокоить тревогу, но для меня в настоящим момент это кажется невозможным. Скрытая дверь в дальней стене тихо открывается, и входит мой ангел. Я сразу же вижу, что цвета комнаты не делают ничего, чтобы успокоить ее, пока она идет ко мне. «Идет» — это неправильное слово. Она в ярости топает по комнате.

— Ты! — Она обвинительно указывает на меня, а затем тыкает в грудь. Мэнди сняла свои крылья и надела белый халатик. Я чувствую небольшое облегчение от того, что она больше не обнажена для всех, кто может увидеть.

— Благодарю вас за щедрое предложение, мистер Таунсент. — Именно тогда я замечаю за Мэнди Саманту, в ее руке контракт. — Давайте уладим последние бумажные моменты, и вы оба сможете покинуть эту комнату.

Она делает паузу, бросая на Мэнди суровый взгляд, и я вижу, как что-то мелькает между ними. Мэнди качает головой, и Саманта кивает, снова глядя на меня.

— Очень хорошо, мистер Таунсент. Ваша подпись, пожалуйста.

Я беру ручку и подписываю соглашение для банковского перевода.

— Согласно контракта, половина суммы будет переведена Мэнди сейчас, а остальная часть средств будет внесена в момент окончания.