— За королеву Эсферету! — раздались воинственные крики, и на поле высыпали дэйя и люди Гиадо ди Гунья с обнажёнными мечами. Один дэйя жонглировал ножами, которые мог перемещать по воздуху без труда; другой послал ветер, от которого Амарель, вскочивший на ноги, едва не покатился кубарем. Третья запела, пристально глядя на него, и Мэриэн заметила, что Амарель трёт глаза кулаками, и вид у него сделался сонный. Однако дракон, которому не досталась порция чар, стремительно подхватил Амареля и полетел вместе с ним прочь. Вслед им взметнулась волна воды от Тарджиньи, но не достала.

— Сбежали! — Тарджинья потушила огненный круг, и Мэриэн была свободна. — Пусть передаст Теркаю, что тут произошло — думаю, он не обрадуется! Постой-ка, — она испытующе поглядела на Мэриэн, — это был тот самый Амарель? Вы же говорили, что он ваш друг… и что он умер.

Мэриэн сунула меч в ножны и покосилась на дэйя и гафарсийцев — они окружили Эсфи и кричали: «Да здравствует королева!»

— Так и есть. Наш друг, — Мэриэн было горько и досадно, — умер.

Тарджинья помолчала и вдруг спохватилась:

— Леса! Леса надо тушить!

VI

Амарель очнулся в кромешном мраке и сразу ощутил боль. Его подвесили за руки, он был совершенно голым и не представлял, что происходит. Только страх начал просачиваться в сердце, холодный, как та струя воды, от которой не удавалось увернуться. Двурогие духи, он думал, что сейчас захлебнётся! К счастью, это закончилось, но что ждало теперь… и где он?

Вдруг стало светлее, и Амарель увидел… змей. Чёрных, с алыми узорами. Совсем как те, что были нарисованы в храмовых книгах. Страх усилился, но Амарель ещё не верил. Несравненная не могла отправить его в Лабиринт Ужаса. Ведь он так преданно служил…

Змеи бросились на него все разом и укусили. Боль пронзила Амареля, отдаваясь, казалось, во всём теле, и он не сдержался и закричал. А затем были крючья, которые впивались в место каждого укуса, раздирая его. Один такой крюк добрался до самого сердца — как Амарель ни извивался, пытаясь увернуться. Последовал такой взрыв боли, что Амарель завыл, как дикое животное, и едва не выдернул одну руку из верёвок. На несколько мгновений всё прекратилось, наступила тишина. Тяжело дыша, Амарель висел во тьме, весь в крови, пот стекал со лба и щипал ему глаза, но боль стала терпимой.

А если Кальфандра всё-таки простит его? Отправит на Поля Мёртвых, обнимет, исцеляя раны, и дарует свою милость? Амарель попытался запеть гимн, но из горла вырвались только жалкие, еле слышные звуки. Слёзы полились из его глаз, и, обречённо всхлипывая, Амарель подумал, что это несправедливо. А что, если он… сумеет вызвать своё волшебство? Дерзкая, страшная мысль, но он попытался. На кончиках пальцев появилось знакомое тепло, и вот шарики сорвались и закружили перед ним, увеличиваясь. Амарель дрожал от радостного возбуждения. Он сожжёт верёвку, убежит отсюда, распугивая всю нечисть огнём, доберётся до Кальфандры — и упадёт к её ногам. Чтобы простила и…

Амарель больше ничего не успел подумать. Шарики слились воедино в огромный пылающий шар, а тот двинулся вперёд, обжигая, внушая панический ужас… Но как же… огонь ведь теперь не жёг Амареля! Он подчинил себе огонь, стал его повелителем, он…

Прежняя боль была ничем рядом с этой. И кричать Амарель больше не мог — только хрипел, стонал и пытался хоть мысленно воззвать к Несравненной, чтобы прекратила его мучения. Бесполезно. И в один миг боли стало так много, что сознание Амареля растворилось в ней…

Амарель подскочил и дико огляделся. Было тихо, темно, спокойно, но он знал — это передышка, сейчас начнётся новая пытка, и Амарель заскулил от страха.

— Что случилось? — Это был голос Сверна. И дракон оказался в Лабиринте Ужаса?! Амарель потянулся к нему, дрожа, и Сверн прикрыл его своим крылом:

— Успокойся, я здесь, тебя никто не тронет.

— Но… Лабиринт Ужаса… змеи… огонь… — бормотал Амарель, понемногу приходя в себя. Неужели всё это ему приснилось?!

— Нет никакого Лабиринта. Мы в Афирилэнд, в каком-то домишке. Я выгнал отсюда всех обитателей и сторожил, пока ты проснёшься. Боялся, что тебя усыпили надолго…

Амарель, всё ещё сомневаясь, что это был сон, выглянул из-под крыла Сверна и зажёг пару огоньков. Огоньки высветили застланный шкурами пол и недавно потухший очаг, от которого ещё шло тепло. Из груди Амареля вырвался вздох ни с чем не сравнимого облегчения. Огоньки с его пальцев прыгнули в очаг, дрова запылали, а Амарель повернулся к Сверну.

— Значит, ты меня забрал… и улетел?

— Я слышал пение и видел, что ты начал засыпать. Ещё немного, и они тебя схватили бы. Их было слишком много… целый отряд волшебников, — безрадостно проговорил Сверн. — Что будем делать?

Амарель сжал голову руками.

— Мне надо подумать. Милостивая Кальфандра подскажет…

— Думай, а я посплю, — Сверн отодвинулся, лёг удобнее и задремал. Привалившись к драконьему боку, Амарель задумался.

Зачем Величайшая послала ему этот сон? Зачем напугала до полусмерти? Вспомнилось вчерашнее сражение — Эсфи спаслась, Амарелю не пришлось стрелять в неё огнём. Амарель не был уверен, что смог бы это сделать.

Мэриэн твердила, что они с Эсфи не собирались оставлять его в горах. Хотя какая теперь разница, они всё равно враги… Или нет? Что, если Амарель ошибочно истолковал знаки богини, и Кальфандра отправила его сюда не для того, чтобы он убил Эсфи, а для того, чтобы снова постарался... привлечь её к себе? Внушить, что Эсфи должна смириться со своим предназначением?

Ещё и хан с его повелением, и храмы, которые удастся построить, если выполнить это повеление… Нет, Амарель был просто обязан спросить у Несравненной, как ему теперь поступить, чтобы не разгневать её!

К тому времени, как он закончил молитву, Сверн проснулся.

— Вот что я тебе скажу, — тихо молвил дракон, — если это так необходимо, принцессу убью я. Она — последняя в роду Райланда Неистового, и её гибель станет возмездием за истребление моего племени. Если принцесса умрёт, бунтовщики падут духом, ведь символ сопротивления — именно она.

У Амареля созрело иное решение.

— Нет, — возразил он, — я понял, что был неправ. Молитва прояснила мой ум… Знаешь, как мы поступим, Сверн? Да, я согласен, чтобы ты напал на принцессу. Но не затем, чтобы убить, а затем, чтобы похитить. Теркай дело говорил — Эсферету нужно будет взять в плен, — Амарель усмехнулся, вспомнив мокрогубого толстяка.

— И в цепях отвезти в Бей-Ял?

— Если только это цепи, сковывающие волшебство, — Амарель задумчиво смотрел, как пламя в очаге облизывает дрова. — Нам нужен план.

— А что будешь делать с ней потом? – спросил дракон.

— Эсфи станет Избранной ученицей, как я и хотел. Или… будет принесена в жертву.

Сверн помолчал, прежде чем ответить, и ронял слова, как тяжёлые камни:

— Ты ещё намучаешься с ней, попомни моё слово. Проще сразу убить.

— Нет, — резко отозвался Амарель. — Нет. Я тебе… запрещаю. Ни её, ни Мэриэн убивать нельзя!

У Теркая тоже был набор игры в шатрандж, как у его старшего брата, и подобно ему, Теркай считал себя опытным игроком. Пока не сел за доску с Амарелем, уже полдня как вернувшимся с севера.

— Смотрю, Эрекей тебя научил, — кисло улыбнулся Теркай, глядя на доску. Они играли, сидя на ковре, неподалёку собрались беи и преданно ждали победы Теркая. Амарель перевёл на них взгляд — по-прежнему трое. Где же тот хитрец, который помогал Теркаю править чужой страной, без чьих мудрых советов тот бы давно был отравлен или заколот кинжалом?

— Наш хан — превосходный наставник, — скромно произнёс Амарель. — А теперь слушайте мой план, Теркай.

Прозвучало не слишком почтительно. Но Амарель, увлечённый своими мыслями, не обратил внимания на недовольный вид Теркая.

— Пусть принцессой будет ваш шах, — Амарель ткнул пальцем в красную фигуру, торчавшую посреди доски, — а я — чёрный рух. Конь — мой дракон.

Теркай поднял брови.

— И что дальше?

— Рух отвлечёт шаха вот так, — Амарель сделал ход.

— Да я ж его в угол загоню!

— Попробуйте.

Теркай, недоверчиво усмехаясь — мол, будет этот юнец мне что-то показывать, — сделал ход. Амарель ответил. Ещё пара ходов, и Теркай напряжённо задумался.

— Пожалуй, это шах загнан в угол, — вкрадчиво проговорил Амарель. Беи придвинулись ближе и смотрели, попивая из чаш «божественный огонь».

— Да не может быть! — Теркай едва не грохнул кулаком по доске, но Амарель остановил его:

— Погодите. Сделайте ход.

Ворча, Теркай сделал единственный ход и получил мат конём, выскочившим сбоку.

— Я понял твой план. Сладкими речами ты обманешь принцессу, а дракон схватит её, — пропыхтел Теркай, отодвинув от себя доску. — Но одного ты не учёл.

Амарель выжидающе посмотрел на него.

— Принцесса-то… как у желтоволосых говорят… дэйя! Что ты с этим будешь делать? Устроит землетрясение во дворце, — продолжал Теркай, и беи согласно закивали, — и нам всем потолок на голову упадёт. Что скажешь, хитроумный Амрел?

В его голосе звучала насмешка. Амарель в ответ указал на доску:

— Скажу: видите эту пешку?

— Вижу.

— Она сыграла свою роль — если бы не пешка, у вашего шаха нашлось бы место для отступления. Важная пешечка, не находите?

Теркай сузил глаза, и они превратились в щёлочки:

— Объясни.

— Мне нужен человек, который исполнит роль этой пешки на нашей доске, — Амарель придвинулся ближе к Теркаю и сказал ему несколько слов на ухо. Лицо Теркая разгладилось, сделалось самодовольным:

— Я пошлю людей. Надо будет — они с неба луну достанут вместе со всеми богами!

— Хорош ли план, могучий Теркай? — Амарель заглянул ему в глаза, улыбаясь.

— Недурён, — и Теркай крикнул слугам, чтобы принесли ещё две чаши «божественного огня». Весь остальной вечер Теркай называл Амареля «покорителем елмауза», и пили они столько, что Амарель едва не утонул, когда решил в своём облачении из драконьей кожи выкупаться в королевской ванне.