Фары машины Алексы Лоуэлл освещают гостиную, когда я закрываю входную дверь. Стопка списков покоится на близстоящем распилочном козле. Она заехала ко мне, потому что отыскала еще несколько местных домов, находящихся в плачевном состоянии и отчаянно нуждающихся в ремонте.

Когда я сообщил ей, что мне это неинтересно и что дом прерий первая и последняя моя авантюра, она казалась обескураженной, но не менее решительной.

Я проводил ее до двери, но она медлила, рассказывая об Орчард Хилл и о маленьком местном ресторанчике, построенном на старом вокзале к югу от сквера, в который она хотела бы когда-нибудь пригласить меня.

Размечталась.

Затем она смахнула ворсинку с моего плеча, найдя повод коснуться меня.

У этой женщины нет ни капли изящества. Она, конечно, красива, но все ее намерения написаны на лице.

И, что более важно, она не Мари.

Когда Алекса, наконец, ушла, я стоял на крыльце, наблюдая, как она движется по кривому разбитому бетону на высоченных каблуках. Я невооруженным глазом распознаю беспринципных людей, и меньше всего мне нужна сломанная шея местного агента по недвижимости на моем участке. Женщины, подобные ей, незамедлительно звонят своему адвокату и на следующий же день требуют завести дело.

Заперев входную дверь, я выдыхаю. Ремонт продвигается хорошо. В ближайшие несколько дней электрики и сантехники будут работать круглосуточно, а штукатуры и кровельщики должны прибыть в начале следующей недели. После я сосредоточусь на внутреннем интерьере, придерживаясь оригинальных элементов дизайна этого дома, и, если повезет, это здание восстановит свою былую красоту, а я вернусь домой.

Я думал над тем, чтобы оставить этот дом себе, но решил, что это бессмысленно.

Здесь, в Орчард Хилл меня ничего не держит.

Мари четко дала понять, что не хочет быть со мной.

Она движется дальше.

И я должен сделать то же самое.