– Да привез, привез я от заказчика пару бутылок, в сейфе лежат. Но дегустацию устроим после, пусть сначала Пряжкин изложит, что наши маркетологи при исследовании этого сегмента рынка накопали. Давай, Сергей.
Следующие сорок минут Пряжкин излагал. Для начала посетовал, что проведенные маркетологами и социологами опросы свидетельствуют о прочности бытующего в массовом сознании стереотипа: приличная женщина, а уж тем более светская дама водку не пьет, предпочитая даже самым изысканным сортам «беленькой» сухие вина (некоторые из опрошенных допускали употребление и крепленых), на худой конец – хороший коньяк. Если же особь слабого пола позволяет себе пропустить рюмку-другую сорокаградусной, значит, она, по мнению большинства, либо из деревни, где все с детства пьют самогон, либо ей уже все равно, что пить, а на горизонте маячит диагноз «алкоголизм».
– Однако следует сказать, что есть и обнадеживающая тенденция, – нудел Пряжкин, словно не замечая застывшую на физиономиях коллег скуку. – В среде патриотически настроенной интеллигенции, но не старой, воспитанной при коммунистах, а нынешней, постперестроечной, к употреблению женщинами водки относятся более лояльно. Главные аргументы: «Это традиционно наш, русский напиток» и «Лучше выпить пятьдесят граммов хорошей водки и наутро чувствовать себя прекрасно, чем опрокинуть сто граммов кислятины с элитным названием, а на другой день, очнувшись в реанимации, узнать, что употреблял сработанный в грузинской или молдавской глубинке контрафакт»…
– Спасибо, Сергей, – прервал заместителя Обухов, хотя тот не использовал по назначению еще и половины листов из зеленой папки с солидной надписью: «Позиционирование продукта».
За время, пока Пряжкин читал доклад, Обухов пришел в себя и сейчас вещал в присущей ему ернической манере:
– То есть мы с вами, многоуважаемые коллеги, должны эту тенденцию развала стереотипа, как говаривал незабвенный Михаил Сергеевич Горбачев, «углу2бить и расширить». Сидящая в мозгах соотечественников установка: «Приличной женщине нельзя предлагать водку» – должна быть изменена на другую: «Даме не только можно, но и нужно предлагать водку», но только если это водка под названием, которое мы вот прямо сейчас с вами и придумаем.
– Я так понимаю, рекламку мы делаем только для «взрослых» глянцевых журналов и для расклеиваемых в местах продаж постеров, – не столько спросил, сколько констатировал Алик.
– Отнюдь, – помотал головой Обухов. – Работаем по полной программе: ролики на ТВ и радио, билборды, стикеры в метро. В журналах, где «все по-взрослому», и на постерах даем, естественно, водку, а на ТВ и билбордах – новую коллекцию домашней женской одежды с похожим названием. Понятно, что это не треники с вытянутыми коленками и не байковые халаты веселенькой расцветки «зеленый огурец по бордовому полю», а пеньюары, пижамы с прибамбасами, юбки с разрезами до пупа.
– Шеф, а под раздачу не попадем? – насторожился Алик. – В новом законе по «зонтикам» сам знаешь, каким бульдозером проехались.
Обухова «пижамное прикрытие» тоже напрягало. Последней редакцией закона «О рекламе» за использование «зонтиков» предусматривались серьезные наказания. Хотя, в конце концов, ему-то что? Начальство заказ приняло, пусть оно, если ФАС наедет, и отдувается. Но своих подчиненных креативный директор должен был успокоить – иначе их нагруженные посторонней проблемой мозги просто не смогут работать в полную силу. И Костик прибег к «железным» аргументам. То есть к таким, которые криэйтеры, случись у них дискуссия, и сами кому хочешь бы изложили. Обухов хорошо усвоил правило: хочешь в чем-то убедить человека, пользуйся информацией, которая ему уже известна – раз, и без сопротивления принята им – два.
– У нас все будет чисто, – заявил креативный директор. – Ведь почему водяры «Русский стандарт» и «Мягков» под раздачу попали? Потому что одни рекламировали сорокаградусную под видом маринованных огурцов – «Размер имеет значение», другие «косили» под журнал. А между тем ни огурчиков, ни печатного издания с соответствующими названиями в широкой продаже не наблюдалось. Или эти, ну, которые якобы минералку «на березовых бруньках» потребителю толкали. Не знаю, как вы, а я ни одной бутылки такой водички не видел, украинской же горилки «на березовых бруньках» во всех магазинах – завались! – Обухов перевел дух и продолжил: – Так что тут антимонопольщикам взять ребят за шкирку ничего не стоило. А у нас все будет по-другому. Мы рекламную компанию начнем с дефиле. Организуем показ новой коллекции на какой-нибудь престижной площадке, в ГУМе например. Пригласим в качестве моделей парочку звезд – Катю Стриженову, Ренату Литвинову, Нелли Уварову. Нет, последнюю, пожалуй, не надо. Ну там посмотрим… Причем показ устроим в середине января, когда у журналюг будет страшный информационный голод, и они со своими камерами, микрофонами и диктофонами готовы рвануть даже на самую завалящую тусовку, не то что на показ со звездами. А мы еще и в публику пяток VIPов подгоним: Жириновского с Митрофановым, Ксюшу Собчак… Кто там у нас еще засветиться на публике и потусить не прочь? Потом пустим ролики, где дамы будут фланировать в шелковых одежках по роскошным квартирам, возлежать на эксклюзивных диванах и кроватях. Не одни, конечно, а в обществе мускулистых загорелых мачо.
– Они будут лежать, опираясь изящным локтем на антикварную думку восемнадцатого века и, смакуя, тянуть из бокала богемского стекла прозрачную жидкость… – мечтательно закатив глаза, подсказала Агнесса Петровна.
– А вот это – ни хрена, – огорчился сам и огорчил бренд-менеджера Обухов. – Никаких потягиваний.
– Что же, они в роскошно-романтических условиях, при свечах, красивой музыке будут залпом, что ли, пить?! – опять встряла Агнесса Петровна.
– Да они вообще пить не будут! – разозлился Обухов. – Мы не будем работать в лоб, мы будем создавать красивые картинки, которые потом будут рождать в мозгах относящего себя к утонченным натурам бабья предвкушение кайфа. Пойдут тетки в винный магазин, увидят на витрине водку с названием, похожим на то, под которым пеньюары в роликах засветятся, – и бац! – их подкорка уже в экстазе. Сраная этикетка на бутылке картинку навеяла, что тетки эти в шикарном неглиже с красавчиком мачо трахаются! Михаил Иосифович!
– Весь внимание, – встрепенулся профессор.
Раздражение в голосе Обухова уступило место вселенской усталости:
– Вы как-нибудь найдите время и хотя бы в азы нашей с вами профессии Агнессу Петровну посвятите.
– С большим удовольствием, – улыбнулся Гольдберг и ободряюще кивнул бренд-менеджеру.
Обухов обвел подчиненных тяжелым взглядом и остановил его на Грохотовой:
– Надежда, какие мысли по названиям?
Копирайтер вопросительно-тревожно дернула в сторону начальника подбородком: дескать, ты чего такой?
Обухов в ответ помотал головой: ничего, все нормально. И, сделав над собой усилие, продолжил деловым, бодрым тоном:
– Итак, названий требуется два: для водки и для белья. Требуется также, чтобы они были созвучны и в то же время, чтобы антимонопольщикам было не к чему придраться. Как там в новом-то законе написано? Нельзя, чтобы торговый знак свободно рекламируемого товара был тождествен или сходен до степени смешения с названием крепких спиртных напитков. Что-то в этом роде…
– Меня вот особенно умиляет формулировочка: «сходен до степени смешения», – иронично протянула Грохотова. – А кто это, интересно, определять будет? Филологи или эксперты патентного бюро? А может, ФАС общенациональный референдум устроит, опросит население: не напоминает ли вам вот это название имя совершенно другого продукта? Подсчитает число тех, кому напоминает, и тех, кому не напоминает, и на основе этих подсчетов вынесет вердикт: есть факт «зонтичной» рекламы или нет…
– Блин, до меня только сейчас дошло, – поделился озарением Андрюха, – антимонопольщики-то сокращенно ФАС называются! Прямо как собачья команда.
– Андрей! – прикрикнул Обухов. – Помолчи, пожалуйста, со своими открытиями! Надежда, излагай.