4

   Королевское утро — кто сказал, что оно отличается от прочих? Так же голова налита тяжестью после вчерашнего, так же ломит мышцы, разве что утреннее умывание теплой водой недоступно большинству. Да и то больше от лени. А потом — бегом на зарядку, меч в руках словно кочерга, ноги ватные, наставник недоволен.

   Кто сказал, что у короля неограниченная власть? Нет, возможно, что после года-другого необузданной резни одних в пользу других (чем, помнится, баловался Иван Грозный) все оставшиеся в живых будут как шёлковые! А пока что...

   — Владыка, смотрите внимательно. Имена собственные пишутся с большой буквы. Напишите десять раз "Король Марк потчевал королеву Викторию и двоих послов из Иерусалима винегретом на балюстраде". Ваша роспись должна смотреться красиво и внушительно. Поэтому два часа до обеда извольте расписываться. При этом экономьте пергамент, он не бесплатный. Перед обедом извольте умыть лицо и руки. Нет, вилка слева, нож — справа. С нестриженными ногтями за стол садиться неприлично, разрешите вашу ручку...

   Марк понимал, что это обязательный этап. Иногда понимал. То есть, когда наступала минута передышки, например, в сортире. Спрятавшись в тесных сырых стенах без малейших намеков на освещение он понимал, что это необходимый и обязательный элемент. Машина управления государством отлажена, она как самостоятельный организм: не зависит от составляющих частей. Но любая новая часть должна прижиться, войти в рабочую схему, понять и принять её такой, какая она есть.

   А стоило покинуть убежище, и сразу же начинается:

   — Владыка, идти следует расправив плечи и подняв голову. Не сутультесь, это недостойно короля. Садясь на трон, помните, что вы здесь голова, но не господь Бог, поэтому взирайте на подданных взглядом ласковым, но строгим. Не переборщите, попробуйте ещё раз. Если захочется зевнуть — раздвиньте ступни в стороны, упритесь коленками, и потяните ноги.

   Поздним вечером новоявленный Владыка понял, что ещё день-два подобных увещеваний, обязательно ласковым тоном, не допускающим возражений, и он сам сбежит.

   В лес.

   Где, конечно, нет таких мягких постелей и большую часть времени достают комары и муравьи, но к ним, кажется, привыкнуть проще, чем ко внимательным придворным.

   Однако, не так страшен чёрт, как его представляют. Уже на следующий день стало легче. А Марк понял причину.

   Они привыкли.

   Они привыкли постоянно водить за ручку мальчишку. Генри, хоть и получил классическое королевское воспитание, однако был пацаном. Поэтому не был королём в полном понимании этого слова. Он мог изображать из себя Владыку, ровно настолько, насколько он привык видеть это, и что успели вколотить в него наставники.

   Раздумывая над этим, Марк ещё и ещё раз вспоминал их краткое общение. Хотел ли он быть правителем? А кто его спрашивал? А раз не спрашивали — то считалось, что это само собой разумеется. Раз ты принц — обязательно мечтаешь сидеть на троне. Марк вспоминал, как жадно горели глаза молодого короля, когда тот расспрашивал про жизнь за пределами дворца. Откуда в нем эта тяга? Почему окружающее не стало для него идеалом и образцом? Да потому, горько ответил себе Марк, что оно таким просто не было.

   — Отвечайте, Марк, с какими странами мы граничим?

   — На севере — с булгарами, на юге... с греками, а на западе... Это, кажется...

   — Ай-яй-яй! Ну, как можно не знать таких простых вещей? Перечислите представителей предыдущей династии.

   — Не знаю.

   — Тогда разверните второй слева свиток и заучите, пожалуйста, назубок. А то позора не оберешься, если придётся когда-нибудь разговаривать с образованными людьми!

   Он прав, его лысоватый преподаватель. Но, чёрт побери, как же это надоело! Даже в чужом мире, даже уже став королем, не избавиться от учёбы!

   Причём, что самое обидное, сам же понимаешь нужность всего этого. Умом понимаешь. А так хочется в лоб дать!

   Нельзя. Пока — нельзя. Ни сбежать, ни дать в лоб, ни даже отказаться от всего этого.

   Потому что он — хочет.

   Он хочет стать королем, настоящим королем, что бы там ни думали остальные. А это значит, что придётся учиться всему, что преподают, и ещё главному искусству, которое не преподают даже за королевскими партами (кстати, почему? Разобраться и выяснить!).

   Интриге.

   Господи, зачем он подрядился на это? Ведь никогда же не думал, насколько это страшно, опасно и... нудно!

   А шестой день правления принес вообще такие разочарования, что Марк потом всю жизнь вспоминал этот момент со стыдом и злобой. Вокруг него не просто послушные и вышколенные придворные. Вокруг него — люди. Со своими жизнями, и со своими интересами в этой жизни. А Марк — он не просто украшение трона, и король — это не просто такое интересное звание для любителей выпить и погонять на лошадях за оленями.

   От короля, оказывается, требуют принятия решений. А какие может решения принимать пацан, только позавчера севший на трон? Точнее, он, конечно, может что-то такое там сказать, но каковы последствия выданных им сегодня решений? Что окажется важным, а что — нет? К примеру, насколько критичным будет подписание указа о передаче пойманного беглого работника под юрисдикцию бывшего хозяина? Казалось бы — все правильно, а кому же ещё решать судьбу сбежавшего, как не хозяину? Оказалось, что существуют специальные условия, позволяющие беглому обратиться к любому судье, и в случае подобного обращения на скамью подсудимых вызываются оба, и хозяин, и работник. И разбирательство идёт с обоими! А подписание подобного указа сразу освобождает хозяина от судебных разбирательств, и с пойманным беглецом он может потом делать всё, что пожелает. А кто виноват в том, что он сбежал — это ещё ой как надо разбираться! Когда Главный Судья растолковал Марку все тонкости подписанного указа, вот стыдобы-то было! Правда, Марк вывернулся сразу тремя способами. Во-первых, затребовал, чтобы Главный Судья присутствовал на всех подобных совещаниях, а не сваливал на новичка решение таких проблем. Во-вторых, чтобы разработал меры противодействия и исправления той глупости, которую неопытный Владыка совершил. А в-третьих, вообще чтобы уделил время и просветил Марка хотя бы по самым важным вопросам правовых отношений в его государстве.

   И теперь всех приходящих к нему с указами, законами или просто предложениями посылал сразу и надолго. А на претензии типа "Владыка, но к кому же нам идти, как не к тебе?" отвечал не менее аргументированно:

   — Ждите. Пока не пойму, что у вас тут происходит и почему. Или ты хочешь сказать, что указ о переходе во владение вот этого района в твои шаловливые ручки не подождёт недельку-другую? Думаешь, кто другой его успеет раньше присвоить? Не бойся, не успеет.

   Посылать получалось далеко не всех. Вот приходит, скажем, человек с очень серьёзным предложением. Например, о заключении долгосрочного договора с тремя прилежащими государствами на исключительную поставку шерсти в обмен на мрамор. Международные торговые дела — это такое болото, что хрен разберёшься! Приходится вникать.

   — Зачем нам это нужно?

   — Подобное соглашение приведёт к укреплению влияния Аргеады на мировом рынке и поднятию престижа государства. Кроме того, несколько серьёзных зарубежных партнёров, имеющих долгосрочные перспективы — это надежда и опора короны в трудные времена...

   — А зачем нам мрамор?

   — Ну, как же, Владыка! Это ценный строительный камень, используемый во множестве случаев, от возведения дворцов до отделки театров!

   — А мы что, собираемся возводить новый дворец? А где мы будем брать шерсть?

   — Как "где"? Она растёт на овцах!

   — Где растёт шерсть, я знаю. У нас что, излишки шерсти и нужда в мраморе? Или поставленный мрамор будет лежать грудами без дела? Или даже действительно пойдёт на возведение дворца, только не моего?

   И Марк выводит резолюцию "Отказать".

   Их было много, таких. Один, к примеру, хотел ввести новую должность. Подвёл короля к необходимости проверки деятельности городских управ и доказал необходимость и своевременность подобного органа в текущей ситуации. Мол, разворовываются средства, мол, в казну недоплачивают...

   — А кто будет финансировать эту должность?

   — Да какая разница, Владыка?

   — Ах, без разницы? Ну, тогда давай!

   Марк взял лист и написал указ о введении новой должности. Советуясь, правильно ли он перечисляет права и обязанности нового проверяющего. Краем глаза наблюдая, как мнутся советники, всё ещё не решаясь — то ли объяснить королю, какую он делает глупость, то ли воспользоваться этой глупостью в своих интересах...

   Закончив творение, Марк расписался и велел писцу огласить новый указ. Мол, такому-то вменяется в обязанность вести проверку деятельности с перечислением того, что обязан проверять и кому предоставлять результаты проверки. В случае получения материальных вознаграждений или благодарности от проверяемых — смертная казнь через повешение. Все расходы на проведение этих проверок возлагаются всё на него же.

   — А чего ты хотел? Без разницы, значит, без разницы! — сказал Марк и велел сдать указ в архив. Выдав новому проверяющему копию.

   А тут пришел к нему молодой дворянин, богато одетый, вежливый... Он вошел в малый кабинет, присел напротив и смотрел с таким участием, так обольстительно... Рассказывая о своих земельных проблемах витиевато и абстрактно. Марк всё равно ему не верил, а слушал только потому, что не знал, как отказать, можно ли отказывать и в какой форме. Но этот дружеский, почти панибратский тон был знаком до боли. Собственно, Марк уже и собирался опять выдать заготовленный ответ, мол, такие вопросы он пока не решает, но только начал столь же витиеватый ответ, как его грубо перебили:

   — Что? Ты тут король или тряпка? Если не можешь решать такие вопросы, чего на трон полез, мудак?

   И Владыка Марк полетел на пол от удара в челюсть. Вельможным кулаком в перчатке. Марк был ошарашен не болью, а именно вот этой наглостью. А тот встал над ним, пнул лежащего Марка носком сапога (что было значительно больнее) и прикрикнул на сжавшегося и прикрывшегося руками Марка:

   — Что, немытая морда, думал, корону надел и все можно теперь? Вставай, тварь дрожащая!

   И добавил немало нелестных эпитетов.

   Марк почувствовал, что ещё немного — и он будет их достоин. Надо что-то делать. Но что?

   Во-первых, вскочить. Во-вторых... Надо бы, конечно, этого гада прижучить, но...

   Не срываться на банальную драку! Просто потому, что...

   Потому, что цепи прошлого сбросить тяжело. Но надо. Он не разбойник, который сейчас подручными средствами прибьёт этого идиота и... И неизвестно что будет дальше! Эта мысль, о том, что постыдная драка может оказаться ещё и грандиозной подставой, взволновала Марка ещё сильнее.

   — Хорошо! — писклявым голосом ответил он. — Я приму решение по вашему вопросу!

   — Еще бы ты не принял, — парень смерил его презрительным взглядом. — Козёл... Подписывай! Прямо сейчас!

   Ого! У него и пергамент был заготовлен. С текстом приказа. Надо же! Вот это подготовка.

   Марк подписал.

   — И молчи об этом, дубина, иначе яйца оторву!

   Когда он вышел, Марк испытал отчаяние, близкое к панике. На краткий миг возникло желание послать всех подальше, сдать корону и бежать отсюда бегом!

   Он потер виски, пощупал скулу. Посидел ещё две секунды. Потом вышел из кабинета и крикнул:

   — Стража! Вернуть того, кто сейчас выходит! Срочно! Бегом!!!

   И под удивленные взгляды окружающих направился к тронному залу.

   Вот и первый в жизни суд. Пока шёл к трону, успел немного успокоиться и примерно прикинуть линию поведения. Арестованный был идеально спокоен и только посмеивался из-под тонких усиков.

   — Господа! — обратился Марк к собравшимся. — Я Владыка без году неделя, поэтому не разбираюсь ни в законах, ни в этикете. Я прошу помощи и совета у всех вас. Достойно ли поднять руку на своего кроля?

   — Если король — трус, то да! — нагло заявил вельможа.

   — Представьтесь, пожалуйста, — спокойно попросил Марк.

   — Что? Тебе? Пошел ты в жопу!

   — Кто-нибудь знает имя этого молодого человека? — спросил Марк в толпе.

   — Слышь, ты! — раздался голос слева. — Слезай с трона, кончай ломать комедию.

   — Что, никто его не знает? — игнорируя его спросил Марк. — Стража! Как мог самозванец проникнуть во дворец?

   — Это не самозванец, — ответил тихо один из стражей. — Это виконт Хотимир из графства Карантан.

   — Прекрасно. Трус король или не трус — это мы ещё решим. Пока что я спросил у вас — достойно ли поднимать руку на короля?

   — Что, страшно стало, да? — засмеялся тот же самый мужчина.

   — Поединки между дворянами не запрещены, — ответил другой.

   — Хорошо, — не стал спорить Марк. — А ногу?

   — Что "ногу"?

   — Достойно ли дворянина бить противника ногами, особенно — лежачего? Является ли это достойным поведением?

   — Валялся, как собака, и дрожал! — победно огляделся виконт, но не заметил радости и поддержки на лицах окружающих.

   — Нет, Ваше Величество, недостойно! — подтвердил тот же пожилой придворный.

   — Великолепно. А, господин Главный Судья? Заходите, заходите. Я как раз спешно нуждаюсь в вашем совете. Как по нашим законам следует поступить с человеком, запятнавшим свою честь бесчестным поступком?

   — Если ты трус, — не сдавался виконт, — то о какой чести ты можешь говорить?

   — Да, да, трепло трусливое! — поддакнул его сообщник.

   Марк демонстративно не обращал на них внимания, благо, они не рыпались, а стража бдительно рассредоточилась у подножия трона.

   — Не повезло вам, Ваше Величество, — ответил Судья, оглядывая собравшихся. — Обвинить виконта Хотимира в непотребном поведении очень и очень сложно.

   — Моего слова недостаточно?

   — Нет, конечно! Что мы знаем о вас и вашем слове? А виконта знаем давно, и род его древний вряд ли уронит свою честь в первый же день правления нового государя.

   — Выбор оружия стоит за обиженной стороной? — быстро спросил Марк.

   — Да, — подтвердил судья.

   — Великолепно! — Марк встал и потянулся. — Тогда, поскольку поединки между дворянами не запрещены, и этот... как его там... древний и честный прилюдно обвинил меня в трусости, я принимаю его вызов на поединок. Ты не побоишься вызвать меня?

   Тот, второй, не успел ничего сказать и вмешаться.

   — Не побоюсь!

   — Итак, вызов принят. Как обиженная сторона, я в качестве оружия выбираю... Руки. Драться будем голыми руками. Здесь. Сейчас. Снимай перчатки!

   И спустился с трона.

   — Ваше Величество...

   — Да?

   — По закону вы имеете право выставить вместо себя другого поединщика. Это право короля!

   — Да? — Марк оглядел свою охрану и виконта. Кажется, тот тоже знал об этом праве. — Нет, пожалуй, в данном случае я не воспользуюсь им. Ибо задета моя честь, а её я могу отстоять только сам. Рукопашные схватки дозволительны?

   — Да.

   — Правила?

   — Не бить ниже пояса, не бить лежачего, не применять оружия, не...

   — Понятно. Все как и в нашем мире. Победой считается...

   — Если один из участников признает себя побежденным или не сможет подняться.

   — Гонг! — воскликнул Марк и пошел на своего противника. Вокруг расступались, давая им место.

   Первый удар он постыдно пропустил. Почему-то не к месту вспомнилась драка у костра с Вилли. Но сейчас внутри звенела решимость. Сейчас было абсолютно не важно, кто победит, потому что Марк уже все решил. Он знал, что способен, и не сомневался в результате. Оставалось только довести его до свершения и желательно — красиво.

   Как там говорил дон Руадан? Страхи? Вот и дадим бой собственному страху.

   Как только вспомнился ненавистный вампир, так сразу же на память пришла и вся его наука. Ровно секунда потребовалась на то, чтобы из разума ушли шум, суета, неопределенность, раздражение... Остались только радость поединка и тихое наслаждение тела от происходящего.

   А телу нравилось. Нравилось отбивать удары, уклоняться и пытаться ударить самому. Получалось не очень — противник был искушён в поединках, и драка была серьёзная.

   Но настал момент, когда Марк замер, нанеся удар и так и оставшись с вытянутой рукой.

   — Все видели? — спросил он.

   — Он по-привычке! — пытался защитить своего виконта тот самый мужик.

   — Все видели? — повторил Марк.

   И хор голосов ответил ему:

   — Все!

   — Итак, виконт, вы нарушили правила поединка, запрещающие использовать оружие.

   — Я не использовал! Я только схватился!

   — Правда? — ядовито сказал ему Марк. — Тогда скажи ещё при всех, а главное, при мне. Скажи "Я не пинал лежащего короля ногами. Которого перед этим свалил на пол подлым и неожиданным ударом, без объявления поединка". Скажи им всем это!

   Виконт молчал.

   Марк повернулся к нему спиной, вытер лицо — крови вроде нет. Поднялся по ступенькам, сел на трон. Потер кисть руки.

   — Виконт. Слушайте мой приговор. Во-первых, за нарушение правил поединка вы приговариваетесь... Судья, к чему там приговаривают обычно в таких случаях?

   — Много вариантов, Ваше Величество...

   — Назовите хоть один.

   — От смертной казни до лишения титула.

   — Ну, казнить я вас пока не буду. Титула лишать — пожалуй, тоже глупо. Всё-таки только схватился... А вот в столицу вам доступ я запрещу. Итак, запрещаю виконту Хотимиру въезд и пребывание в столице. Сдайте подписанную мной бумагу, виконт! Стража, обыскать его!

   Получив документ, Марк убедился, что это тот самый, и продолжил:

   — Я отдам это нашему судье на экспертизу. Чтобы он смог мне рассказать, к чему привела бы вырванная у меня столь подлым методом подпись. Вот тогда уже решим, будете вы жить дальше или нет. Теперь, что касается вас...

   Марк перевел глаза на того, кто все это время поддерживал виконта.

   — А мне ты ничего не сделаешь, мальчишка! Можешь тоже вызвать меня на дуэль!

   — Могу, — не спорил Марк. — Но и виконта вашего я на дуэль не вызывал. Он вызывал меня. И проиграл. Поэтому вызов ваш я приму. И воспользуюсь своим правом на замену дуэлянта. Будете вызывать?

   Мужчина оглядел стражу и промолчал.

   — Трус, — негромко бросил ему Марк. И добавил для всех: — А на счёт "ничего не сделаю" — надейтесь на это. А пока — вон из дворца. Оба! Немедленно!

   Оглядел присутствующих и остановил взгляд на главном Судье.

   — Дайте-ка поглядеть, — заинтересованно протянул он руку, направляясь к Марку.

   — А нате, — ответил тот и добавил: — А вы говорите — древний род, не уронивший честь...

   Судья промолчал.

   Самое сложное было подать документ, не вставая с трона. Марк выдержал эту маленькую мизансцену, подождав, пока Судья поднимется и примет пергамент у него из рук.

   А позже он имел ещё несколько неприятных разговоров.

   — Почему вы не убили этого мерзавца на месте? — гневно спрашивал его наставник Стэнли. — Я учу вас фехтовать не для того, чтобы вы красовались на турнирах! Король должен уметь постоять за себя!

   — Убил бы я его, — оправдывался Марк. — И что? И тут же начались бы наезды: "Король — убийца"!

   — У вас не было иных причин убивать именно его. Так что тут ясно было бы, что виноват он!

   — Судья не менее ясно дал понять, что верит виконту больше, чем мне. Думаете, у остальных было бы иное мнение?

   — Вы король, Марк. И должны вести себя, как король! А если бы он убил вас?

   — Ну, меня убить не так-то просто...

   — Не тешьте себя глупыми надеждами. Убить короля не сложнее, чем любого другого человека. А ваша жизнь куда ценнее, чем какого-то захудалого потомка, пусть и древнего рода. Поэтому в будущем, пожалуйста, оставьте вашу дурацкую жалость простолюдинам. Вы имеете право защищаться и обязаны делать это. А вообще не следует гулять без охраны, даже в собственном дворце! Генри уже поплатился за свою самонадеянность.

   Попенял ему и Генрих.

   — Вы вели себя как мальчишка, Марк.

   — А я и есть мальчишка! — отвечал Владыка, стараясь не шмыгать носом.

   — Не надо, не надо! Я-то знаю и вижу, что мальчишкой вы перестали быть задолго до того, как надели венец. Не оправдывайтесь передо мной. Вы начали все правильно, проявив свою честь и защитив её. А вот принятие малодушного решения об оставлении титула было неумным.

   — И началась бы война с их родом? Они, похоже, на это и рассчитывали!

   — Я, признаюсь, тоже. Война с короной дорого обходится и быстро заканчивается. В следующий раз не жалейте всякий сброд, вам же на них потом опираться! Сможете вы опираться на таких? И вообще, забудьте о жалости! Она недостойна короля!

   — Ага, а вас тоже не жалеть?

   — Именно! — сурово подтвердил Генрих. — Меня жалеть нельзя ни в коем случае!

   Пожалуй, единственный, кто одобрил своего короля в этот постыдный день был его шут.

   — Владыка! — горестно сказал Бифи. — Если я тебе не нужен — скажи мне об этом заранее!

   — Бифи! Мы же договорились, что я тебя не выгоняю!

   — Но тогда зачем ты меня подсиживаешь? — с хитрой ухмылкой подмигнул ему шут. — Такое развлечение должен был организовывать я! Хотя и ты был неплох.

   И Марк впервые вздохнул с облегчением. Но утешение быть посмешищем в глазах собственных придворных было слишком слабым...

   Но и это ещё не всё!

   Буквально через пару дней в разгар совещания за дверью послышался шум, и в тронный зал ворвался, по-другому не скажешь, рыцарь в полном доспехе, но со снятым шлемом. На плечах его висел заляпанный и выцветший плащ, когда-то бывший синим. За ним вошли ещё пять человек, то ли оруженосцы, то ли охрана, то ли просто друзья.

   — Вот ты где! — громогласно провозгласил он, уткнув палец в сидящего на троне Марка.

   Марк огляделся в поисках поддержки и понимания.

   И понял, что происходит что-то очень тревожное. Ибо все находящиеся в зале явно знали пришедшего. Кто-то смущенно уставился в пол, не желая встречаться взглядом с ним, кто-то откровенно усмехался, ожидая грядущего скандала, а кто-то прямо смотрел на него.

   И в первую секунду Марк струхнул. Трон, уже согретый его задницей, вдруг закачался и стал очень неуютным.

   Ровно на одну секунду.

   — Вот ты где, паршивый проходимец! — загрохотал пришелец. — И уже на трон взгромоздился.

   — Это кто? — спросил Марк, чувствуя, как с него тихонько сползает липкий страх. Внутри все кучерявилось и переворачивалось. Но страх уходил. Наоборот, ситуация начала забавлять.

   — Рыцарь его величества, граф де ля Фрель, владелец графства Нордшир, кавалер...

   — Достаточно! — махнул рукой Марк. — Итак, граф, вы хотите мне что-то сказать?

   — Слезай с трона, дубина!

   Марк встал и спустился с трона, встав напротив рыцаря, шагах в трёх . Так, чтобы охрана была недалеко. Слишком невпечатляюще смотрелся он на фоне этого широкоплечего, бронированного человека.

   — По какому праву ты врываешься сюда и командуешь здесь? — негромко спросил Марк, вспоминая уроки.

   — Стоило мне отлучиться на недельку, и ты уже залез на трон, вошь недорезанная! Да ты, презренный пейзан, недостойный места у порога этого дворца...

   Марк слушал, не выказывая никакого раздражения и не испытывая его. Но потихоньку до него стал доходить смысл высказываний. Этот рыцарь куда-то умотал и отсутствовал во время его "выборов" и коронации. А он явно имел свои планы на трон и того, кто будет на нем сидеть.

   Ну, а кто их не имел?

   — Возможно, уважаемый граф, вы и имели свои притязания на этот трон. Возможно, они были уважительны и достойны, — сказал Марк спокойно. — Пока трон был свободен. Но сейчас вы разговариваете не с каким-то там проходимцем. Я получил это место законным образом, и я принес клятву защищать свой народ. И, надев этот венец...

   Марк поправил корону на голове.

   — ...я стал законным правителем этой страны. И вы, граф, разговариваете не с проходимцем, недостойным и так далее. Вы говорите с королём. На колени.

   Последнюю фразу он произнес тем же равнодушным тоном, не повышая голоса и не вкладывая в интонацию повелительных ноток.

   Но все в зале замерли.

   И рыцарь перед Марком, возвышающийся в своих красивых доспехах, знатный по самое "не могу", только что получил приказ от короля.

   Сейчас перед ним стоит куда более сложный выбор, чем у Владыки ещё пару минут назад.

   Марк физически ощущал, как у тяжело дышащего графа ворочаются шестеренки. Что сделать? Напасть? Как бы это ни было, но это будет нападение на короля, измена, со всеми вытекающими. И даже если он сейчас раскидает охрану и задушит вот этого негодяя...

   Который успел короноваться. Сейчас он — законная власть. А бороться с властью этот рыцарь не обучен. Его обучали верности, чести, боевым искусствам. А вот самому себе его не обучали. Поэтому графу де ля Фрель придется выбирать — или сейчас рубить это посмешище и выставлять на посмешище себя, или признать его королём.

   А это очень тяжелый выбор, когда перед тобой всё то, что ты привык всю жизнь видеть на короле.

   Камзол.

   Корону.

   И равнодушное величие со скучающим ожиданием.

   Рыцарь тяжело, как побитая собака, опустился на одно колено. Марк вскинул глаза, и свита мятежного рыцаря не постеснялась последовать за своим предводителем.

   Бухнувшись на колени так дружно, как будто только ждали возможности.

   — Ну, вот. Когда вы показали свою верность короне и её нынешнему владельцу, я всё-таки хочу узнать: чем именно вас не устраивает моя персона. Вы собирались занять трон сами?

   — Нет! — мотнул головой рыцарь так, будто его заподозрили в бесчестии.

   — Может быть, ваш сын? Внук?

   — Племянник! — чуть не прорычал граф.

   — Вот как? Вы считаете его более достойным?

   — Да!

   — Почему?

   — Потомок знатного рода, — начал перечислять коленопреклоненный граф. — Достойный преемник своих родителей...

   — А что-нибудь кроме знатности у него есть? — полюбопытствовал Марк, пытаясь понять, какое у него отношение к человеку, который стоит перед ним на коленях. Пусть даже на одном.

   — Он давно снискал славу защитника угнетенных и видного деятеля нашего государства.

   — Хорошо! — неожиданно для себя сказал Марк. — Раз он столь достойный почитания и уважения муж, пусть приезжает. Будет моим советником.

   — Советником? Всего лишь советником? — взъярился граф, но не вскочил на ноги.

   — У хорошего советника, — усмехнулся Марк, — власти побольше, чем у иного короля. Так что если он действительно желает послужить своему народу — то я дам ему такую возможность. Мне же проще будет. Если он желает баб, пьянки, охоты и прочие развлечения...

   Марк сделал театральную паузу.

   — Это всё тоже возможно. За хорошую работу. Будет хорошо работать — и я не буду против любых его шалостей, достойных короля.

   Марк посмотрел на рыцаря, повернулся и пошел к трону. И на ходу бросил за спину:

   — А если желает именоваться королём и ничего не делать — пусть сидит дома и именуется. Я не против.

   Вокруг раздался угодливый смех.

   Марк сел на трон, обернулся и сказал графу, так и не проронившему ни слова.

   — В конце концов, это всё, что я могу сделать для вас. Я же не виноват, что вы где-то там болтались, пока происходили столь знаменательные для королевства события? Аудиенция окончена. И всё-таки, хоть я и не смею вам приказывать, но прошу вас остаться на обед. Я чувствую обиду у вас, а я, поверьте, ни единой мыслью не собирался вас обижать и не хотел бы, чтобы вы уехали отсюда, затаив злобу. Прошу вас.

   Граф встал, коротко поклонился и вышел.

   Возможно, Марк бы просто не выдержал этого напряжения. Ломка была страшной. Ломалось всё, что только наивный парень представлял себе о жизни короля. Здесь всё было не так! Здесь не так смотрели, не так говорили, не так ели и не так умирали. Ценность жизни не шла ни в какое сравнение с ценностью жеста. Вовремя брошенное слово ценилось выше золота, а желания и устремления Владыки (слово-то какое смешное!) не ставились вообще ни во что.

   Спас Учитель. Точнее, привычка ещё с тех, счастливых и беззаботных времён давать себе отчёт обо всём. О каждом шаге, о каждом чувстве. И теперь Марк каждый вечер вспоминал прожитый день. Перелопачивал всё, что успел заметить, где накосячил, а где выиграл, добился удивления или даже уважения. Иногда вскакивал с постели, делал заметки на будущее, чтобы не забыть выловленную в суете мысль. Как ни странно, после этих упражнений он всегда засыпал спокойно, не тревожась о прошедшем дне.

  

   Стража встала "смирно" и распахнула двери. А по коридору к нему спешил дежурный слуга.

   — К вам представитель Тёмного братства, Ваше Величество. Он ждёт вас в рабочем кабинете.

   Марк даже дернулся от такого известия.

   — Это нормальное явление? То есть, Тёмные так и должны — проходить спокойно во дворец, заходить в рабочий кабинет государя и милостиво ждать, пока он прибежит к ним?

   — Ну... — замялся придворный. — Вообще-то, конечно, нет, наверное...

   — Что ты мямлишь? Говори прямо, как есть.

   — А вот так и есть. Приходят и сидят. И выгнать никто не осмеливается.

   — Ну, тогда я сам осмелюсь, — Марк решительно направился к кабинету.

   Войдя в комнату, он притормозил, всматриваясь в ждущего человека.

   — Здаров, братуха! — приветствовал его тот, поднимаясь.

   — Хинтер? — Марк шагнул вперед и тепло обнял мага, сам удивившись тому, насколько приятной для него оказалась встреча. — Я несказанно рад видеть именно тебя. Как же ты дошел до жизни такой?

   — А чё ты думал! У нас там тоже не совсем идиоты сидят. А мне и с тобой повидаться приятно, и для дела полезно, и мне выгорит.

   — Тебе-то что выгорит?

   — Ишь, как королем стал, так сразу быка за рога... Да ты всегда такой был, иначе мы б не познакомились. Хоть угости чем для поддержания разговора?

   — Может, в столовую спустимся?

   — Не стоит. Такие вещи лучше здесь разговаривать, все ж таки твой кабинет хотя бы частично защищен от лишних ушей, а те, кто всё-таки подслушивают — не болтают об этом налево и направо. Так что пусть сюда несут.

   Марк не стал спорить и приказал подать в кабинет вина и какой-нибудь закуски.

   После чего приступил к самому приятному в жизни допросу.

   Выяснилось, что Хинтер не прилетел тогда за своими деньгами по очень уважительной причине.

   Такая мелочь, как двести пятьдесят рулонов (и даже пятьсот!) — стала для него слишком незначительной, чтобы отвлекаться от происходящего.

   — Но ты мне всё ещё должен четверть тыщи, я долгов не забываю! — заявил Хинтер, посмеиваясь и прихлебывая вино.

   А происходило следующее. Хинтер честно признался, что он — карьерист. Отсюда его похабнейшие манеры и не шибко великие умения по части магии. Хотя, природный дар предсказательства, вкупе с обучением у дядюшки дали свои плоды и, худо-бедно, свои обязанности мага он выполнял.

   Но — как рядовой член братства. То есть — поди туда, не знаю куда и сделай то, что тебе велено. И не роптать, солдат!

   Но знакомства "на самом верху" — великая вещь! Дядюшка похлопотал, и Хинтеру зачаровали взаймы дракона. Да, да, Лиану. Зачем ему нужен дракон — никто понять не мог, но Хинтер сослался на предсказания собственного сочинения, и этот хлипкий довод был лучше, чем вообще никакого. А дальше Марк знал. Путешествуя на драконе в свое удовольствие, Тёмный завернул в трактир, после которого совершил историческое путешествие. Слетал через океан аж на ту сторону Земли, что само по себе было подвигом. Обнаружил там неизвестную доселе расу краснокожих людей. Нашел с ними общий язык. Привез уйму материалов по фауне, флоре и антропологии. Это если не считать географию, метеорологию и прикладную биологию (включая уточненные данные по дальности полета на драконе с грузом и особенности кормления оного в воздухе). В общем, наделал делов столько, что не каждому за жизнь удается. В наш-то просвещенный век! И если и были умные ребята в Темном братстве, которые похихикивали в рукав над недоучкой, властной рукой дядюшки протаскиваемым в теплое местечко, то тут им пришлось немножечко заткнуться. Всё-таки подвиг был самый настоящий. И материалы — настоящие. И про картошку Маркову тоже очень скоро кто надо услышал, и даже заходил попробовать (и тоже не понял, что в ней такого?). Тут как хошь относись к Хинтеру, а против фактов не попрёшь.

   Вот и сидел Хинтер безвылазно в их центре, докладывая, рассказывая, а заодно просчитывая с дядюшкой, как бы подороже полученную информацию продать.

   Правда, был в этой истории и один отрицательный момент. Хинтер, когда рассказывал его, не смог (а может и не хотел) удержаться от застарелой злой обиды. Выйдя однажды из зала заседаний, он хотел было привычно взобраться на Лиану и обнаружил, что той просто нет.

   Улетела птичка.

   Конечно, он знал, что дракона ему выдали "взаймы", но мы же все понимаем, что когда тебе дают "взаймы" дракона, то предполагается, что долг не придется отдавать никогда.

   А с Лианой был заключен очень четкий и недвусмысленный договор (который когда-то Хинтеру казался образцом двусмысленности и расплывчатости): "До улучшения дел".

   И вот дела конкретно улучшились — Хинтера взяли если не в руководство, то хотя бы в руководящий отдел. По крайней мере не придется больше бегать по лесам и полям, рискуя получить какую-нибудь гадость от морально несознательных граждан или безумно опасных в загнанном состоянии преступников. На этом договор с Лианой кончился, и та свалила в неизвестном направлении, прихватив всё, что было на ней в тот момент. Марк стыдливо умолчал о том, куда делись вещи, которые на ней в тот момент были, а Тёмного мага куда больше волновал сам факт окончания владычества над драконицей, чем жалкие гроши, которые она унесла.

   Но зато сейчас Марк понял, что именно сказала тогда ему Лиана. Что сказала и как она ему была благодарна. Да уж, что такое двести пятьдесят человеческих золотых, если стараниями малознакомого трактирщика дракон обрел свободу? Но — ведь не забыла! Могла же и мимо пролететь. Так нет, вернулась, искала... И даже нашла!

   Король утёр скупую слезу, и Хинтер, приняв её на свой счет, тут же перешел от жалоб к хвастовству. Идя дальше по служебной лестнице, он не забывал приглядывать за своим "крестником", сначала потеряв его из виду (и не особенно расстроившись), а потом обнаружив его у разбойников (тут Марк сам о себе заявил и пусть сам себя винит).

   Ну, а когда вдруг и неожиданно бывший трактирщик-разбойник оказался на троне захудалого королевства, то умные головы и порешили, что самым оптимальным карьерным ходом для Хинтера будет назначение сюда.

   Во дворец.

   — И каковы у тебя будут обязанности? — задумчиво спросил Марк, подливая им обоим вина.

   — Лезть во все дыры, совать нос не в свои дела и докладывать об этом наверх, — ответил Хинтер, ничуть не смущаясь тем, что ему наливает вино сам король.

   — А наоборот?

   — А как прикажут.

   — А что вы будете делать, если я вас с вашими приказами пошлю куда подальше?

   — Ой, Марк, я тебе не буду рассказывать всю нашу кухню, во-первых, я и сам всего не знаю, а во-вторых, оно тебе вредно. Ты слишком умный. Спать по ночам будешь плохо. Но я тебе сразу скажу, что где и кого ты трахаешь, наше начальство не волнует, и это я докладывать не буду полюбовски. И распоряжений об этом не жди. Но если тебе чего-то всё-таки посоветуют (я не буду говорить — приказывают), то лучше прислушаться. Оно же не со зла делается, а для общего блага.

   — Спасибо, я понял, — сказал Марк. — Значит, добровольно-принудительное благо.

   — Иммменно так! — кивнул Хинтер. — Ну, рразливай остатки и теперь ты расскажи, как ты-то докатился до такого идитизма, чтобы сесть именно на этот трон? Что, других не нашлось, и прервый ухапил, какой освободился?

  

  

   В который раз Марк вспоминал недобрым словом человека, совершенно не виноватого в его злоключениях. Однако же, Старик Кун по прозвищу Фу-Цзы, две с половиной тысячи лет назад сказавший: "Дорогие сограждане! Смиритесь с тем, что вам придётся учиться всю жизнь!" — как в воду глядел.

   Где тот институт, который не закончил Марк-раздолбай? Пусть в нём радуются! Один из его студентов сидит в королевском дворце и получает персональное образование от персональных наставников.

   — Наше королевство, Марк, имеет древнюю и богатую историю. Называется оно, как вы знаете, Аргеада, происхождение названия древнегреческое, когда-то мы были частью империи великого Искандара, а так же здесь его родина. Увы, те времена прошли, и после крушения Империи Рим начал крепнуть, а наше государство — слабеть. И на сегодняшний день в вашем (да, да, привыкайте! Уже в вашем!) королевстве осталось всего восемь замков, составляющих основу и костяк дворянства. Конечно, землевладения у каждого замка невелики, и это приводит к определенным трудностям: землевладельцы постоянно пытаются друг у друга что-нибудь отобрать, а вам придется их споры не то чтобы решать, но, по крайней мере, постоянно выслушивать. И хотя настоящих войн, слава Всевышнему, уже лет тридцать как не было, мелкие стычки все равно случаются, даже в наше спокойное время. Вы занимаете самый главный пост в королевстве, это — да. Но при этом власть короны сильно ограничена, во-первых, законом. А во-вторых, исполнительной властью. Вот тему исполнительной власти мы сегодня и рассмотрим.

   — А почему не начать с законов?

   — Во-первых, потому, что по законоведению у вас будет отдельное занятие с Главным Судьей. А во-вторых, потому, что законы уже есть и они работают, вам их менять не обязательно.

   — Не обязательно? Но возможно?

   — Ох, мальчишки, мальчишки... Я не буду врать вам, Марк, и скажу честно: да, король может менять законы. Но для того, чтобы что-то менять, надо понимать, что именно ты делаешь! А для этого надо сначала разобраться, как работает то, что уже есть. Поэтому менять законы вы будете ещё очень не скоро... Если вообще доживете до такого. Может, вам текущие ещё понравятся, когда узнаете их получше.

   — Может быть. А можно поподробнее про древнюю и богатую историю?

   — Марк! Сегодня урок про исполнительную власть!

   — Я не хочу сегодня про исполнительную власть. Она тоже есть и тоже работает, худо-бедно, но работает. Я хочу про историю!

   — Традиции обучения королей освящены веками...

   — ... и приводят к катастрофическим последствиям. Почему Генри ничего не сумел и умер в столь молодом возрасте?

   — Это не относится к обучению! — вспыхнул его наставник.

   — Может и не относится. Однако, начинать надо с малого. Я собираюсь менять это государство и начну, как рекомендовали предки, с себя. Поэтому начнём мы сегодня с истории. Или для этого нужен другой преподаватель?

   — Нет, историю тоже преподаю я.

   — Вот и отлично. Расскажите мне о прошлом моего государства. С чего оно началось — я понял. А вот почему мы докатились до жизни такой?

   — Может, вы и правы, — неожиданно согласился наставник. — В конце-концов, историей сейчас мало кто интересуется, больше о красивых нарядах пекутся... Кстати, о красивых нарядах. В древности мы в основном занимались земледелием, выращивая коноплю, лен и выпасая стада овец. Из всего этого ткачи получали тысячи рулонов самых разнообразных тканей. И отголосок былого богатства сохранился в названии золотой монеты — рулон.

   — Ага! — воскликнул коронованный ученик. — Значит, всё пошло от ткачества! А я всё гадал, почему это такое название у монет — рулон, нитка... Думал, это глюки моего переводчика. А вот оно как, оказывается... А почему вдруг ткачество заглохло? Я много где был и ткачей не сказать, чтобы слишком много.

   — Да, все хорошее заканчивается. А вся беда в драконах.

   — В драконах? Они-то тут причем?

   — Драконы, понимаете, хищники. Стада овец резко поредели, а шерсть у напуганных животных стала плохой.

   — И давно это случилось?

   — Лет сто-двести назад. Кстати, именно в этот период и было создано именно наше королевство. Первым королем был великий герой Тибальд, объединивший восемь замков под своим владычеством и погасивший гражданскую войну. А был он сыном великого Патра.

   — Погодите... Того самого короля Патра? Но ведь именно он погасил гражданскую войну! С помощью своего волшебного меча!

   — Нет, Патр-то был шотландцем, ему хватило дел в Объединенном Королевстве. Да и воевал он против своих соседей, только нас ему недоставало! А здесь, по тем временам, царила тишь да благодать, но всё равно люди гибли, наступило запустение, да ещё и драконы эти... Так что все были только благодарны за... твердую руку. Кстати... Может быть, и вам когда-нибудь будут благодарны.

   И наставник пустился в воспоминания становления королевства, с искренним удовольствием рассказывая о свершениях той эпохи. Марк был поражен разницей: начинал урок пожилой и брюзгливый старикашка, с видимым усилием сдерживающий раздражение от доставшейся ему обязанности воспитывать великовозрастного оболтуса. А сейчас перед ним был исполненный энтузиазма человек, искренне влюбленный в события великого прошлого.

   В общем, из этого урока Марк сделал совершенно неожиданный вывод. Его желание начать менять традиции оказалось правильным. Ему дали карт-бланш и явственно показали, что Дракон Судьбы не против, а даже за.

   Стало страшно.

  

  

   — Ваше Величество!

   В зал почти ворвался, придерживая полы длинного халата, странный человечек. Пожилой, с огромной лысиной, крючковатым носом, он ещё страдал каким-то искривлением позвоночника, в результате чего так и не распрямился за всю аудиенцию. Марк ещё подумал, что он чем-то напоминает плотника Джузеппе из фильма про Буратино. И взгляд такой же сумасшедший.

   — Ваше Величество! Прощу простить меня, что прерываю вас, но у меня неотложные новости!

   — Я тебя слушаю.

   — Грядёт великий мор и голодный год!

   — Когда?

   — Что "когда"? Когда грядёт? Уже!

   — Завтра мор начинается или вчера начался?

   — Нет, бури начнутся осенью. Урожай погибнет. Зима будет голодной, звери...

   — Подожди. Ты сказал — осенью? — Марк демонстративно выглянул в окно. — То есть, два-три часа новости бы подождали?

   Человек как будто налетел на стену: остановился, вздохнул...

   И пока он не выдохнул, Марк быстро сказал:

   — Раз твои новости так важны, но всё-таки могут подождать два-три часа, будь любезен, возьми писаря в приемной и тщательно запиши. Во-первых, что именно грядёт. Если можно, то с датами. Тогда-то — буря, тогда-то — голод. Во-вторых, почему именно грядёт. В третьих, где именно. Ты уж меня прости, но у меня голова одна, и она не успевает все запоминать и учитывать. Поэтому я буду в твои записи заглядывать и проверять, что я запомнил, а что — нет. Так что запиши как можно тщательнее и точнее.

   Когда человечек вышел, Марк оглядел веселящихся придворных и спросил:

   — А кто это был?

   — Это был наш знаменитый астролог Джузеппе Кариньели.

   И все засмеялись вместе с королём. Только никто не понял, что именно на самом деле рассмешило Марка.

   — Так он астролог... — выдохнул Марк, утирая слезы. — А что, правильно ли предсказывает?

   — Да, бывает, что не ошибается.

   — Это интересно, — он повернулся к писарю. — Когда у меня есть сегодня свободное время? В половине пятого? Вызови его на пять часов, я с ним поговорю обстоятельно.

  

   В пять Марк вошел в малый рабочий кабинет, уселся за стол и вчитался в строчки предсказания. Стукнула дверь. Он кивнул входящему астрологу и отложил листок в сторону, взявшись за второй.

   — И это всё предсказывают звёзды?

   — Дело не только и не столько в звёздах, Ваше Величество, — мягко ответил Джузеппе.

   — А в чём? — поднял глаза Марк.

   Да, он очень напоминал того артиста, который играл в детском фильме про Буратино. Только не настолько лысый, хотя такой же всклокоченный.

   — Я астролог, да. Но я слежу не только за звёздами. Я вижу облака, ветра и даже людей.

   — И что предсказывает такие бури?

   — Подобное уже случалось тринадцать лет назад. А в природе все подвержено циклам, так уж судил Бог. Я ожидал, признаюсь, и в этом году, но сначала всё было не так, и я поостерегся с предсказаниями. А тут — всё одно к одному. После цветения вишни — резкие заморозки, на Покров — облака, вчера солнце садилось в дымку, и ветер утих. А сегодня задуло с севера. Так уже было тринадцать лет назад, и я боюсь, что будет точно так же и в этом году.

   — И что было тогда?

   — Тогда в середине лета не было ни облачка, и пшеница и рожь вызрели раньше времени. Кто успел убрать — тот успел, а кто ждал сроков — не успели, ибо в конце лета вдруг подул северный ветер, и вмиг набежали тучи. Что не повалило ветром, то сгнило на корню. Умерло очень, очень много людей. Да ещё зима выдалась бесснежной и холодной.

   — Хорошо, спасибо. Что ещё? Землетрясения? Извержения вулканов? Налёт драконов?

   — Ваше Величество! Я понимаю, что это всё кажется смешным, но поверьте мне...

   — Я спрашиваю серьёзно. Меня интересуют прогнозы по землетрясениям, вулканам и драконам. Есть у вас информация?

   — Никто не в силах предсказать землетрясения! — обиженно ответил астролог, собираясь отвернуться.

   — Неправда. Землетрясения точно так же предсказываются, как и всё остальное. Я знаю, что очень много случаев бывает, когда перед землетрясением спасаются мелкие животные и насекомые. Они слышат инфразвук и по нему определяют, что...

   — Что они слышат? — мигом заинтересовался астролог.

   — Инфразвук. Звук настолько низкий, что человеческое ухо его не слышит. Но животные — слышат. Люди не могут его услышать, но вполне могут записать. Поэтому повелеваю к вашему хозяйству добавить следующее. Вырыть где-нибудь глубокий, но не обязательно широкий подвал. В нем поставить длинный шест, к нему привязать... Хммм... Ну, маятник не получится, но какое-нибудь перо. Это вы уже сами как-нибудь придумайте. Возьмите кого-нибудь из кузнецов, и пусть сделают вам устройство, чтобы лист бумаги проходил под пером. Как только в земле толчки... Ага, понял. В полу подвала заройте поглубже лист металла, а от него — вот такая трубочка...

   Марк схватил лист пергамента и начал рисовать.

   — И вот так чтобы она проходила, чтобы земля не мешала. Но если вдруг в земле колебания пойдут — то этот стержень будет колебаться и запишет... А ещё лучше, заройте два листа. Один — параллельно земле, а другой — вертикально. Я не знаю, как сделать так, чтобы он и продольные, и поперечные колебания записывал! — пожаловался Марк.

   Астролог смотрел на рисунки и задумчиво шевелил губами.

   — Где вы подсмотрели эту схему, Ваше Величество?

   — Я ее сам придумал. Только что. Я понимаю, что она несовершенна.

   — Не может этого быть. Много лет астрологи пытаются вычислить землетрясения, и вдруг король, недавно вошедший на трон, вот так вот, запросто...

   — А хотите, я вам скажу, почему землетрясения случаются?

   — Скажите.

   — Глубоко в земле сталкиваются огромные глыбы, и от их удара трясется земля.

   — А от чего сталкиваются эти глыбы?

   — От того, что наша планета крутится вокруг своей оси, а в центре Земли — расплавленная магма, та самая, которая вырывается из вулканов. На ней плавают застывшие камни, те самые, которые образуют всю поверхность. Плавают они крайне медленно, по нескольку миллиметров в год. Но уж если столкнутся — то удар слышен далеко. Бывает, что земля трясется от вулканов, которые взрываются далеко отсюда. Мои знания в этой области очень поверхностные, я не смогу рассказать вам всех тайн земли.

   — Но вы знаете достаточно, чтобы заинтересовать меня. А вот что...

   — Нет, вы меня не поняли, уважаемый Джузеппе. Я не собираюсь читать вам лекции по устройству планет. Я лишь даю вам пищу для размышлений. А вы в свободное время построите эти устройства, будете записывать колебания земли так же, как записываете все остальное, и будете их анализировать. А потом придете ко мне и расскажете, что вам удалось узнать. Если я буду знать больше — я поделюсь с вами, как сегодня. Если меньше — я с удовольствием послушаю вас. Кстати, как у вас продвигается работа с моим архитектором?

   — А что с ним? Зашел, посмотрел таблицы и все. А что, это что-то важное?

   — Нет, благодарю вас за помощь. А пока что — спасибо за интересный разговор. До свидания.

  

  

  

   Казначей с каким-то незнакомым вельможей рассматривали планы Марка.

   — Вы всерьёз верите в эти предсказания, Марк?

   — Я бы поставил вопрос по другому. Вы всерьёз в них не верите?

   — И ради этого тратить столько сил и средств...

   — Я опять задам вопрос по-другому. Почему это до сих пор не было сделано?

   — Что именно?

   — Резервные склады продовольствия на случай войны, засухи и прочих неприятностей.

   — У нас есть военные склады, — сказал вельможа.

   — Да? И сколько людей они могут прокормить? И какое время?

   — Вы понимаете, — попытался сгладить ситуацию казначей. — Это требует немалых финансовых затрат... А ваши запланированные проекты и так больно ударят по состоянию казны. Которая, как вы знаете...

   — Совершенно верно. Но кто может сделать всё это, кроме короны? Надеюсь, вы не ждёте, что какой-то уездный граф будет создавать у себя десятки хранилищ, чтобы народ не голодал?

   — Почему? — снова вмешался вельможа. — Так часто бывает. Вон, граф де ля Фрель у себя имеет аж три подобных склада. Один с мукой, другой — с оружием для своих крестьян и третий — с фуражом для лошадей. Он большой любитель лошадей, у него четыре конных выпаса в графстве.

   — Один, — загнул палец Марк. — Ещё кто?

   Вельможа промолчал.

   — Итак. Один граф, который, разумеется, сделал запасы в основном для себя и своих людей. Возможно, он их и прокормит. Возможно — нет.

   — Его запасы достаточны...

   — Только до тех пор, — перебил Марк, — пока они целы. А как только голодные люди захотят их взять — умрёт уйма народу, а склады, возможно, сгорят. Поэтому повелеваю создать склады и для простого населения.

   — Но тогда нужна будет охрана. А, как вы говорите, голодные могут охрану перебить и взять все сами.

   — Ясно, — сказал Марк. — Тогда в три пополудни — в тронном зале.

   Вышел и вызвал писаря.

   Проводить большие совещания в тронном зале стало уже привычным. К подножию трона придвигался стол, тот самый, за которым проводились предвыборные слушания Марка, и за ним усаживались те, кого Марк приглашал. Сегодня здесь присутствовали казначей, судья, начальник гарнизона и ещё несколько незнакомых людей. Собирая людей, Марк тщательно раздумывал, как подойти к разговору. Можно было высказать свое распоряжение и ожидать, как его будут выполнять. Можно спросить совета у них. А вот как бы так настроить людей на то, что Марк хочет, но так, чтобы они и сами не поняли, что он задумал, и что они делают?

   Вот это была задачка.

   — Я собрал вас, господа, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие, — сказал Марк, с трудом сдерживая улыбку. — К нам едет ревизор.

   — Кто? — не поняли собравшиеся.

   — Неважно. В общем, зима предстоит сложная, возможно — голодная. Надо делать запасы на зиму. Ваши предложения?

   Предложения были несколько неожиданные. Было предложено заполнить королевские подвалы продуктами долгосрочного хранения, причем несколько человек явно искренне предложили пожертвовать туда из своих запасов. Это было приятно, но это было не то.

   — Я немножко не о том, господа. Король ест не много и такие запасы мне ни к чему...

   — Но вы же будете кормить тех голодных, которые придут к вам!? — чуть ли не с ужасом напомнили ему. С ужасом от того, что Марк может не осознавать свои обязанности.

   — Просто кормить? — удивился Марк.

   — Конечно! Ведь это право и обязанность короля — заботиться о своих вассалах. Соответственно, самые обнищавшие и пострадавшие будут приходить к вам, на королевский обед.

   — Господи! — Марк возвел очи горе. — Обычай, конечно, приятный, но сильно расточительный. Я опять не об этом. Даже самый щедрый король не сможет накормить всю страну, да и не должен. Вы представляете, если ко мне придет обедать деревень десять-пятнадцать?

   — На простолюдинов этот обычай, разумеется, не распространяется.

   — И слава Богу. Но вы думаете, что им от этого будет меньше хотеться кушать? Поэтому народ тоже придется кормить. Да, да! Самых обычных крестьян, кузнецов, ткачей и так далее. Иначе на следующий год вам, именно вам, господа, придется записываться в очередь к оставшимся в живых портным и днём с огнём искать кузнецов. Поэтому, повелеваю: в течение трёх дней подготовить и предоставить мне возможные места для пунктов размещения складов продовольствия. Списки продовольствия, возможного для длительного хранения. Фураж для животных. Склады должны быть расположены в местах, удобных для охраны, при этом не должно быть никаких проблем с выдачей населению их содержимого. Также требуется подготовить соответственное количество работников на эти склады. В обязанности будут входить: при наступлении зимы выдавать продукты тем, кому я скажу. Гнать всех остальных. Вести учёт — кому и сколько чего выдано, что пропало и почему. Подготовить для этих складов охрану. Вопросы?

   Вопросы были, но совсем не те, которые ожидал Марк. Были вопросы о том, кому это надо, зачем это вообще делать и кто будет лично за это ответственен. А так же что делать с этими продуктами, если урожай осенью будет обильный, и не выкидыш ли это денег? Уяснив характер обсуждения, Марк просто топнул ногой и напомнил, что он приказал это сделать. Поэтому вопросы должны быть рабочими.

   Рабочие вопросы господа больше обсуждали между собой. На что Марк и рассчитывал.

   — Кстати, — подал голос Марк. — Ещё есть такой продукт, как "картошка".

   — И что?

   — Я думаю, что следует запастись им. Пока что он встречается в мизерном количестве, но это легко поправимо. Картошку надо размножать!

   — О, Марк! Ещё и это! Вам не кажется, что вы хотите слишком много и сразу?

   — Не просто кажется! Я действительно хочу слишком много, гораздо больше, чем вы можете представить себе в самых смелых мечтах. Однако, картошка — стратегический продукт! Она имеет обильный урожай, легко и долго хранится, питательна, проста в приготовлении...

   — Марк, вы какие-то сказки рассказываете. Если это такой волшебный продукт — то почему мы про него никогда не слышали?

   — Потому, что это мой подарок этому миру. Я недавно привез его, и он ещё не успел получить должного распространения. Однако, я приказываю съездить к моим крестьянам и набрать у них картошки. После заседания я скажу, где их искать. Пока что давайте дальше — что кроме зерновых, масла и сушёных фруктов можно хранить долго?

  

  

   В целом, когда дело дошло до первой встречи с послами, Марк уже был готов к тому, что произойдёт. Но разве готовность к проблемам когда-либо уменьшала боль от них? Если дворцовые слуги и местная знать успели насмотреться на нового короля и даже попривыкнуть, то для послов, даже обученных и опытных, такое оказалось неожиданным. По крайней мере, Марк именно так и думал, глядя на улыбки и понимающие переглядывания. Видимо, формальное соблюдение ритуала (который Марк пару раз репетировал) особенно смешно смотрелось на фоне неуклюжести и скованности. Улыбки быстро исчезли, когда Марк, выслушав послов, просто отказался решать их проблемы, сославшись на то, что ещё не готов к принятию таких решений, а вопросы торговли, деления земель и установки общих правил для поведения вполне терпят до весны. Так что пущай послы либо возвращаются домой, либо терпят.

   Впоследствии на обоснованные претензии от своих же учителей Владыка не менее обоснованно ответил:

   — Что лучше, показаться неучем невоспитанным или наделать глупостей, за которые потом будет расплачиваться всё королевство?

   И те не нашлись, что ответить. Осталось только разбирать тщательно, какие тонкости этикета он нарушил, и тренироваться, тренироваться, тренироваться...

   Последней соломинкой, переломившей горб верблюду самонадеянности нового короля был разговор с генералом.

   За эту неделю произошло столько событий, что Марк как-то упустил из виду: на трон этого государства он попал в связи со смертью предшественника.

   То есть, ни разу не забыв об этом, он умудрился ни разу не задуматься о причинах подобного развития событий. Поэтому был полностью деморализован, когда генерал орал на него, не стесняясь ни придворных, ни слуг — никого.

   — Ты, тваюмать! Если влез на трон — то работай, говнюк! Ты думаешь, что всех тягот — корону таскать? Так заруби на носу! Король — это работа! В первую очередь — работа!

   — А я что, не работаю? — пытался оправдываться Владыка.

   — Херней ты страдаешь, а не работаешь! Ты работы ещё не видел, молокосос! Работа будет, когда ты соплями утрешься и кровью умоешься! Будет он мне тут уши полоскать! Ты нихера не понимаешь, а туда же, указывать мне! Что я скажу, то и делать будешь, слюнтяй!

   Вот тогда-то Марк и упал духом окончательно. Конечно, было несколько самонадеянно заикаться об изменении финансирования армии. Прав был генерал или нет — было неважно. Важно было только то, что он — мог. Сам Марк — не мог! Единственное, что у него было — это традиции королевского правления. Номинальная должность короля. Действительно, не больше, чем держалка для короны. Будут ему подчиняться или нет — от него не зависело!

   Марк сбежал с "поля боя" пристыженный и посрамленный. Пожалуй, в этот несчастный для него день желание бросить всё и убежать было наивысшим.

   Сидя в своей опочивальне, на роскошной кровати, к которой уже успел привыкнуть, он мучился и переживал свою позорную неспособность сделать хоть что-нибудь в этом огромном и сложном механизме "государство".

   Интересно, как остальным королям удаётся держать их всех в подчинении? Почему остальных королей слушаются?

   И получил неожиданный ответ: видимо, не всех. И не все. Если бы коронованные особы имели стопроцентное подчинение подданных, то разве у них были бы проблемы?

   Значит, если хотя бы некоторые слушаются — у них есть на то причины.

   Значит, они этого хотят. Хотят больше, чем чего-то другого.

   Значит, опять встает вопрос: а чего они хотят?

   Господи всемогущий, да тут в себе-то разобраться не получается, как же с чужими желаниями управляться?

   В эту ночь Марк открыл для себя очень важную вещь. Нет в других ничего такого, чего не было бы в нём! Оно могло отличаться в мелочах — например, окружающие могли любить не холодное молоко, а парное, или любить не эту женщину, а другую, но в целом, в общем — желания должны были совпадать.

   По крайней мере, Марк не нашел ни одного известного ему желания, которое бы отсутствовало в нём! Все, решительно все ему было знакомо. И желание унизить другого, и желание украсть, и ненависть, и похоть, и ложь, и трусость...

   Марк вспомнил Мартына и его краткий ликбез по "точечкам" и методам управления. Эх, вот бы научиться! А, собственно?

   Чего желал генерал? Вряд ли он действительно хотел избавиться от нового короля, как, скорее всего, сделал это с предыдущим. Генерал был военным! Он руководил войсками.

   И ему нужен был противник. Какой из Генри был противник? Да никакой! Вот и передавил вояка, не рассчитал немного...

   Кстати, возможно, поэтому он так сегодня орал на короля, не говоря ничего конкретного. Возможно, что стыд ему не чужд. Вот на этом и сыграем.

   Попробуем сыграть...

  

  

   Когда генерал вошел, Марк не спеша, но очень демонстративно просматривал финансовый отчет.

   — Здравствуйте, Трей. Присаживайтесь. У меня к вам будет сложный и нестандартный вопрос. Зачем мне нужна армия?

   — У каждого государства есть армия, парень. Ты что, даже таких простых вещей не знаешь?

   — Войны уже тридцать лет как нет, Трей. Попробуем ещё раз. Зачем мне нужна армия?

   — Что? — побагровел генерал, когда до него дошел смысл вопроса. — Да ты... Слушай, молокосос! Ты не понимаешь элементарных вещей, мальчишка! Как можно...

   — Зато вы их понимаете, — спокойно и чуть устало перебил Марк. — Вот я к вам, как специалисту, и обращаюсь. Зачем мне нужна армия?

   — Чтобы защищаться!

   — От кого?

   — Ты думаешь, если тебе досталась такая раздолбайская страна, то на неё никто не покусится? Да и твой трон надо кому-то охранять, молокосос!

   — А вы охраняете мой трон?

   — Представь себе!

   — Хорошо. Мой трон охранять — дело благое, понятное. Но у меня по спискам числится две тысячи солдат и офицеров. Приблизительно. Плюс лошади, конюхи для лошадей, военные склады, работники складов, штабисты и так далее. Почти четыре тысячи человек заняты в армии. И все — охраняют мой трон?

   — Да! Да, они все охраняют твой трон! Ты не понимаешь...

   — Так объясните. Делов-то?

   — Так. Мальчишка. Не вмешивайся в дела, в которых ты не разбираешься.

   Марк удержал рвавшееся на язык оскорбление. Не время сейчас, да и ничего реального он пока сделать не может.

   — Вы правы, генерал. Однако, я, как король, имею право хотя бы понимать. Вот я и хочу разобраться. Пока что я спрашиваю вас, генерал, что делает армия под вашим руководством.

   — Занимается своим делом!

   — Она делает это хорошо?

   — Да!

   — Вы свободны, генерал.

   Марк смотрел во след уходящему Трею и думал, что перечитав уйму фантастики и прочей популярной литературы там, дома, он даже в самых страшных снах не мог себе представить, насколько смертельно опасен трон. И сколько изворотливости и труда приходится прилагать его обладателю только для того, чтобы просто удержаться!

   Как же неэффективно жили прежние короли, сколько труда затрачивали впустую. Да, бессмертие имеет свои плюсы, и вовсе не в том, чтобы жить вечно.

   Следующим вечером государь Марк имел частную и личную встречу с Робертом.

   — Марк, с твоим приходом к власти мы завязали с подобной херней.

   — Роберт, но кровь же бурлит? Так и тянутся ручки-то?

   — Нет, Марк. Никуда они не тянутся, как ни странно. ещё не слишком надоело мне мирное житьё, чтобы вот так всё бросать, и снова куда-то бежать.

   — Хорошо. Ладно, да. Ты прав... Но к кому я ещё могу обратиться с таким делом?

   — Что, не можешь приказать своим слугам? Их у тебя теперь...

   — Они тут же донесут генералу. Послезавтра моя голова будет украшать площадь. Соберется уйма народу! Потому как государственная измена от короля — это очень редкое зрелище.

   — Марк, я тут причём? Я простой пеон, ничем не выдающийся...

   — И мой друг.

   — И вот так ты друзей используешь?

   — А как ещё друзей надо использовать? Только приглашать их на пьянки-гулянки?

   — Ты даже на пьянку ни разу не пригласил.

   — Это приглашение сильно сократило бы твою жизнь, а я пока ещё желаю видеть тебя в здравии. Ты мне нужен не только в качестве памяти.

   — Ага, для всяких тёмных делишек...

   — Это не тёмные делишки. Это дело государственной важности. Ты, помнится, потому и ушел в разбойники, что житья не было от солдат. Да и я в короли попал по тем же причинам — военные затевали что-то своё, а тут мы. И ничего не изменилось. Военные по-прежнему у руля власти, а я — так... Болтаюсь на троне, пока не вякнул. Вчера я вякнул. Так что если всё оставить как есть — через пару месяцев, полгода максимум — военные будут точно так же фигачить по селам, делая что хотят, а я буду сидеть тише мыши. Ибо тоже человек и тоже жить хочу.

   — На жалость давишь...

   — На разум. Ты прекрасно знаешь, что сделать это — надо. Ты сделаешь это лучше остальных, потому что, во-первых, не сдашь меня никому. А во-вторых...

   — Я не уверен, что ты не сдашь меня никому.

   — Я??? Когда я тебя посылаю...

   — Именно. А в таких играх пешку легко меняют на ферзя.

   — Ты умеешь играть в шахматы? Роберт, я с тебя тихо фигею, сколько времени бок о бок прожил — и продолжаю удивляться.

   — Удивляйся, я разве мешаю.

   — Я не буду разменивать тебя на ферзя. Хотя бы потому, что ты — проходная пешка. И сам можешь стать ферзем. Я даю тебе слово.

   — Слово не бренчит и не булькает.

   — Ах, да... Ты же разбойник... Надо тебя купить.

   — Да, неплохо было бы.

   — Ок. Договорились. Итак, завтрашней ночью ты берешь людей и идешь туда...

   — Марк, сколько времени вместе прожили бок о бок, а я не перестаю тебе удивляться. Вроде — не глупый человек, не дурак... Король, можно сказать. Как я тебе к завтра уложусь? Соберу людей, составлю план, отслежу всё... За один день? Ты пошутил?

   — Да, Роберт, похоже, пошутил неудачно. Сколько тебе времени нужно?

   — Откуда я знаю? Столько, сколько будет нужно. Я никогда такого ещё не совершал.

   — Какая ещё помощь с меня? Кроме денег?

   — План. Точный план всех помещений, желательно — со сменами караула. Отдавать приказы внутри ты, конечно, не сможешь...

   — Нет, конечно. Тут полностью твоя инициатива. Оружие нужно?

   — Нет, спасибо, тут мы тоже сами, ещё осталось. Что делать с тем, что вынесем?

   — Оставь себе. Можешь потом мне продать, я куплю оптом.

   — Договорились. Однако, Марк, не ожидал я, что ты меня так подставишь.

   — Не дури, Роберт. Это не подстава. Это — государственное управление. Ты забыл, наверное, что ты тоже являешься королевским подданным.

   — Мне встать на колени и поцеловать тебе ручку, милорд?

   — Это не поможет, — грустно сказал Марк. — Проявление почтения — для толпы. А для дела нужно только дело. И ты — важный механизм в моём государстве. Мне без тебя, как выяснилось, никуда не деться.

   На следующий день Генрих показывал Марку два листочка, изрисованных и исписанных.

   — Владыка, не прикажете ли подать кнут?

   Марк несколько секунд смотрел непонимающе, потом ахнул и кивнул головой.

   — Вот честно тебе скажу, Генрих, не знаю. Я творю что-то такое, что выльется либо в мою блистательную победу, либо в огромную, грязную, вонючую лужу, которая обдаст всех нас.

   — Так прикажете подать кнут?

   — Хорошо, Генрих. Давай.

   — Если вы задумали кадровые перестановки, Марк, то это делается не так. Сначала надо подготовить замену.

   Марк замер на месте, с полуоткрытым ртом. Действительно, сейчас он думал только о том, как бы прищучить генерала. А что будет потом и кого поставить вместо него — не имел ни малейшего представления!

   — Хорошо, Генрих. Я тебя слушаю.

   — А что меня слушать, Марк? Я дал тебе пинка, а дальше думай в нужном направлении. Я не распоряжаюсь, я выполняю приказы.

   — Удобно иметь тебя в хозяйстве, Генрих.

   Глава спецслужб церемонно поклонился.

   — Однако, машина уже завертелась и ее не остановить. Ладно, спасибо за мысль, я буду ее думать.

  

  

   Марк разбирался в законах, а Главный Судья сидел рядом, скучающе постукивая пальцем по кожаному переплету.

   — Так, а если крестьянин украдет домашний скот?

   — Вору положено клеймо на лоб и виру пострадавшему не менее стоимости украденного.

   — А если нет у него того?

   — Тогда вора следует заковать в цепи и отправить в заточение.

   — А что тогда получает пострадавший?

   — Тогда — ничего.

   — А смысл тогда заковывать вора?

   — Чтобы больше не воровал, — вздохнул Судья так, как будто разговаривал с ребенком.

   Марк снова углубился в чтение.

   — Ага, а если это дворянин, то дело ограничивается порицанием?

   — В целом — да. Уж дворянин не опустится до кражи козы.

   — Сколько подобных дел было у вас за прошлый год?

   — Ни одного.

   — Хорошо, а жалобы или подозрения были?

   — Эээ.. Нууу... Раз семь, жаловались, наверное? Или пять... Не больше.

   — Пять за год. И это при том, что в большинстве случаев на сеньора просто не жалуются. Вы по прежнему уверены в святости дворян?

   Судья не ответил, да Марк и не ждал ответа, вернувшись к тому законов. Хватило его ещё минут на пятнадцать.

   — Скажите, Джоргжи... А сколько лет вы всё это учили, изучали?

   — Всю жизнь, Марк. Всю жизнь.

   — И вам нравится?

   — Что именно?

   — Вот это всё. Вот эти тома пыльных букв, власть над судьбами человеческими, палачи, дыбы, казематы...

   — Как вам сказать... Это работа. И свою работу надо выполнять хорошо. Я стараюсь, — он скромно опустил масляные глазки.

   — Вот этим и отличается даже самый хороший судья от короля, — сказал Марк — вы будете до конца исполнять свою работу. Но вам даже в голову не придёт, что можно что-то изменить.

   — Лучшее — враг хорошего, — ответил Судья все тем же тоном усталого учителя. — И мы задумываемся, как сделать лучше. И иногда даже делаем. Да только частенько получается, как всегда.

   Марк заткнулся. Да, королевская корона не заменит опыт и знания.

   — Вот поэтому я сижу тут с вами. Дабы задать вопросы, на которые ответы знаете только вы. Что будет, если отменить наказание за воровство?

   — Да вы что, Марк? Это же будет разгул и... и...

   — Я понял. Скажите, Джоргжи. Если я завтра разрешу воровать, вы кинетесь воровать?

   — Я? Нет. Но то — я ...

   — А почему вы думаете, что только вы?

   — Потому, что я и сейчас не ворую.

   — Сейчас — нельзя. Сейчас это противозаконно. А завтра я велю, чтобы все воровали. В приказном порядке. Думаете, пойдёте воровать?

   Судья усмехнулся, но потом задумался.

   — Если в приказном... Надо будет проверять, не является ли каждая вещь честно приобретенной, и вводить наказание за неукрадение... Нет, Марк. Не получится. Все порушится, с ног на голову встанет!

   — Согласен. Давайте с другой стороны зайдём. Если я прикажу убивать. Пойдут?

   — Пойдут, — убежденно кивнул головой Джоргжи. — Пойдут, хоть и не сразу. И не все. Плохо вы знаете людей, Марк, если думаете...

   — Я хорошо знаю людей, Джоргжи. Поэтому давайте сделаем следующее. Составим опросник. Просто листы бумаги с отметками и галочками. Пусть наши люди сами ответят, какое из преступлений для них самое страшное.

   — Вы думаете, они могут правильно ответить на этот вопрос?

   — Не думаю или, точнее, уверен в обратном. Но нам это и не нужно. Как учили нас в институте, главное не то, что говорят, а то, что не говорят. Вот и посмотрим, какие из преступлений умолчат, предположив, что раз про них не скажут — то и наказания не воспоследует. Кстати, берусь биться об заклад, что основным преступлением назовут убийство, а менее всего будет упомянуто прелюбодеяние.

   Судья усмехнулся.

   — И чего вы хотите этим добиться?

   — Я хочу часть преступлений полностью вырезать из кодекса о наказаниях. Или хотя бы значительно переделать этот кодекс. Осталось понять — какие.

   — А как люди будут отвечать на ваши вопросы?

   — Да просто! Поставят галочки напротив нужных ответов.

   — А как они их прочитают?

   Полсекунды Марк ощущал себя абсолютным дураком.

   — Придется рассылать глашатаев. Они и будут отмечать. Значит, надо придумать ещё методику опроса.

   — Как у вас все непросто. Хотя... Посмотрим, во что это выльется. Но моя личная просьба, Марк... Ради Бога, не трогайте вы этот кодекс! Люди привыкли к нему и знают, какое наказание их ждет... А тут будет такая путаница...

   — Так и должно быть, — сказал Марк вставая. — Они должны понять, что сейчас старая жизнь кончилась. И что они отныне не цепные псы на привязи Закона, а свободные люди. А свобода — это иногда ярмо потяжелее иных цепей.