Ловушка, сказало эхо моего одинокого голоса. Вушка. Ушка.
Но это была не совсем правда. Дом был настоящей ловушкой. Черт возьми, насколько мне было известно, сам Асгард был ловушкой.
Я была всего лишь приманкой.
Мой желудок протестующе вздулся, а в горле поднялась желчь. У меня было достаточно времени, чтобы подумать об утренней тошноте, прежде чем наклониться и стошнить в путаницу кустов дикой розы.
— Я беременна, — сказала я, будто эти слова могли как-то изменить ситуацию. — Беременна, и наживка в ловушке. Что же мне теперь делать, черт возьми?
Я обхватила руками живот, баюкая маленькую искорку, уютно устроившуюся внутри, эту крошечную, серебристую жизнь. И вдруг ответ стал до боли очевиден.
Потому что Нидхёгг был прав. Я была гребаным биологом и знала, как делаются дети. Половина этой маленькой жизни принадлежала Нидхёггу, но если бы дракон мог сделать ребенка в одиночку, он никогда бы не попросил женщин. Нет, он нуждался во мне, как в моей утробе, так и в моем генетическом материале. Это означало, что ребенок, растущий внутри меня, также был и моим.
И я уже любила его.
Я вытерла рот тыльной стороной ладони.
— Живи, — сказала я в ночь. — Я буду жить.