- А что это нам даёт? Неужели вы думаете, что если мальчишка-вундеркинд окончил полный курс института в 20 лет, то я доверю ему лечить людей? Да будь он хоть семи пядей во лбу, я не доверю ему больного, пока он не пройдёт многолетнюю практику под руководством дипломированного учёного, и пока тот не скажет мне, что молодой специалист готов к самостоятельной работе. Лечение - это не только знание, но и опыт!

- Да, но и необходимый опыт он получит раньше.

- Поверьте, дорогой мой, два - три года ровно ничего не значат по сравнению с десятилетиями жизни. Зачем форсировать обучение, если оно и так достаточно интенсивно? Наши студенты с трудом усваивают сложный материал и по окончании института чувствуют себя ещё очень слабыми специалистами. Только дальнейшее обучение и практика, позволяют им стать настоящими учёными и врачами.

- Но не все же студенты одинаково способны. Вы говорите в общем, а в частности одни усваивают материал легко, а другим он даётся с трудом. Одни недогружены, а другие перегружены учёбой.

- Те, кто легко усваивает материал, могут дополнительно работать в институтских лабораториях и в клинике. Они получают дополнительные знания и опыт. Это учитывается при выпуске. Наиболее способных ребят мы оставляем в аспирантуре, и они могут продолжить образование. В дальнейшем из них формируется профессорско-преподавательский состав института и ведущие специалисты клиники. Так ведь, Михаил Алексеевич?

Профессор Зверев утвердительно кивнул.

- Всё это прекрасно, но вы знаете, что нет предела совершенствованию. Преимущества индивидуального обучения доказаны в Гамбурге и Копенгагене. Там молодые люди в 25 - 30 лет становятся докторами наук, а к сорока годам - академиками. Это научные светила с мировым именем! У вас есть академики в институте?

- Академиков у нас нет, - ответил ректор.

- И потом, не обязательно молодой талантливый медик должен быть практикующим врачом, - продолжал наступать Георгий Евгеньевич. - Он может быть научным работником. Поручите двадцатилетнему вундеркинду, окончившему институт, научно-исследовательскую работу, примите его в аспирантуру и к 30-ти годам у вас будет доктор наук. Вот и все аргументы.

- Да. Всё это прекрасно. Но как организовать индивидуальное обучение? Нужен дополнительный штат преподавателей, специальные программы и методики, наконец, дополнительные учебные помещения. Не можем же мы организовать индивидуальное обучение в лекционном зале на 80 мест! А у нас нет маленьких аудиторий.

- Вот тут-то вам и сможет помочь община! У нас будут маленькие классы, и у нас будет сквозное обучение, от начальной школы до последнего курса института. И пусть в ней учатся самые способные, те кто хочет и может учиться. Я думаю, что это будет не более 10 – 20% от общей численности института. И преподаватели у нас будут прошедшие специальную подготовку. И зарплата у них будет повыше.

- Так, так. А кто будет руководить обучением? Вы сами хотите возглавить учебный процесс?

Нет, что вы! Я не специалист. И мне хватит дел по руководству общиной в целом. Кроме того, я думаю ещё заниматься научной работой. Мне кажется, что вы смогли бы руководить и институтом и вузовскими классами общины. А для школьных классов мы найдём директора школы. Ведь школьников будет больше, чем студентов, чтобы было из кого выбирать.

Ректор задумался. - Неожиданное предложение. А практику где будут проходить ваши студенты? У вас же не будет своей базы?

- Нет, конечно. Практику студенты будут проходить в лабораториях института и в клинике.

- Значит, нагрузка на нас увеличится? Вы согласны, Михал Алексеевич, на увеличение нагрузки?

- Я думаю, что для клиники это не будет очень обременительно. Хорошие практиканты нам всегда нужны. Ведь они делают массу рутинной, но необходимой работы под руководством опытных специалистов, - ответил Зверев.

- Ну что же, остался главный вопрос. А как посмотрит на ваши инициативы Министерство высшего образования? Дадут ли они деньги на дополнительных преподавателей и студентов? Нужны ли нам дополнительные студенты? Ведь все выпускники института должны потом где-то работать. А они и сейчас не все находят работу по специальности.

- Я думаю, что хорошие специалисты найдут себе работу. Посредственные же смогут пойти в разные околомедицинские организации, связанные с медтехникой, фармакологией, бальнеологией и т.д. А на счёт министерства, то я думаю, что правильнее будет сначала заручиться вашим согласием и поддержкой, а уж потом пробивать вопрос в Москве. Собственно за этим я сюда и прилетел.

Ректор покачал головой, усмехнулся, - Хитрый вы, Георгий Евгеньевич, всё продумали! На всё у вас есть ответы. Ну что же, дело, конечно, интересное. Может действительно стоит его поддержать? Как думаешь, Михаил Алексеевич?

Зверев почесал розовую лысину и сказал: - Я, пожалуй, соглашусь. А то застой у нас какой-то образовался. Столько лет ничего нового. Ведь если не мы, то кто-нибудь другой создаст такую общину. И тогда мы можем остаться не у дел. Подомнут нас зарубежные конкуренты.

Георгий Евгеньевич облегчённо вздохнул и достал из дипломата бутылку коньяка. - Я думаю, что мы обо всём договорились, друзья, и надо скрепить наш союз. Вадим Петрович, у вас найдутся стаканы?

Ректор деловито открыл сейф. Там оказались не только стаканы, но и лимон, пара апельсинов и гроздь винограда.

Через полчаса трое подвыпивших мужчин появились в вестибюле института. Зверев вытирал платком покрасневшее лицо. - Как там Саша Губерт поживает? Что-то я давно его не видел.

- Ничего. У него всё в порядке. Учится в школе, занимается спортом. Кстати, это он автор идеи создания нашей общины. Не зря вы его так долго лечили!

- Приятно слышать, что мои пациенты активно живут и подают прекрасные идеи. Скажите, что я жду его. Пусть приходит на обследование.

- Хорошо, передам.

У крыльца института ректора ждала служебная "Волга". Георгий Евгеньевич тоже сел в машину. Зверев попрощался с ними и пошёл пешком, он жил неподалёку.

Через 10 минут Георгий был в "пещере".

- Всё, папа. Вопрос улажен. Община будет работать совместно с институтом и клиникой. Вот тебе плёнка с записью нашего разговора. Тут есть ответы на все твои вопросы. Можешь смело давать интервью газете "Сибирь". Осталось только кое-что уладить в Москве.

На следующий день Георгий вылетел в Москву.

2. Встреча с Костей.

Как-то в начале февраля, вернувшись из школы, Александр сидел в своей комнате и путешествовал по Интернету. Дедушка ушёл на прогулку, Сергей - в институтский спортзал, а Юля в гостиной занималась с Викой.

Вдруг в дверь постучали. Она открылась и на пороге появилась Юля.

- Саше, к тебе пришли.

За спиной Юли Александр увидел Костю - Гребня.

- О! Какими судьбами? Заходи!

Костя нерешительно вошёл в комнату. Они не виделись с Сашей с самого лета.

- Тебя что, выпустили из колонии?

- Уже две недели.

- Но тебе же год дали.

- Скостили срок за хорошее поведение.

- Да садись ты, рассказывай, чего стоишь?

Костя опустился на стул.

- И ты снова в детдоме? - продолжал расспрашивать Саша.

- Где же мне ещё быть, блин?

- Ну и как там?

- Да ничего. Жить можно. Это не колония.

- А как наши? Лебедь, Винт, Крюк.

- Винт в гору пошёл. Его звеньевым назначили.

- Ну да?

- Да. Он теперь у начальства в авторитете.

- С чего бы это?

- А он примерный. Не ворует, не дерётся и в самоволку не бегает. С начальством не спорит. Исправился. Не малолеток же звеньевыми назначать! Меня он сразу в своё звено взял.

- А с Крюком-то он дружит?

- Не. Дружба у них врозь пошла. Крюк, блин, теперь сам по себе. Раньше они вместе в колонии были. Там Крюк у него в пидарах ходил. Ну, а теперь Крюк сам девок колбасит. Так что Винту от него никакой пользы. Он теперь меня, падла, вместо Крюка приспособил.

- Так ты что, пидаром стал? - удивлённо спросил Александр.

- В колонии и тебя бы пидаром сделали. Там урки не церемонятся. В миг "дымоход" прочистят, да ещё и по роже схлопочешь. Вначале я сопротивлялся, а потом, пришлось подчиниться. Но там меня только пахан "пахал". Я у него в фаворе был! Другим хуже приходилось. А теперь я у Винта под защитой, блин.

- Так Винт ведь девок трахает! Помню при мне Нинку Лодыгину – Мотыгу-то есть, с Крюком драли. Я им ещё трёху свою отдал.

- Вот именно. На девок деньги нужны, а меня и бесплатно можно. Зато в увольнение часто пускает. Вот и сегодня опустил. Не каждому такая удача.

- И ты ради увольнения пошёл на такое? – поморщившись, сказал Александр.

- ...Тебе легко осуждать. Ты там не был. Ты тут сам как пахан живёшь!

Они помолчали. Чувствовалось, что в Косте что-то надломилось. Он стал какой-то пришибленный. Говорит, а в глаза не смотрит.

- Мелочь-то больше по карманам не тыришь? - спросил Александр, чтобы как-то продолжить разговор.

- Не. Завязал. Опасно, блин. Отвлечь некому, прикрыть некому. Развалилась наша кодла.

- Значит, сидишь без денег?

- Да. Получка вся на Рыбу уходит.

- Как это?

- Да так. Теперь я с ней дружу. Как из колонии вернулся, так и законтачили мы.

- У неё же Очинский был!

- Бросил он её... Она же теперь кривая.

- Как это?

- Ну, с одним глазом. Другой искусственный, из пластмассы.

- Как же это случилось? - упавшим голосом спросил Александр. Он был поражён столь неожиданным известием – красавица Таня и с одним глазом!.

- Подрались они с Гайкой в столовой. Из-за Очинского. Оказалось, что тот их обоих "натягивал", а говорил, что только одну Таньку любит. Ну, Рыба Гайке в патлы вцепилась, а та хвать вилку и ей в глаз. Вот так Танька и окривела. В больнице лежала. А когда вышла, Очинский её на три буквы послал. Она сначала злая как Мегера ходила. Никого из парней к себе не подпускала. Ну, а потом пошла по рукам... Кто заплатит, тот и дерёт. Теперь они с Мотыгой подруги. Раньше Танька от неё нос воротила, а теперь сама такая же стала. Ну, а мне-то что? У Таньки и фигура, и морда, и вообще... нравится она мне. Дятел сильно её любил. Если бы не убили его, весной бы они с Танькой поженились и из детдома тю-тю. А теперь ей до 18-ти тут ошиваться. Жаль мне её... Сань, дай трёху, ты, наверно, богат?.. Я могу и отработать, если хочешь... Можешь и ты меня... натянуть! А?