— А мне вот нравятся неоригинальные люди, особенно если это привлекательные врачи. Уж лучше неоригинальность, чем злоба.

— Как скажешь.

Пришла медсестра и, сказав, что палата готова, помогла нам подняться на лифте на второй этаж, где Джастин должен был провести ночь. Все еще подключенный к капельнице, он наконец-то заснул, и вслед за ним задремала и я, свернувшись на кушетке рядом с его кроватью.

Примерно через час — было уже раннее утро — я проснулась. Джастин еще спал и, несмотря на болезнь, был красив как всегда — даже со спутанными волосами и отросшей щетиной. Неожиданно он открыл глаза. Когда он увидел на кушетке меня, то явно удивился.

— Я думал, ты уедешь домой.

— Не могла оставить тебя здесь одного.

— Серьезно, оставаться было совершенно необязательно.

— Все в порядке. Иначе я бы переживала.

Он не ответил, но выражение его лица смягчилось.

Зашла медсестра — проверить его жизненные показатели и температуру.

— У вас до сих пор жар… тридцать девять градусов… но хотя бы есть реакция на лекарства, так что все идет в правильном направлении. Я сообщу дежурному врачу, и вас выпишут.

— Слава богу, — пробормотал Джастин.

***

Когда мы вернулись в домик на пляже, Джастин снова улегся в постель. Приступы рвоты у него, к счастью, прошли, хотя жар еще оставался. Время от времени мне писала Джейд, и я продолжала рассказывать ей о самочувствии Джастина.

Медсестра сказала, что ему нужно есть и пить много жидкости, поэтому я сварила куриный бульон и отнесла его наверх. Джастин спал. Я не хотела будить его, поэтому решила отнести чашку обратно, пока он не проснется. Но он, должно быть, услышал шорох, потому что когда я направилась к двери, меня остановил его голос.

— Что ты делаешь?

— Сварила тебе бульон. Медсестра сказала, что тебе нужно есть.

Вернувшись к постели, я подала ему чашку с бульоном, а когда он прислонился к спинке кровати и начал пить, повернулась к двери. Но он поймал меня за руку.

— Ты можешь не уходить.

— Я вернусь за чашкой.

У порога меня снова остановил его голос.

— Патч.

Я замерла, ошеломленная тем, что он назвал меня старым прозвищем. Я думала, что больше никогда его не услышу.

— Повернись, — сказал он.

Оглянувшись, я увидела у него на лице искренность — впервые за долгие годы.

Он поставил чашку на тумбочку и сказал:

— Спасибо тебе за заботу. Спасибо… за все.

Взволнованная, застигнутая врасплох, я просто кивнула и вышла за дверь. И до конца вечера не могла перестать думать об этих словах.

***

Через два дня его жар наконец-таки спал, но он еще не полностью выздоровел и выступать пока что не мог. Я смотрела внизу телевизор, когда он сел рядом со мной на диван. Он положил ноги на пуфик и скрестил руки. Это был первый раз, когда он добровольно решил посидеть в гостиной со мной.

Он только вышел из душа и пах гелем после бритья. Мое тело немедленно отреагировало на близость его ног к моим, хотя мы даже не соприкасались.

Как же хочется, чтобы он принадлежал мне.

Откуда взялась эта мысль?

— Что за фигню ты смотришь?

— Какое-то реалити-шоу. Переключить?

— Нет. Это же я вторгся в твое пространство.

— Рада, что тебе стало лучше.

— Я тоже.

Я бросила ему пульт.

— Серьезно, переключи.

Он вернул его мне.

— Нет. Я у тебя в долгу. Ты терпела меня, пока я был больной размазней. Послушать с тобой этих плаксивых дур — самое меньшее, что я могу для тебя сделать.

— Ну, если ты правда хочешь отблагодарить меня за уход, то я бы предложила кое-что другое.

Он с любопытством изогнул бровь.

— Окей…

Господи, до меня не сразу дошло, как прозвучала моя последняя фраза.

— Поговори со мной.

— Поговорить?

— Да.

Он протяжно выдохнул.

— Слушай, я правда не хочу открывать эту банку с червями. Мы оба знаем, что случилось. Это ничего не изменит.

Почти готовая умолять, я посмотрела ему в глаза.

— Пожалуйста.

Внезапно он встал.

— Куда ты?

— Для таких разговоров мне требуется алкоголь, — ответил он, уходя на кухню.

— Захватишь и мне? — вдогонку ему крикнула я.

Мой пульс начал ускоряться. Неужели это происходило на самом деле? Неужели он правда поговорит о том, что случилось? Или он решил просто слушать мою болтовню?

Он вернулся с бутылкой пива и бокалом белого вина для меня. Меня удивило то, что он точно знал, чего я хочу. Это доказывало, что он наблюдал за мной даже в моменты, когда притворялся, что игнорирует.

Сделав долгий глоток, он поставил пиво на столик.

— Только договоримся о правилах.

— Хорошо.

— Правило номер один: если я скажу, что разговор закончен, то он закончится.

— Хорошо.

— Правило номер два… потом мы больше не будем говорить о прошлом. Я согласился лишь на сегодня. И точка.

— Хорошо. По рукам.

Опять взяв бутылку, он выпил больше половины и со стуком поставил обратно.

— Ну. Поехали.

С чего же начать?

Мне просто было необходимо выплеснуть все, что накопилось.

— Мне нет оправдания. То, как именно я уехала… Я была юной, испуганной, глупой. И больше всего боялась, что ты обидишь меня, потому что ты был единственным, кроме бабушки, человеком, на которого я могла положиться. Когда я узнала, что ты знал о том, что происходило у меня за спиной… Я расценила это как предательство. Тогда я не понимала, что ты просто хотел меня защитить.

***

Девять лет назад

Мамы как всегда не было дома, поэтому я улизнула на улицу, чтобы сходить вместе с Джастином в маленький красный кинотеатр. На этой неделе там показывали итальянский фильм под названием «Живем всего раз», и я хотела его посмотреть.

Как всегда Джастин встретил меня на углу.

— Нам следует поторопиться, — сказал он. — А то опоздаем на девять часов.

— Не волнуйся. Успеем.

По пути к автобусной остановке я поняла, что у меня нет проездного. Он был в толстовке, которую я забыла у Джастина дома, когда мы на днях делали вместе уроки.

— Погоди. Нам надо сбегать к тебе. Мой проездной в кармане толстовки, которую я забыла у вас в столовой.

Он махнул рукой.

— Да я заплачу за тебя.

— Нет, Джастин. Зачем? У нас полно времени.

Я пошла к его дому, но он поймал меня за руку.

— Стой. Я же сказал, что заплачу.

— Я иду внутрь.

На его лице промелькнула нехарактерная для него паника.

— Туда нельзя.

— Почему?

Его мать Кэрол находилась в одной из своих частых командировок. Я не понимала, почему он настолько категорично не хочет, чтобы я шла к ним домой.

Судя по виду, он изо всех сил пытался придумать какую-нибудь отговорку. Его взгляд бегал по сторонам, и интуиция подсказала мне, что что-то не так.

— Что ты от меня скрываешь?

— Ничего. Просто сейчас туда нельзя.

— Я ничего не понимаю. Машина твоего отца около дома. Он дома. Почему я не могу зайти за толстовкой?

— Мой отец разозлится, если узнает что я пошел гулять с тобой. Я сказал ему, что иду с Робом.

— Не верю. Отец знает, что мы ходим гулять. Он не против.

— Но не так поздно вечером.

— Ты врешь.

— Патч, просто поверь мне, хорошо?

Я быстро подбежала к их двери и постучала. Прошло много времени, не меньше минуты, прежде чем Элтон Бэнкс наконец-то открыл.

— Здравствуйте. Мы с Джастином собрались в кино, но мне нужен мой проездной. Он в толстовке, которую я забыла в вашей столовой. Можно я быстро зайду и заберу ее?

Отец Джастина встревоженно посмотрел на него, и тот побледнел.

Пока мистер Бэнкс мешкал, я проскользнула мимо него.

— Я просто заберу свою толстовку.

Зайдя в столовую, я увидела на стуле свою толстовку. Но мое внимание привлекла еще одна вещь: мамина искусственная шуба.

Что она здесь забыла?

Мне не потребовалось много времени на то, чтобы сложить два и два. Бросившись к лестнице, я уже знала, куда надо идти. Я ворвалась в спальню родителей Джастина и увидела там свою мать, которая торопливо натягивала одежду.

Не веря в происходящее, я прикрыла рот рукой. Затем сбежала по лестнице вниз и выскочила из дома.

Джастин побежал за мной.

— Патч, подожди. Пожалуйста!

Я развернулась и бросила ему в лицо:

— Ты все знал, да? Ты знал, что моя мама путается с твоим отцом? Давно это продолжается?

— Я не знал, как тебе сказать.

— Я не могу в это поверить!

— Мне очень жаль, Патч. Мне очень жаль.

Я убежала домой и захлопнула за собой дверь. Я не знала, что причинило мне большую боль: поступок матери или то, что Джастин скрывал все это от меня.