Глава 25

Прошли две недели, и из–за того, что я читала по ночам, спала я как убитая. Никаких захватывающих путешествий из окна, над верхушками деревьев и телефонными столбами. Никаких изумительных видов ночного города с воздуха.

В конце концов я начала отпускать желание узнать больше о человеке, чье сердце теперь бьется в моей груди. Я была слишком занята материнством и требованиями моего выздоровления, чтобы думать о чем–то еще, кроме повседневных дел. Я была сосредоточена на смехе Эллен в парке, на том, как она крепко спала в своей кроватке, и на чуде ее первых детских шагов.

Ей было всего одиннадцать месяцев, когда однажды вечером она потопала из рук Дианы в мои руки на кухне. Вундеркинд, конечно. Будущая гимнастка или бегунья на длинные дистанции. Мечты бывают разные.

Тем не менее, воспоминания о моих ночных похождениях постоянно присутствовали в моем сознании, паря там, как любопытные колибри. Каждый вечер, ложась спать, я смотрела в окно и думала, полечу ли я.

Каждое утро я просыпалась с чувством разочарования.

Потом пришло письмо.

***

– Это невозможно, – сказала я Диане, когда закончила читать. – Полная опека... он вообще может это сделать? С чего бы ему этого нужно? Здесь должно быть что–то еще, потому что ты знаешь, какой он. На самом деле он не хочет быть отцом Эллен.

Диана перечитала письмо во второй раз и положила его на стол. – Как родитель, он имеет законное право. Я просто никогда не думала, что он из тех людей, которые хотели бы их реализовать.

Это была длинная и сложная история, но Диана знала отца моего ребенка, Рика, лучше, чем большинство людей, потому что она почти вышла за него замуж два года назад. Однако я спасла ее от этой неминуемой опасности, когда сама поддалась его чарам и стала причиной их разрыва. Меньше чем через год, я осталась одна и беременна ребенком Рика, ожидая пересадки сердца.

А теперь вот это.

– Разве он не попрощался с этими правами, – спросила я, – когда сказал, что не хочет участвовать в воспитании Эллен и заплатил мне, чтобы я держалась подальше? Я подписала юридический документ, обещая не просить у него алименты или что–то еще, если я приму деньги.

– Он защищал его, а не тебя, – сказала Диана. – Семейный кодекс написан для того, чтобы дети имели частые и продолжительные контакты с обоими родителями после того, как они разошлись, и он поощряет родителей к разделению прав и обязанностей. Так что, если он просит полной опеки, у него должно быть что–то в рукаве.

– Но что если это не в интересах ребенка? – спросила я. – Рик даже не знает Эллен. Он никогда не видел ее и не обнимал. Он не знает, как она спит и что ей нравится есть.

Меня затошнило при мысли, что я могу потерять все свои права, как мать. Что мой ребенок будет разлучен со всем, что было ему знакомо и полно любви. Ее жизнь кардинально изменится. Мне было невыносимо думать о передаче Эллен человеку, который думает только о себе. Рик никогда не хотел ребенка. Он не любил ее.

– Когда дело доходит до доказательства того, что лучше для ребенка, – объяснила Диана, – ты должна показать, что Рик был бы неподходящим родителем, и я могу сказать тебе прямо сейчас, что это было бы практически невозможно. Рик–обаятельный, успешный, богатый, законопослушный и блестящий. Он мог бы продать снег Санта–Клаусу. Я просто не понимаю, почему он просит полной опеки или как он думает, что может ее получить. Это меня удивляет.

Я положила локти на стол и склонила голову. – Разве он не знает, что я назначила тебя законным опекуном Эллен в своем завещании? Ты лучший человек, чтобы взять на себя воспитание, к тому же она знает и любит тебя. И ты поддерживала нас обоих во все трудные времена в последнее время. Рик был с нами? Нет. Он предложил помощь? Конечно, нет.

– Он знает, что в завещании я названа ее опекуном, – объяснила Диана. – В последний раз, когда я говорил с ним, он, казалось, испытал облегчение, услышав это. Но, очевидно, передумал.

– Но почему? – спросила я. – Это на него совсем не похоже. Должно быть, что–то случилось, потому что в последний раз, когда я проверяла его страницу в Facebook, он наслаждался холостяцкой жизнью.

Диана подняла бровь. – Как давно это было?

Я закатила глаза. – Это было очень давно. И ты можешь быть чертовски уверена, что я ни разу не подумала об этом придурке с того дня, как забрала все его деньги.

– Ты забрала не все его деньги, – напомнила мне Диана. – У него осталось достаточно денег, чтобы нанять крутого адвоката, так что мы должны отнестись к этому серьезно. Нам нужно решить, что мы будем делать.

Загорелись огни радионяни, и Эллен заплакала.

– Я возьму ее, – сказала я, поднимаясь на ноги, – потому как не хочу пропустить ни единого момента с ней.

Поднимаясь по лестнице в нашу комнату, я думала о Рике, живущем на другом конце страны. Как именно он рассчитывал выработать какое–либо соглашение об опеке? Неужели он действительно думал, что я посажу Эллен в самолет и навсегда попрощаюсь?

Нет. Этого не должно было случиться.

Я буду драться с ним до смерти, если придется.