Глава 23

На следующее утро Эллен разбудила меня на рассвете. Желая, чтобы еще не пришло время вставать, я перевернулась, чтобы посмотреть на нее в кроватке. Мы жили вместе в одной комнате в доме моей сестры в Бикон–Хилл. Диана, мой близнец, была успешным адвокатом по разводам и занимала комнату в конце коридора, хотя иногда она ночевала в доме своего жениха.

Кстати, это было что–то хорошее, что пришло от моей болезни, потому что именно так Диана встретила Джейкоба. Он был кардиохирургом, который вел мое дело. По случайному совпадению, он тоже жил в нашем районе, так что всегда был рядом, под рукой в экстренной ситуации.

За последний год их было больше, чем несколько.

Раздался стук в дверь, и я приподнялась на локте. – Войдите.

– Хочешь, я возьму ее? – спросила Диана, заглядывая в мою комнату. – Я все равно встала.

– Сегодня суббота, – ответила я. – Ты должна была спать.

– И ты тоже. – Она прошла через мою комнату в халате и тапочках. Подойдя к кроватке, она заговорила мелодичным голосом. – Доброе утро, ангелочек.– Она потянулась к кроватке и взяла Эллен на руки. – Ты голодна? Как насчет того, чтобы поменять подгузник?

Я снова положила голову на подушку и смотрела, как сестра несет мою малышку к пеленальному столику. Диана ворковала и улыбалась, и я не могла не оценить тот факт, что, несмотря на мои страдания за последний год и трудности, которые все еще предстояли, было так много, за что я должна быть благодарна.

– Мне снова приснился сон, – сказала я Диане, перекатываясь на спину.

Она сняла с Эллен подгузник и потянулась за свежей детской салфеткой без запаха. – Это уже второй раз за неделю.

– В четвертый раз за этот месяц, – добавила я, – но вчерашний сон был другим.

Диана с интересом посмотрела на меня. – В каком смысле? – Она подняла попку Эллен со стола, чтобы положить чистый подгузник на место, затем застегнула все липучки.

– Я узнала, где нахожусь, – сказала я, – и немного испугалась.

– Но почему? – спросила она, снова поднимая Эллен.

– Потому что я улетала из центра трансплантации, – ответила я. – Все было очень ясно и знакомо. Я пролетела над Кембридж–стрит, травянистой пустошью и Китайским кварталом. Это был первый раз, когда я узнала в одном из этих снов. До этого я просто думала, что летаю над воображаемыми местами – случайными полями и реками, городами, в которых я никогда не была.

– Как ты думаешь, что это значит? – спросила Диана, приседая, чтобы развлечь Эллен.

Чувствуя беспокойство, я села, отбросила одеяло в сторону и спустила ноги на пол. – Я чувствую себя глупо, говоря это.

– Не чувствуй себя глупо. – Она подошла и встала передо мной. – Расскажи мне.

Обхватив пальцами край матраса, я с недоумением посмотрела на сестру. – Как ты думаешь, возможно ли, что эти сны каким–то образом связаны с моим донором? Как ты думаешь, он прилетит сюда, чтобы проверить меня или что–то в этом роде? – Потом я покачал головой. – Это звучит безумно, не так ли? Может быть, мне нужна пересадка мозга.

Диана села рядом со мной, и я потянулась, чтобы забрать у нее Эллен.

– Ты не сумасшедшая, – сказала Диана. – Когда ты заболела, я провела много исследований. Я читала, что многие люди сообщали о подобном опыте. Они иногда чувствуют себя по–другому после этого, их вкусы меняются, и они чувствуют некоторую связь с донором.

– Но разве это не психология? – спросила я. – Конечно, нет никаких научных доказательств, подтверждающих это. Большинство врачей говорят, что сердце–это просто насос.

– Врачи и ученые знают не все, – ответила она. – Трансплантация органов еще достаточно нова. Знаешь, я читала о парне, который всегда ненавидел лук. Потом ему сделали пересадку сердца,и внезапно он не мог насытиться им. Он встретился с семьей донора и узнал, что его донор любит лук. Это была его любимая еда–сырой, тушеный, жареный…

Я обняла Эллен и улыбнулась ей сверху вниз. – Ты слышишь это? Человек ненавидел лук, а потом любил его. Насколько это странно? – Я снова повернулась к сестре. – Жаль, что я не знаю больше о своем доноре.

К сожалению, существовали строгие правила конфиденциальности невмешательства в частную жизнь. Все, что мне сказали, это возраст и пол. Когда он умер, ему было двадцать восемь лет – столько же, сколько и мне. Я не знала причины смерти, но не могла избавиться от ощущения, что это был какой–то несчастный случай.

Я написала благодарственное письмо семье (что нам разрешено делать, пока мы не раскрываем нашу личность). Сеть доноров органов позаботилась о том, чтобы доставить его для меня. Согласно протоколу, если семья донора когда–либо захочет вступить в контакт, это может быть организовано до тех пор, пока мы оба хотим и желаем.

Я ничего не слышала от семьи – по крайней мере, пока – и могла только предполагать, что им будет слишком больно встретиться со мной, или что они просто хотят жить дальше.

Я часто думала о том, как они все еще должны скорбеть о своем потерянном любимом человеке, и хотя я была безмерно благодарна за щедрый дар, который спас мне жизнь, было также чувства вины.

Почему мне повезло? Почему выжила я, а не он? Может быть, ему было суждено жить и умереть, чтобы я могла получить его сердце, когда оно мне понадобится?

Диана заправила прядь моих волос мне за ухо. – Может, тебе стоит поговорить с кем–нибудь об этом.

– С кем? – спросила я. – Мозгоправом?

Она на мгновение задумалась. – Нет. Я имею в виду кого–то, кто может быть более непредубежденным в таких вещах. Когда я изучала все, что связано с трансплантацией органов, я наткнулась на книгу, написанную женщиной, которая живет где–то здесь, в Новой Англии. У нее был внетелесный, околосмертный опыт несколько лет назад, и иногда она публично говорит о возможности жизни после смерти. Я видела кое–что в газете на днях, вот почему я упоминаю об этом. Я думаю, она будет в городе подписывать книги. Тебе надо сходить. Я присмотрю за Эллен вместо тебя.

– Предсмертный опыт? – спросила я. – Это что–то из ряда вон выходящее.

Она посмотрела на меня. – У тебя внутри бьется чужое сердце. Если это не из ряда вон выходящее, то я не знаю, что еще.

Эллен начала суетиться, поэтому мы спустили ее вниз, чтобы покормить.