Грегори — для порядка — сделал фото на телефон. Хотя спорить о результатах не было смысла — Колин и сам видел прекрасно всё.

Дэниэл позволил Александру пронестись ещё один круг, постепенно замедляя ход, и затем только остановил скакуна впритирку с отцовским конём.

— Больше вопросов нет? — спросил он чуть более резко, чем позволял этикет.

Колин скрипнул зубами.

— Я должен вам двести фунтов?

Дэниэл милостиво улыбнулся.

— Оставьте себе. Сочтёмся как-нибудь.

Дождавшись, когда раздосадованный аристократ уберётся восвояси, Дэниэл наконец перевёл взгляд на Грегори.

— Кто это был?

Грегори поморщился.

— Мы договорились, что я не буду отвечать.

— Мы договорились, что ты не будешь отвечать на вопросы о снах. А этот парень точно не из моих снов.

Грегори недовольно дёрнул губами. Вскочил в седло и сжал поводья, старательно не глядя на Дэниэла.

— Грегори, — упрямо повторил тот.

— Мы с ним были… довольно близки.

— Давно?

— Пока не появился ты, — Грегори бросил на Дэниэла быстрый взгляд и замолк.

Дэниэл смотрел перед собой. Грегори поймал его руку и крепко сжал ладонь — Дэниэл ответил, но на сей раз как-то вяло.

— И ты с ним спал? — спросил негромко он.

Грегори промолчал, но это тоже был своего рода ответ.

Дэниэл вырвал руку и послал коня в галоп.

Грегори пришпорил своего скакуна и, рванувшись за ним, тоже сделал несколько кругов — однако езда не приносила того облегчения, которого он ожидал.

Пока они ехали домой из пригорода, Грегори почти уже забыл этот неудачный эпизод. Дэниэл льнул к нему, так что даже мешал вести машину, и все силы Грегори уходили на то, чтобы сохранить над собой контроль. Однако стоило им войти к квартиру, как стало ясно, что всё закончилось не так уж хорошо.

Дэниэл, разувшись, прошёл в спальню и остался стоять там, прислонившись лбом к стеклу — видимо потому, что это было единственное место, куда Грегори почти не заходил днём.

Грегори отправился было на кухню делать обычный для этого времени суток чай, но без Дэниэла под боком всё шло не так — посуда буквально валилась из рук, и когда фарфоровая чашка неудачно приземлилась на пол, он ругнулся и, бросив это безнадёжное занятие, пошёл в спальню.

— Дэниэл! — позвал он. Получилось жёстче, чем он хотел, но Дэниэл только чуточку повернул к нему лицо. — Что произошло?

Дэниэл покачал головой и снова уставился в окно.

Грегори вздохнул и, подойдя к нему, положил руки на плечи.

— Дэни… он никто.

Дэниэл зажмурился.

— Он никто, — медленно повторил он. — Но он был ближе тебе, чем я.

— Дэни…

Дэниэл зажмурился ещё крепче и покачал головой.

— Дэни, я люблю тебя.

Дэниэл закусил губу, будто и не слышал этих слов.

Грегори глубоко вдохнул и, взявшись за края его свитера, осторожно потянул его вверх. Дэниэл не сопротивлялся, хоть и не понимал, похоже, чего от него хотят.

На секунду Грег обнял Дэниэла, прижался к нему — кожа к коже — наслаждаясь близостью и теплом, а затем отстранился и принялся стягивать одежду с себя. Уже раздевшись до конца, он просто провёл ладонями по обнажённой спине Дэниэла и, развернув его к себе лицом, прижал к стене — и принялся целовать, коротко и легко, касаясь губами щёк, ключиц и плеч.

Дыхание Дэниэла постепенно учащалось. Руки сцепились у Грега за спиной, и когда тот, опустившись на колени, принялся целовать его живот, Дэниэл подался бёдрами вперёд, делая недвусмысленный намёк.

Вместе они стянули с Дэниэла джинсы и бельё, а затем Грегори поймал губами его член — обвёл головку языком, а затем прошёлся поцелуями вдоль ствола.

Дэниэл за плечи дёрнул его вверх и впился своими губами в его. Подхватил в ладони ягодицы Грега, крепко вжимая его в себя, потерся пахом о его пах.

— Возьми меня, — прошептал Дэниэл, и в эту секунду в голове Грега как будто бы сорвало затвор. Жажда, которую он сдерживал все прошедшие месяцы, рванулась наружу — и он снова принялся целовать Дэниэла, всё, до чего мог дотянуться.

— Ты действительно никогда? — спросил он, заставляя себя оторваться хотя бы на миг.

В глазах Дэниэла вспыхнул огонёк, и он покачал головой.

— Это плохо, да?

Грегори покачал головой. Продолжая целовать Дэниэла, он подтолкнул его к постели и, протянув руку, достал из тумбочки флакон. Грегори не был уверен, что его хватит надолго, но Дэниэл, распростёртый под ним, и не требовал осторожности — он подавался навстречу каждому движению и глухо стонал, когда пальцы Грега входили в него, глядя на любовника из-под густых тёмно-русых ресниц.

Грегори перевернул его на живот, услышав тут же обиженное:

— Нет!

— Так будет легче, — Грегори запечатлел на шее Дэниэла поцелуй и приставил член к пульсирующему, влажному от смазки анусу. Больше ждать, терпеть, сопротивляться себе он не мог — вошёл рывком, так что Дэниэл выгнулся дугой.

Едва Грегори толкнулся внутрь него, Дэниэл ощутил, как накатывает давно забытое наслаждение, как целиком охватывает его чувство правильности и наполненности. Дэниэл запрокинул руки назад, хватаясь за Грега будто утопающий за обломки корабля, и тут же Грег принялся гладить его грудь, пощипывать соски, силясь отвлечь от боли, накрывшей Дэниэла с головой, но Дэниэл не чувствовал его прикосновений — всё наконец-то было правильно, всё становилось на своё место. Он сам был на своём месте, и вставали на места обрывки памяти, ещё недавно казавшейся сном. Сердце пронзила боль, но Дэниэл лишь сжал зубы, плотнее охватывая шею Грегори у себя за спиной.

— Ещё… — прошептал он и сам качнул бёдрами навстречу. В тот же миг Грегори нащупал его член и принялся ласкать одной рукой, другой придерживая Дэниэла за живот. Он почти не двигался — Дэниэл сам насаживался на него, с каждой секундой всё яростнее, снова и снова причиняя обоим боль, но в тоже время заставляя оба сердца петь.

Грегори прикрыл глаза и спрятал лицо в его волосах.

— Данстан… — прошептал он…

— Да… — ответил Дэниэл ему в унисон, насаживаясь в последний раз, особенно глубоко. Он взвыл, вжимаясь в Грегори спиной, и тот почувствовал, как выплёскивается семя на его ладонь. Тело Дэниэла запульсировало внутри, и Грегори последний раз толкнулся в это пульсирующее тепло, кончая внутрь него.

Они рухнули на постель — друг на друга, тяжело дыша. Дэниэл извернулся так, что оказался к Грегори лицом, и теперь судорожно сжимал его двумя руками.

— Ты самый близкий, кто был у меня когда-либо… — шептал Грегори, всё ещё вжимаясь лбом в его плечо. — Никого и никогда я не боялся потерять так, как тебя…

Дэниэл молчал. Всё его тело дрожало, а пальцы вцеплялись в спину Грегори так, будто боялись, что тот выскользнет из рук.

Впервые с тех пор, как Дэниэл появился в этой квартире, Грегори уснул первым — болезненным, лихорадочным сном, в котором постоянно видел тени всадников и слышал топот копыт.

Когда он проснулся, в спальне, кроме него, не было никого. Как не было никого и в квартире. Этюдник и сумки, в которых Дэниэл хранил вещи, так и не собравшись их распаковать, тоже исчезли. Только записка лежала на кухонном столе.

Сердце Грегори сжалось — страх сковал его по рукам и ногам. Он заставил себя шагнуть вперёд и, взяв записку в руки, прочёл:

«Прости. Ты был прав — есть вещи, которые нельзя прощать».