Глава 71

Я открываю глаза и вижу, что по-прежнему нахожусь в комнате грез. Только вот мое тело, находящееся в кресле, − не борется с оковами, а спит. Хоть я и не вижу, но знаю прекрасно, что мисс Уайт подключена к соседнему креслу.

Все это нереально. Мы в грезах. Мы все это время были в грезах, с тех пор как я проснулась.

Когда ПМ Янг ворвалась в комнату грез, она захватила Джека, а меня накачала наркотиками. Затем кто-то привязал меня к креслу, и в этот момент мисс Уайт уселась в другое кресло, то самое, в котором совсем недавно сидел Белл. А значит, что с того момента, как я проснулась по настоящее время я все еще находилась в грезах мисс Уайт. Она манипулировала мной, обманывала, пытаясь найти способ узнать, что, черт возьми, мой отец спрятал в моей голове.

Но теперь, когда я знаю, что нахожусь в грезах, я вижу все сквозь призму лжи, которой она оплела меня.

Теперь я понимаю гораздо больше, чем раньше. Ведь все это у меня в голове. Включая папу, который стоит рядом со мной.

− Я пытался спасти тебя, − говорит он.

− Я понимаю, − все я знаю. Все, что он сделал для меня − это все было ради спасения людей, которых он любил. Ради мамы, меня…

Он убедился, что у меня есть доступ к воспоминаниям, которые мне понадобятся. Галлюцинации, которые появлялись в моих грезах раньше − это и была я. Я, пытающаяся получить доступ к скрытым частям моего разума. Отец защищал меня. Когда мне нужна была информация, он пытался помочь. Те образы в мечтах были его собственными файлами, которые он хранил в моем сознании.

Он спрятал правду внутри меня.

− Истина лежит в сердце счастья, − говорит он.

Но это не одно из его высказываний. Папа всегда был полон глубокомысленных изречений: «глаза − это окно в душу»; «дважды тебя собьют с ног, на третий раз встаешь», но, «правда лежит в сердце Фортуны» не входило в число его изречений.

Это было как раз то, что мы напечатали на его надгробии.

Мы. Мама и я.

Но. Мама была больна, когда папа умер. Она ничего не могла поделать.

Я организовала похороны.

Я выбрала дерево − остролист − в память об отце. Выбрала гроб, в котором его кремировали. Я выбирала песни, которые играли на его похоронах.

Я выбрала мемориал выгравированный на его доске.

Папа давал мне подсказки все это время. Пчелы, галлюцинации. Я не знала, кем была раньше, и так же, как у Ким — у меня есть автоматическая защита, не позволяющая «засунуть руку в кастрюлю с кипящим супом», только эта защита оказалась бессознательной и срабатывающей автоматически. Только в моменты паники и страха моя истинная сущность выходила наружу — например, когда я атаковала Джека, «впервые» увидев его и будучи человеком, который ничего не знал о самозащите; я не позволяла себе мечтать; то, с каким упорством я старалась спасти нас с мамой во время взрыва Рози; тот момент, когда спасаясь от полиции я спряталась под водой и узнала, что могу в принципе не дышать…Моя истинная природа проявлялась в тот момент, когда мне это было нужно….

И когда я начала сомневаться в этом, когда подошла слишком близко к истине… мой разум и тело боролись со мной. Припадки, галлюцинации. Все продумано, словно хореографический танец, показывая мне достаточно, чтобы найти правильный путь.

Но эта подсказка — «истина лежит в сердце счастья», − оставленная самой себе… Папа умер, значит он не мог открыть мне этот секрет.

Я сжимаю маленькую подвеску-талисман с печеньем, который ношу на шее, − тот, что папа подарил мне и который я никогда не снимаю. Я помню, как вложила в медальон диги-файл с Акилой и мной, еще когда мы были маленькими.

«Истина лежит в сердце счастья».

Но… я никогда не рассматривала медальон внимательно… Не помню, чтобы я вообще его открывала. Каждый раз, когда я собиралась это сделать, у меня начиналась ужасная головная боль или припадок, или же галлюцинация, и я забывала про него.

Теперь мне не больно.

Я знаю, что должна сделать это. Чтобы, в конце концов, узнать все оставшиеся секреты в моей голове, все, что мне нужно сделать − это открыть медальон. Открыть секрет, который я спрятала только для себя. Собравшись с мыслями, я аккуратно поддеваю одну створку металлического печенья ногтем. Она распахивается, и мне на ладонь падает листочек бумаги.

Я дрожу, разворачивая крошечный свиток. На лицевой стороне черным шрифтом написан код бота, предназначенный для автоматического запуска программы − она связана с моими глазными ботами.

− Глаза − это окно в душу, − шепчу я, глядя на код. Крошечное пятнышко в моей голове между бровями начинает болеть острой болью, которая быстро переходит в пульсацию.

А потом все меняется.

Мой мозг − это компьютер, а информация с него никогда не стирается. В темноте я вижу картотечный шкаф.

Простой картотечный шкаф с надписью от руки зелеными чернилами: «ДЖЕК ТАЙЛЕР».

С одной стороны шкафа стоит мой отец. В руке у него серебряный ключ.

− Ты запер мои воспоминания о Джеке? − спрашиваю я.

Папа протягивает мне ключ. − Я не мог, − говорит он.

И тогда я понимаю: все это правда.

Я встретила Джека, влюбилась и встречалась с ним − после смерти отца.

Нет.

Я смотрю на серебряный ключ.

Нет.

Нет.

Я бы не смогла.

Только один человек может изменить воспоминания.

Я вставляю ключ в замок, и ящик легко открывается. Воспоминания выплескиваются, как фотографии, сменяясь быстрыми сценами. Неловкая встреча. Первый поцелуй. Последний бой. А потом я вижу, что все вокруг поглощает чернота.

Я дотрагиваюсь до нее и погружаюсь в воспоминания, настолько внутренние, что кажется, будто я живу ими. В моей руке медальон с печеньем. Я смотрю вверх, только что испытав воспоминание, но оно скрылось.

Я уже делала это раньше − я искал истину и нашла ее. Это была еще одна вещь, о которой я, как и Джек, забыла.

Мисс Уайт стоит передо мной. Не та мисс Уайт, что сегодня, и не та, как в других грезах, а мисс Уайт, которую я узнала из более недавнего прошлого.

Злые слезы навертываются. − Ты убила меня! — обвиняю я. − Ты убила моего отца.

Мисс Уайт машет рукой, отпуская меня.

− Я не позволю тебе контролировать меня, − кричу ей.

Мисс Уайт щиплет себя за переносицу. − Я и не хочу контролировать тебя, − отвечает она. − Я просто хочу, чтобы мне заплатили. Знаешь, я вложила в тебя достаточно много времени и сил.

− Папа никогда бы…

− Твой отец не хотел умирать. Так или иначе, об этом бы вссе равно пришлось поговорить. И как только я получу формулу, что создал твой отец, я поделюсь с тобой частью денег. А теперь можешь идти и делать все, что захочешь.

И тут я осознаю самое паршивое: я испытываю искушение.

− Если я расскажу, ты сядешь в тюрьму!

− Нет, дорогая, не сяду, − мисс Уайт выглядит скучающей.

− Я заберу маму и убегу!

Своей ответной улыбкой мисс Уайт буквально насмехается надо мной. − Ты не можешь сбежать с матерью, видишь ли, болезнь буквально поразила ее полностью, − и снова она пытается манипулировать мной, хотя раньше я этого даже не осознавала.

Я с трудом сглатываю.

− Я все равно уйду, − тихо произношу я, глядя на нее.

Глаза мисс Уайт немного расширяются, а затем ее взгляд меняется на тот самый, с помощью которого она умело манипулировала людьми. − Это из-за того мальчика, да? Джека.

− Я люблю его! − кричу я. Чувства вспыхивают, угрожая прорваться сквозь меня, словно поток.

Мисс Уайт смеется. − Ну, − говорит она, − допустить этого мы, конечно, не можем. Если он хочет, чтобы ты сбежала от меня, − то мне придется его убить. Как я сделала это с его родителями.

Меня охватывает ужас. Она ведь действительно может сделать это.

− Нет!

− Право же, дорогая, ты не оставляешь мне выбора.

− Я останусь!

Она качает головой в притворной печали. − Я не поверю, что через какое-то время ты не передумаешь, и он не уговорит тебя снова уехать.

− Он не сможет! − кричу я.

Мисс Уайт выглядит искренне извиняющейся. — Он уже делает это, просто существуя на этом свете, − говорит она. − Он напоминает тебе о свободе, а я не могу позволить тебе думать, что ты можешь просто так оставить меня.

− Не сбегу, − шепчу я. − Клянусь.

− Твои обещания ничего не значат.

Я останавливаюсь на мгновение и вдруг осознаю всю свою власть. И какой ничтожной она кажется, пока мисс Уайт держит жизнь Джека буквально на волоске.

− Я знаю способ, − говорю я.

Скандал на похоронах родителей. Я сгораю от стыда и отвращения к собственным действиям, но знаю, что единственный способ удержать Джека подальше от меня − это причинить ему такую дикую боль, чтобы он возненавидел меня.

− Я больше не хочу тебя видеть! − кричу я, вкладывая в эту ложь всю свою любовь.

Жалобная мольба Джека. Его вопрос.

− Почему?

Я сижу в кресле грез, дрожа от холода и страха, в то же время Мисс Уайт смотрит на меня с сомнением. − Ты уверена, что сможешь это сделать, дорогая? − спрашивает она.

Я знаю, о чем она думает. Если я облажаюсь, она сможет повторить все заново, но на этот раз с новой версией меня.

− Смогу, − говорю я. − Я сотру Джека полностью.

− Ты могла бы просто отдать мне результаты исследований твоего отца, − уговаривает мисс Уайт.

Мои глаза горят от страха и разочарования. − Я не знаю о каких исследованиях речь! − умоляю я. − Я ничего не понимаю. Но если я заставлю себя… подчиниться… — я на мгновение замираю, − я − компьютер, вот что ты говорила. Ты можешь взломать меня… и найти то, что тебе нужно. Просто… не трогай Джека. Позволь мне остаться с мамой и не трогай Джека.

Мисс Уайт обдумывает мое предложение. Папа спрятал информацию глубоко-глубоко в моем подсознании, и единственный шанс, что она найдет ее, − только если проникнет в мой разум. И на это потребуется время.

− Тогда предлагаю сделку: ты будешь находиться рядом со мной столько, сколько потребуется, пока я не получу нужную мне информацию, − выдвинула свое условие мисс Уайт

Я киваю, соглашаясь. — Можно сделать так, чтобы я не знала, когда ты будешь это делать?

Эмоции мисс Уайт на мгновение отразились на ее каменном лице. − Да, − говорит она, − можно. Я могу проводить тесты ночью, пока ты спишь или когда погружена в грезы.