Глава 53

Я касаюсь рукой Акилы, обернутую в сдерживающую технологическую фольгу. Ее тело теплое, она выглядит спокойной, спящей. От моего прикосновения ее тело дергается.

− Проснись, − шепчу я. А потом громче: − Проснись.

Язык болит, глаза горят от непролитых слез. Ирония не ускользнула от меня; эхо тех же самых слов отдается в моем сознании из снов моего отца.

Я прижимаюсь щекой к щеке Акилы и шепчу ей на ухо: − Проснись.

Я чувствую движение.

Мое тело откидывается назад, мгновенно настораживаясь.

Акила открывает глаза и смотрит на меня. На мгновение я не вижу ничего, кроме ярости и убийства. А затем она моргает и ее лицо смягчается.

− Элла? − шепчет она.

− Акила?! — я бросаюсь к ее скованному телу и обнимаю ее. − Это действительно ты? − спрашиваю я.

− Что происходит? − Акила пытается пошевелить руками и ногами, но не может.

Мой разум пустеет. Что я ей скажу? Если она только что проснулась от этого странного кошмара, какие слова использовать, чтобы рассказать, что настоящий кошмар только начинается?

− Что ты помнишь? − мягко спрашиваю я.

− Я была на лунной базе, − Акила оглядывается, ее глаза закатываются, она пытается увидеть больше. − Я в лазарете?

− Нет, − тихо отвечаю я.

Акила молчит мгновение.

− Нет, я так не думаю, − ее глаза ищут мои. − Но я помню… стычку. Отступающие повстанцы атаковали нас. Они сказали − что когда меня назначили на год военной службы, они сказали, что не будет никакого насилия, никаких сражений. Но они солгали. Драки происходили все время − только на окраинах, где большая часть общества этого не замечала.

Я сжимаю ее пальцы.

− Почему я связана? − спрашивает Акила.

− Что еще ты помнишь?

Она закрывает глаза. − Кажется, мне было больно, − говорит она. − Я помню боль.

Ее глаза широко распахиваются. − Поэтому я не могу пошевелиться? Я больна? Они отправили меня обратно на Землю? Или мы все еще на Луне? Как ты сюда попала?

Я открываю рот, но по-прежнему не знаю, что ответить.

А потом Акила говорит:

− Я хочу к маме, − слова, произнесенные почти шепотом, но в них такое волнение, такая отчаянная тоска…

− О, Акс, − шепчу я.

Она встречается со мной взглядом, пронизывающим меня насквозь. − Я ранена? Поэтому я не могу двигаться?

Я качаю головой.

− Тогда почему?

− Это… − мой голос срывается. − Я имею в виду, тебе было больно. В некотором смысле. Это трудно объяснить.

− Пожалуйста, Элла, пожалуйста. Пожалуйста. Помоги мне. Я хочу встать.

Моя хватка на ее пальцах соскальзывает. − Не могу, извини, не могу… — шепчу я.

− Пожалуйста.

Я делаю шаг назад, по-прежнему качая головой. На глаза наворачиваются слезы.

− Элла, − произносит она мое имя с тоской.

Я наклоняюсь ближе и смотрю ей прямо в глаза. Глаза − это «окна в душу», так всегда говорил папа.

А ее глаза − линзы. Я вижу, как расширяются и фокусируются фальшивые зрачки, вижу блестящее стекло на поверхности. В этих глазах есть свет, но это не ее душа… она сделана из лампочки.

Я чувствую тот самый момент, когда принимаю тот факт, что передо мной не мой друг, и я вижу тот самый момент, когда она осознает это.

Ее тело дико дергается, бьется о металлическую каталку, натягивая ремни из фольги. Поток злобных проклятий следует мне вслед, когда я отскакиваю от нее.

− Я освобожусь и оторву тебе голову! − кричит она, ударяясь головой о каталку с такой силой, что вминает металл. Ее судорожных движений достаточно, чтобы заставить каталку двигаться, царапая кафельный пол.

В этом существе нет ничего от моего друга. Все, что было до этого — эти тихие слова, замешательство − все это было лишь уловкой, чтобы попытаться обмануть меня и заставить освободить ее.

Ксавьер врывается в комнату, хватает со стола бутылку и посылает облако бледно-зеленого тумана в лицо Акиле. Кажется, это успокаивает ее − или, по крайней мере, замедляет − достаточно на долгое время, чтобы он смог воткнуть иглу от капельницы ей в руку. Вскоре ее тело становится и вовсе неподвижным.

− Мне все время приходится увеличивать дозу успокоительных, − говорит он низким, скрипучим голосом. − Наноботы в ее системе умны и приспособлены. Скоро мы не сможем держать ее без сознания.

Я смотрю на него с надеждой в глазах, но он качает головой. − Она не проснется, Элла. Никогда.

Мы оба знаем, что он имеет в виду: даже если ее глаза откроются, даже если она будет в сознании, она не сможет себя контролировать.

− Если она проснется и мы не сможем ее удержать, − устало произносит он, − нам придется…

− Не говори этого, − прерываю его.

Ксавье согласно кивает. Но он добавляет: − Мы сделаем это. Нам придется убить ее. Пока она не убила нас.

− Мы должны сделать это сейчас, − говорит Джули. Я не заметила ее, она стояла, прислонившись к дверному косяку. Джек стоит позади нее нахмуренный. − Это опасно, − добавляет она, когда никто ей не отвечает. − Она приведет сюда правительство.

− Ее геолокаторы погасли, − говорит Ксавье.

Джули закатывает глаза. − У правительства лучшие хакеры. Они могут в любой момент отключить наши системы и оказаться здесь прежде, чем мы успеем обоссаться.

Мой взгляд испуганно перебегает с Джулии на Ксавье. Не знаю, смогу ли я остановить их, если они попытаются убить Акилу.

Не знаю, стоит ли.

− Мы не собираемся ее убивать, − голос Джека низкий и хриплый. Он хмуро смотрит на нас. В этот момент я вспоминаю, что она была и его другом тоже.