Глава 19

Миша

Когда я возвращаюсь без смокинга, потому что по-видимому в Стар Гроув их нет, Эллы не оказывается дома. Мама сообщает, что она куда-то направилась со своим альбомом, и это меня беспокоит.

– Не знаешь, куда она пошла? – спрашиваю я, усаживаясь на диван рядом с ней, она заворачивает Рождественский подарок и качает головой.

– Нет, но она же не могла уйти далеко? Раз ушла пешком.

Могла, а может и нет.

Мама закрепляет ленту на рождественском подарке, а затем наклеивает на него бант.

– Ну вот, кажется, я наконец-то все упаковала. – Она наклоняется и кладет рождественский подарок под маленькую искусственную елку в углу.

Я хмурюсь, откидываясь на спинку дивана.

– Почему все вдруг так увлеклись подарками? Мы никогда не придавали им большого значения. – Сперва Элла, теперь ты.

– И ... что плохого в том, чтобы что-то изменить и дарить подарки?

– Потому что я никому ничего не купил.

– Тебя действительно волнуют все или только Элла?

Я вздыхаю.

– Она мне что-то купила, и мне кажется, что и я должен, но не хочу дарить пустяковую вещь – мне хочется сделать значимый подарок.

Мама мгновение смотрит на меня, а затем поднимается.

– Надевай куртку и следуй за мной.

– Зачем?

– Делай, что говорю. – Она использует свой строгий голос, и я встаю.

Мы надеваем куртки, а затем она выходит на улицу, перелезает через забор и перебирается на двор Эллы. Я следую за ней, пребывая в полном замешательстве из-за ее странного поведения. Потом мы обходим «Файерберд» и поднимаемся по черным ступенькам к двери, она стучит в дверь, и ситуация становится все чуднее, потому что я редко так поступал. Обычно я захожу без стука.

– Мам, серьезно, что мы делаем? – спрашиваю я, засовывая руки в карманы.

Мама вновь стучит и поворачивается ко мне, дрожа от холода.

– Несколько недель назад я видела, как Реймонд относил в гараж несколько коробок. Я предложила свою помощь, мы разговорились, и он сказал мне, что в коробках старые вещи мамы Эллы.

– Хорошо? Я не понимаю тебя, мама.

Она улыбается мне.

– Я думаю, что возможно Элле очень понравится что-то, что принадлежало ее маме, и, может быть, она смогла бы надеть эту вещь на свадьбу.

Я открываю рот с намерением сказать, что это худшая идея, которая ей приходила, так как отец Эллы странно себя ведет при упоминании о подобном, и я даже не уверен в реакции самой Эллы, если сделаю такой подарок, ведь эта тема очень чувствительна для нее. Но прежде чем я успеваю что-то сказать, дверь открывается.

– Привет, Терри, – приветствует мистер Дэниелс в недоумении, почему мы двое стоим на его пороге.

– Привет, Рэймонд, – отвечает мама с улыбкой. – У меня к вам огромная просьба.

Я качаю головой. Мама не всегда была такой – такой настойчивой. Ну, она вроде обладала этой чертой, учитывая, что ей принадлежала идея, чтобы мы сразу же с Эллой поженились, но с возрастом она, кажется, становится все более напористой.

Реймонд хмурит брови, и мама принимается за объяснения маленькой проблемке с рождественским подарком. Я чувствую, как внутри у меня все сжимается, и меня беспокоит, что этот разговор огорчит его, и свое расстройство он выместит на Элле. Я знаю, что сейчас у них наладились отношения, но не могу забыть прошлого и того, что происходило на моих глазах.

И когда мама говорит: – И мы хотели спросить, может быть, в вещах Мэралинн есть что-нибудь в качестве подарка, возможно, в одной из тех коробок, которые я помогала тебе перенести в гараж несколько недель назад?

Он чешет голову, испытывая неловкость.

– Не уверен, что в них можно что-нибудь найти. В основном там ее старая одежда.

Я дергаю мать за рукав и говорю мистеру Дэниелсу: – Не беспокойтесь, мы что-нибудь придумаем.

Мама не обращает на меня внимания и не собирается никуда уходить.

– Даже украшений или чего-то в этом роде нет? Например, сережек.

Неловкость Рэймонда усиливается, и я уже намереваюсь уходить и оставить ее, когда вдруг он выпрямляется и смотрит на гараж.

– Подождите ... кажется, я кое-что придумал. – Он возвращается в дом, хватает объемистую куртку, надевает ее вместе с шапочкой, и выходит, закрывая за собой дверь. Мы следуем за ним в гараж, на лице мамы сияет улыбка, говорящая «ха-ха, я была права» – я качаю головой, но улыбаюсь.

Когда мы ступаем в гараж, мистер Дэниелс включает свет и направляется к груде коробок в углу. Он поднимает верхнюю коробку и откладывает ее в сторону, а затем некоторое время смотрит на коробку под ней, словно страшится ее открыть. Я смотрю на маму: она проглатывает подступивший к горлу комок, испытывая смущение. Но тут мистер Дэниелс слегка успокаивается и осторожно ее открывает. Он некоторое время копается в ней и достает маленькую деревянную коробочку. Оборачивается к нам, держа ее в руке, словно это нечто важное.

– Знаете, у нас не было настоящей свадьбы, – сообщает он, поднимая глаза от коробки. – Едва ли даже приоделись.

Мама понимающе кивает.

– Мы с отцом Миши поженились в парке, и, по-моему, гостей было человек десять.

– На нашей было только двое, – произносит мистер Дэниелс. – Они были моими друзьями, и мы пригласили их по одной причине, чтобы они стали нашими свидетелями. Мэралинн не хотела никаких гостей. Он делает глубокий вдох и вздыхает. – В общем, – продолжает он и протягивает мне руку, убеждая взять деревянную коробочку. – Я подарил это маме Эллы утром в день нашей свадьбы. Ничего особенного. Купил в ломбарде за двадцать пять баксов, но она надела его на свадьбу, и, возможно, подарив его Элле, она сделает то же самое.

Футляр скрипит, когда я его открываю. Внутри лежит кулон с красной розой продетый черной лентой.

– Это колье, – объясняет мне мистер Дэниелс. – Мама Эллы обожала розы. Не знаю захочет ли Элла его одевать, но попробовать не помешает.

Если не принимать во внимание, что оно принадлежало ее матери и реакция Элла может быть слишком эмоциональной, и будь это колье обычным, я бы с гордостью мог наблюдать как она его носит.

– Спасибо, – говорю я, закрывая коробку. – Уверен, оно ей понравится, и она обрадуется, если его подарите вы.

Мистер Дэниелс кивает, и мы молча выходим из гаража. Они с мамой болтает о пустяках у задней двери, а я смотрю на небо, отмечая, что оно приобретает серый оттенок, и задумываюсь, а вернулась ли Элла домой, пока мы были в гараже. Я решаю пойти проверить и еще раз благодарю мистера Дэниелса, прежде чем направиться к своему дому. Когда я вхожу, Лила и Итан сообщают, что она еще не возвращалась, а они собираются навестить его родителей, хотя он этого не хочет. Ребята уходят, а я направляюсь в свою комнату и прячу кулон. Затем, в попытках отвлечься я читаю дневник ее мамы. Страница за страницей мрачных мыслей:

Я больше не могу. Быть матерью и женой. Я думала, что у меня получится, но сейчас чувствую, что мне надо бежать, искать пути отступления, нестись на всех парах от страха перед семейными обязательствами. Либо побег, либо ожидание момента, когда Рэймонд решит, что с него хватит и бросит меня. Это неизбежно. Я это чувствую. Он оставит меня, поскольку и я вправду недостаточно хороша, а порой и желание у меня быть таковой нет. Слишком много сил надо прикладывать, а я так устала.

Может быть, мне стоит просто убежать и оставить все в прошлом.

Мне действительно следует уехать.

От ее слов мое сердце щемит: если бы не знал их автора, мог бы поклясться, что они принадлежат Элле. Но не верю, что Элла вновь сбежит. Я знаю, что она любит меня, даже если ей c трудом удается выразить свои чувства. Я знаю, что она хочет быть со мной. Она надела кольцо на безымянный палец и переехала ко мне. Она не сбежит.

Не сможет.

Я продолжаю читать, мама заглядывает ко мне в комнату и сообщает, что они с Томасом уходят.

– Тебе что-нибудь нужно? – спрашивает она.

Я качаю головой.

– Нет, спасибо.

– Ну, если проголодаешься загляни в холодильник, – сообщает она.

– Спасибо, – благодарю я, она улыбается и закрывает дверь.

– И мам?

Она останавливается.

– Да.

– Спасибо, что предложила сходить к Дэниелсам, – говорю я.

Она улыбается.

– Без проблем. Я рада, что мы нашли для нее хороший подарок.

– Я тоже, – отвечаю я.

Когда она уходит, я смотрю на часы и решаю дать Элле еще пятнадцать минут, прежде чем отправиться на ее поиски. Продолжаю читать дневник, периодически поглядывая на часы. Следующие пару страниц одинаково удручают, и сердце сжимается в груди. Такое ощущение, что читаешь про катившуюся под откос жизнь, но, к счастью, читаю это я, а не Элла. Это был ее выбор, и такой поступок делает ее намного сильнее всей той мрачности – она знала, что скорее всего чтение вызовет у нее негативные эмоции, и приняла решение не допустить этого – решила быть счастливой.

Я намереваюсь отложить дневник, когда понимаю, что осталась всего одна страница, и решаю прочитать ее, чтобы с ним разделаться. Но тогда придется сообщить Элле, что мне не удалось обнаружить ни одной радостной мысли в нем. Надеюсь, это не разобьет ей сердце.

Но во время прочтения последней страницы депрессивные ноты рассеиваются и написанное в дневнике вызывают у меня улыбку. Закончив читать, я поднимаюсь и направляюсь на поиски Эллы, беспокоясь ее долгим отсутствием, и желанием, чтобы она прочитала концовку дневника. Я надеваю куртку и шагаю к задней двери, где оставил ботинки, но, когда пересекаю кухню, дверь открывается и в помещение врывается ветер. Входит Элла, холодная как мороженое, с посиневшими губами и с порозовевшими от мороза щеками, вся дрожа.

Она слегка улыбается мне, закрывая за собой заднюю дверь.

– Куда-то собрался? – спрашивает она, глядя на мою куртку и прижимая альбом к груди.

– Да, на твои поиски. – Я перестаю застегивать куртку и прикладываю руки к ее ледяным щекам. – Боже, ты замерзла. Как долго ты там пробыла?

Она смотрит на часы на микроволновке.

– Пару часов.