9. Дождь

Проснулся Раймон от запаха корицы. На миг ему показалось, что прошедшие месяцы были сном, и это Ингвар забрался к нему в спальню, а теперь жуёт свои пирожные, сидя на подоконнике.

Раймон лежал, не открывая глаз, опасаясь спугнуть видение, пока запах не усилился, приближаясь, и чья-то осторожная рука не коснулась его лба.

Рука совсем не походила на ладошки Ингвара. Она была сухой, а ногти на кончиках пальцев едва заметно царапались.

Не сдержав любопытства, Раймон открыл глаза и проглотил разочарованный вздох.

Рядом сидел Свен. Он всё ещё казался очень бледным, но другим его Раймон и не видел. Золотистые волосы рассыпались по плечам мягкой волной, но даже они не походили на волшебные локоны Ингвара.

Из одежды на Свене не было ничего, так что Раймон против воли окинул взглядом жилистое тело и тонкие, подсушенные мышцы.

В руках вампир держал глиняную кружку, от которой исходил тот самый запах корицы.

— Доброе утро, — свободной рукой вампир протянул ему такую же, и подождал, пока Раймон усядется, прислонившись спиной к стене.

Взяв кружку в руки, Раймон сделал осторожный глоток и зажмурился. Это был кофе — потрясающе горячий и замечательно вкусный.

Пока Раймон наслаждался горьковатым вкусом с мягким привкусом ванили, Свен достал откуда-то золотой поднос с двумя тарелками. Одна из них уже была пуста, а на другой лежали обжаренные хлебцы с джемом.

Роскошный старинный поднос до смешного контрастировал с грубыми кружками, но почему-то и то, и другое идеально подходило самому Свену. Он был изящным, но не хрупким, двигался с достоинством принца и стремительностью дикой кошки.

— Нравлюсь? — Свен усмехнулся, и Раймон торопливо отвёл взгляд.

— У нас не принято… — полуэльф демонстративно прокашлялся.

— Привыкай. Ты больше не в королевстве смурных эльфов.

— Сумрачных…

— Смурных. Никогда не видел более мрачного народа. Даже лунные лучше умеют развлекаться.

— Ты был у лунных эльфов? — Раймон торопливо замолк, смутившись своего любопытства.

— Был. И у лесных, хотя от них теперь мало что осталось. Я занимался вопросами интеграции завоёванных народов в Империю… Потому что в Империи от них слишком много проблем. А теперь завоёвываю новые народы, чтобы создать новые проблемы. Впрочем, в данный момент это не имеет никакого значения. Куда интереснее, чем занимаешься ты.

— Я…

Раймон в недоумении пожал плечами.

— Ну, что-то же принесло тебя на земли врага в самый разгар бури?

— Бури? — Раймон вскинулся, стремительно возвращаясь в реальность. — Чем закончился бой у башни Синего Дракона?

Свен нахмурился.

— Поражением.

Раймон похолодел.

— Ты-то что переживаешь? Нашим поражением. К противнику пришло подкрепление, и нас разгромили наголову. Зима на пороге, и мы вряд ли успеем произвести перегруппировку до наступления холодов. Так что, полагаю, я застрял здесь ещё на полгода. Но ты ведь не шпионить пришёл?

Раймон торопливо помотал головой. От мысли о том, что его дом всё же выстоял, на душе мгновенно стало легче.

— Так какими же судьбами ты здесь, когда твои родные защищают свою крепость?

Раймон моментально вскинулся. Слышать обвинения Свена было неприятно, и слова полились сами собой:

— Я не сбегал. Я предложил им свой меч. Но Белл отказал мне. Что мне оставалось? Сидя в подвале, я бы им не сильно помог.

— Тихо, — Свен усмехнулся и положил руку юноше на плечо. Только теперь Раймон понял, что оправдывается. — Я тебя не обвиняю. Просто спросил. Надо сказать, что я бы на твоём месте ушёл от них ещё тогда, когда тебя бросили нам на съедение. Если ты дотерпел до тех пор, пока они не влипли по-крупному, то это уж никак не твоя вина.

— Не надо меня жалеть, — сказал Раймон мрачно, но в глазах его затаилась молчаливая просьба, которая не укрылась от пристального взгляда Свена.

— Я и не думал, — Свен пожал плечами. — Я же вампир. А вампиры не знают жалости.

Будто желая подтвердить правдивость своих слов, он выпустил клыки и нацепил на лицо гримасу взбешённого хищника, от вида которой Раймон едва не подавился кофе.

— Не смеши меня, — выдохнул он, откашливаясь.

Свен тоже легко усмехнулся в ответ.

— Ладно, — сказал вампир, вставая и потягиваясь. От вида натянутого тугой струной стройного тела Раймон снова едва не поперхнулся, но Свен ничего не заметил. — Значит, ты сбежал. Или ушёл. У тебя были какие-то планы на будущее? Или ты просто собрался посмотреть мир?

Раймон пожал плечами, и Свен заметил, что он погрустнел.

— Я думал только о том, пойдёт ли со мной Ингвар… Ингвар — это мой брат.

— Тот, что сбросил тебя в яму?

— Нет! — Раймон вскинулся. — Тот, что носил мне еду.

— Но как я понимаю, он с тобой не пошёл? Или ты потерял его в пути?

Раймон покачал головой.

Свен снова опустился на корточки напротив него и приподнял подбородок юноши двумя пальцами.

— Я бы на твоём месте не расстраивался. Если кто-то не хочет идти с тобой, значит, он не стоит твоей печали.

Раймон вздохнул. Говорить об этом со Свеном не хотелось. Как ни странно, не потому, что Свен был чужим — напротив, выбалтывать ему личные проблемы оказалось на удивление легко. Просто портить утро было жалко. Даже несмотря на ливень за окном, оно было каким-то… умиротворяющим. Прошлая жизнь закончилась — это Раймон ощущал абсолютно чётко. А вот что ждёт его впереди, он пока не знал.

— В общем, я не знаю, что буду делать. Всё, чего я хотел — добраться до Дорлифена. И вот я здесь.

 — Ясно, — Свен снова встал и убрал на стол опустевший поднос. — Тогда думай. Алмонд покажет тебе дом. На любые вопросы отвечай, что ты мой гость.

Командор начал одеваться.

Раймон невольно засмотрелся на ловкие и точные движения.

Свен, в свою очередь, продолжал боковым зрением следить за нежданным гостем. Только когда он вышел, Раймон вылез из-под одеяла и тоже принялся натягивать одежду: рядом с тюфяком обнаружилась аккуратно сложенная стопка чистых вещей — бельё, рубашка и штаны имперского покроя. Только сапоги пришлось надеть старые. Какое-то время он бродил по комнате, разглядывая расставленные на комодах безделушки, а затем вышел в коридор.

Алмонд встретил его у самой двери, будто стоял здесь всё время.

— Ты приставлен за мной следить? — спросил Раймон без всякого удивления.

— Нет. Покажу дом и займусь своими делами. Вы в гостях у командора, но на особое внимание не рассчитывайте. На вас ни у кого не будет времени.

Раймон кивнул. Его такое положение вещей устраивало как нельзя лучше. Следуя за проводником, он обошёл трёхэтажный особняк этаж за этажом. Большая часть помещений была завалена обгоревшими обломками, но то, что он сумел осмотреть, с трудом укладывалось в его представления об архитектуре. Все линии в башнях сумеречных эльфов были плавными, стены едва заметно изгибались, определяя и само течение жизни — резкие перемены были недопустимы, любое изменение считали изменением к худшему.

Особняк, который занял Свен, целиком состоял из углов и маленьких острых деталей. Раймон видел такие дома, когда жил в Дорлифене — но только издалека и через озарённые светом свечей окна. Теперь же он будто бы попал в зазеркалье — мир, в котором не предполагал очутиться никогда.

Когда экскурсия закончилась, Алмонд вежливо поклонился, оставив своего ведомого у самого выхода. Он явно не опасался, что Раймон может уйти, да и сам полуэльф не видел для этого причин. Разве что немного стыдно было злоупотреблять гостеприимством командора. Раймон прошёл по коридору в одну из расчищенных гостиных и остановился, прислонившись лбом к стеклу в окне. Снаружи шёл дождь. Гром, который сопровождал Раймона всю его дорогу от башни Синего Дракона, стих. Теперь пейзаж казался серым и уставшим — таким же, как и много лет назад, когда Раймон покинул город. Раймон внезапно понял, что плохо помнит улицы Дорлифена. Казалось, та жизнь принадлежала не ему. А вот Ингвар и его семья всплывали в памяти живыми яркими красками. Картины, в которых они с Ингваром рассекали на вивернах голубое небо над Долиной Цветов, вызывали под сердцем тупую боль.

Свен сказал отлично. Тот, кто не пошёл с тобой, не стоит твоей печали. Вот только как убедить в этом сердце, от которого будто бы отрезали кусок…

«Или тебе есть, что мне предложить, Раймон?»

Слова застряли в горле тугим комком. Раймон сжал кулак, стараясь сдержать внутри нестерпимое желание ломать — всё равно что, лишь бы чувствовать, что он что-то может. Что-то может предложить.

Потом в памяти всплыли мягкие черты Бальдера. «Этот — мог предложить? — невольно спрашивал себя полуэльф. — Титул и дом, вот и всё что у него было. Но разве это то, что предлагают любимому? Разве не себя и своё сердце нужно положить к ногам того, о ком думаешь днём и ночью? Но если Ингвар хочет этого — почему нет? Разве не в этом — любовь? Отдать себя целиком, изменить себя и весь мир, чтобы он, единственный, был счастлив».

Раймон криво усмехнулся. Может, это и к лучшему, что Ингвар не пошёл с ним. Нечего ему делать здесь, в сыром Дорлифене. Нет. Раймон пригласит его в Гленаргост — когда Гленаргост будет принадлежать ему.

Бой часов отвлёк Раймона от раздумий. За окном уже смеркалось — если, конечно, там вообще рассветало. Свен обещал вернуться вечером. Он спрашивал, что собирается делать Раймон — теперь у полуэльфа был ответ.

Мрачно улыбнувшись собственным мыслям, Раймон отвернулся от окна и направился на третий этаж. На полпути он решил, что если Свена ещё нет — а к дому никто не подходил за всё время, пока Раймон стоял у окна — то ждать его, сидя на кровати и ничего не делая, будет глупо.

Раймон свернул в библиотеку и принялся разыскивать на полках книги об Империи. Найдя несколько подходящих, он сел за стол у окна и принялся просматривать одну за другой. Первым, что его заинтересовало, были обряды вампиров, связанные с питанием. В башне наставники говорили об этом мало. В основном рассказывали ужасы о том, что вампиры насилуют своих жертв, прежде чем выпить их кровь, а иногда и пытают их. Теперь Раймон узнал, что, в самом деле, боль является неотъемлемой частью ритуала питания — но только для женщин. Сам ритуал замешан на сложном сочетании физиологической и психологической связи между жертвой и хищником. Так, кровь, выпитая из жертвы, принявшей в себя семя вампира, в несколько раз полезнее для хищника, чем кровь чужого существа. Читая об этом, Раймон поёжился, в очередной раз удивляясь тому, что в яме Свен ни разу не взял его. Всё, что происходило между ними тогда, походило не столько на ужин, сколько на какое-то неторопливое и притягательное таинство. Свен всегда пил медленно, придерживая одной рукой запястье Раймона, и сам полуэльф чувствовал, как тягуче бьётся его пульс под чужими пальцами. Он боялся, но с каждым разом всё больше убеждался в том, что Свен не причинит ему вреда. И это странное доверие на грани жизни и смерти, когда ты знаешь, что другому ничего не стоит оборвать твоё дыхание, зачаровывало. Может быть, поэтому теперь Свен вовсе не казался чужим. Напротив, с ним Раймон был дома в больше степени, чем даже в своей спальне в башне Синего Дракона.