«Моя девушка — ангел».

Сюзанна ничего не слышала после этих слов. Он назвал её своей девушкой! Она чувствовала себя так, словно вернулась в старшую школу с головокружением от влюблённости в этого мужчину.

— Да, но не надейся. — Она взяла кусочек пирога с курицей. — Держу пари, тебя ещё можно чем-то шокировать.

— Проверь.

Она не должна… действительно не должна… но этот самоуверенный мужчина практически умолял выиграть этот вызов.

— Что же, — сказала она, протыкая вилкой большой кусок курицы, — поскольку нам, Мемитимам, запрещено заниматься сексом, а я ни с кем не спала все те годы, что считала себя человеком…

Потребовалось несколько секунд, чтобы её слова дошли до Деклана. И он откинулся на спинку дивана.

— Боже… Ты была девственницей. Твою же мать! Я… Я…

— Ты лишил девственности ангела.

Да, она права. Его ещё что-то могло шокировать.

Деклан не часто лишался дара речи, но сейчас, чёрт подери, казалось, голос взял долгосрочный отпуск. Или, может, разум находился на грани срыва. В любом случае, Деклану потребовалась целая вечность, чтобы, наконец, произнести чётко сформулированное:

— А?

— Ничего особенного в этом нет…

Он вскочил, едва не опрокинув кофейный столик и поднос с едой.

— Ничего особенного? Да ладно! Ты говорила о правилах, касающихся людей и ангелов. Нас никто не должен видеть вместе, и уж точно не должны узнать о том, что мы занимались сексом. И что теперь будет? Я ведь лишил ангела девственности. Проклятье! Твой психованный брат меня укокошит.

— Не может он тебя убить, — она сказала это так, будто парень уже не пытался. — Ты — Праймори.

— Что такое, блин, это Праймори? Ты так толком это не объяснила. И почему я один из них? Потому что убил парочку демонов?

Она откусила пирог, и у Дека заурчало в животе, хотя мысль о еде претила.

— Мы не знаем, почему тот или иной человек — Праймори. — Она запила еду водой. — Нам поручают человека или демона, и мы их защищаем…

— Демон? Ты и демонов защищаешь?

— Иногда. Я уже говорила, что Праймори — люди или демоны — могут играть важную роль в судьбе человечества. Они не всегда хорошие люди. Худшие люди в истории были Праймори, потому что их действия сформировали мир, в котором мы живём сегодня.

Он снова сел.

— То есть хочешь сказать, что я в некотором роде важен для человечества?

— Именно. — Она указала на комиксы «Демоника». — Может, когда-нибудь кто-нибудь напишет о тебе.

Это была бы самая крутая вещь на свете. Остаётся надеяться, что комикс не окажется дурным. Или его не выставят невежественным ослом, который лишил девственности ангела и был сражён молнией.

О, Господи… Сюзанна была девственницей. Что, если она не достигла совершеннолетия ангела? Или как это там зовётся.

— Надеюсь, вопрос не покажется грубым, но… сколько тебе лет?

— Мне уже за семьдесят, — сказала она, фыркнув, словно это щекотливая тема. — Я не маленькая, что бы там ни говорили.

Ого. Она чертовски хорошо выглядела для возраста, в котором умер его дед.

— Ты сказала, что выросла в Джорджии. С семьёй людей?

Сюзанна кивнула.

— Все Мемитимы растут с людьми. Но, раз теперь отец, не собирается плодить ангелочков, ситуация меняется.

Плодить ангелочков? Пока что он не собирался уточнять.

— Родители-люди знали о тебе правду?

Сюзанна покачала головой.

— Моя мать заменила их ребёнка мной. Так происходит со всеми детьми Мемитимами. Эта практика лежит в основе фольклора подменышей.

В этом был смысл, учитывая, что подменыши, предположительно, потомки фей, которыми заменили человеческих детей. Ух ты, занудные знания теперь пригодились Деклану.

«Выкусите все, кто смеялся надо мной».

Таг. Реми. Шейн. Стив. Гарет. Каждый, кто встречал его за пределами магазина комиксов.

Мысли о Гарете и Стиве угрожали погубить, а он должен быть настороже, сейчас сильнее, чем раньше, поэтому он снова сосредоточился на том, чтобы узнать как можно больше о новом мире, который только что открылся ему.

— А что происходит с биологическими детьми тех людей?

Сюзанна взмахнула вилкой, словно указывая на Небеса.

— Их усыновляют, благодаря связям ангелов.

— Хрень какая-то.

— Это лучше, чем Агентства по усыновлению. Было время, когда младенцев оставляли в церквях или на городских площадях. — Она вдруг помрачнела. — Поверь, у человеческих детей обычно лучшая часть сделки.

— И зачем же они идут на такие неприятности? — В конце концов, он протянул руку за пирогом, но в последнюю секунду взял вишнёвый пирожок. Они походили на десерт, который нужно съесть самым первым, особенно, когда жизнь вываливает на тебя кучу дерьма, и ты не знаешь, доживёшь ли до следующей трапезы.

Он со спецотрядом военных твёрдо верили в то, что десерт нужно есть первым перед заданием, и ситуация точно требовала пирожка перед обедом, если демон пытался убить тебя.

— Почему вас растят люди, а не матери?

— Чтобы мы научились любить людей, которых будем защищать, — пояснила она. — И чтобы у нас было худшее детство, дабы мы закалились.

— Ты же говорила, что у тебя было хорошее детство.

Сюзанна кивнула.

— Мне повезло. Моя человеческая мама должна была выйти замуж за жестокого подонка, от которого забеременела, и, наверное, Ангелы думали, что у меня будет дерьмовый дом. Но в последнюю минуту она отменила свадьбу, вернулась в семью, которая отреклась от неё, встретила блестящего, красивого доктора и жила долго и счастливо.

— У них были дети?

Она нежно улыбнулась, и, возможно, это эгоистично и глупо, но он почувствовал укол ревности, что у неё было такое детство, о котором он мечтал.

— Я выросла с двумя братьями и сестрой. Братья умерли с разницей почти в год около десяти лет назад, а сестра умерла совсем недавно. Я навещала её каждый день в доме престарелых.

— Если они не знали правды о тебе, как же ты скрывала это от них? Ты же выглядишь не старше двадцати пяти лет.

Она просияла.

— Я справлялась.

— Серьёзно? — спросил он, облизывая каплю вишни с пальца. — Вы стареете?

— Перестаём стареть после двадцати. Но как только зарабатываем крылья, можем сами выбрать возраст. То же самое и с людьми на Небесах. Все выглядят на двадцать лет, если только не меняют внешность, чтобы поприветствовать родственника, перешедшего из мира смертных.

Желудок снова взбунтовался, и Дек отложил пирожок. Сейчас он отдал бы всё, что угодно, за глоток виски. Слишком много информации.

— И как же ты узнала правду? И что случилось с твоей семьёй?

— Ко мне пришла сестра Мемитим, когда мне стукнуло двадцать. Я училась в колледже и отлично проводила время. Я только начала ходить на свидания и собиралась когда-нибудь стать шеф-поваром… У меня было всё. Потом пришла Марисоль, и мне пришлось пойти с ней.

Деклан пришёл бы в восторг, узнав, что люди, которых он считал родителями, не родня ему вовсе, но Сюзанна, похоже, не обрадовалась этой новости.

— Ты ей сразу поверила?

— Ей не нужно было говорить ни слова, — сказала Сюзанна, сделав глоток газированной воды. — В момент, когда я её увидела, истина о том, кто я обрушилась на меня.

— Тебе было тяжело расстаться со своей жизнью и всеми, кого любила?

— Это было ужасно. — На её лицо легла тень печали. — Мне пришлось инсценировать исчезновение, чтобы семья поверила в мою смерть. Долгие годы я наблюдала, как они надеются, молятся и скорбят. Моя мать умерла, веря, что я когда-нибудь вернусь домой. — Она прерывисто вздохнула и расправила плечи. — Да, было нелегко, но, в конце концов, я поняла, что меня растили именно для этой цели. Небеса поручили мне защищать человечество, — закончила она, слабо защищаясь. — И помогло то, что я попала в новую семью.

Так же Дек относился к военным. Конечно, это жёсткая любовь, но после отсутствия любви как таковой, эта жёсткость значила для него всё. До смерти Гарета и момента, когда Дек ушёл в саморазрушительный запой, после чего последовало увольнение из ВВС.

Он тихо выругался, и Сюзанна протянула ему кусочек пирога с курицей.

— Держи. Съешь его, он поможет расслабиться.

— Почему? — Он с подозрением посмотрел на вилку. — В соусе полно успокоительных?

— Не-а. Там полно добрых, старомодных «ангел-эмо», как их называет Сайфер. — Она нетерпеливо взмахнула вилкой, и он откусил кусочек. — Во время готовки, мои эмоции переходят в еду. И когда я готовлю на кулинарном шоу, а люди у себя дома за просмотром моего шоу, их еда тоже наполняется эмоциями. Вот почему у моего шоу есть культ.

Деклан припомнил, как Сюзанна говорила, что, когда зрители будут готовить её блюда во время просмотра шоу, почувствуют эффект от еды. Он-то подумал, что это уловка, а выходит, что всё на самом деле.

— И ты потрясающе готовишь, — сказал он, и это чистая правда. Дек только что проглотил пирог, и чувство лёгкости разливалось по телу, как солнечный свет. — Сегодня, когда готовила обед мне и Стиву… что ты чувствовала?

Она округлила глаза.

— Мы только что занимались любовью, и я была счастлива. Ты не заметил?

«Занимались любовью». От этих слов он резко втянул воздух. Он не назвал бы то, что они делали «занятие любовью». У них был секс. Они трахались. В комнате, которую ангелы, скорее всего, использовали для пыток демонов.

Сюзанна заслуживает лучшего.

— Да, заметил, — хрипло сказал он. — У Стива было отличное настроение, лучше за уже долгое время. — Закрыв глаза, он дал себе минуту перевести дыхание. — Стив хороший парень, отличный друг, и Дек скучал по нему. — Спасибо, что подарила ему такое перед самой смертью.

— Я бы хотела сделать больше. И для него, и для тебя. — Она отложила еду и пересела с кресла к Деку на диван. И оказалась настолько близко, что он ощутил жар её кожи. — Что я могу сделать?

Глядя в её милые глаза, он мог думать только о том, какими они были осоловевшими, остекленевшими и пресыщенными после пережитого Сюзанной оргазма. Деклан желал это повторить. Но больше, и эгоистичнее, он хотел получить от неё утешение. Этот новый мир странный, а Сюзанна его часть, но осязаемая и реальная, и он хотел погрузиться в неё. И прижаться к ней.