Глава 15

Замешательство Мины заставило бы Лео рассмеяться, если бы он не мучился так же, как она.

Близко. Они были так близко к тому, чтобы сдаться. Это не заняло бы много времени, только одно движение и толчок. Она выглядела более чем готовой. Но…

Он дал обещание ее родителям не предъявлять на нее никаких физических прав, пока они не станут парой. И нет, не угроза ее отца «я вырву твои кишки, свяжу тебя ими, а затем сдеру шкуру, чтобы сделать пальто для моей жены» заставила его держать свое слово. Лео также мысленно пообещал себе, что будет относиться к Мине с уважением, которое, как чувствовал, ей не часто доставалось. Под дикими и дурными манерами Мины скрывалась женщина, которая жаждала такой же вежливости и флирта, как и другие.

Он даст ей это.

«Давать — это хорошо. Дай ей все, что она захочет», — в представлении его лигра отдача носила более плотский характер, и его было трудно игнорировать, особенно с Миной, все еще прижатой к нему. Так много вкусной плоти.

«Хочу попробовать».

«Нельзя». Даже если это тяжело — очень тяжело — он человек слова.

Положив Мину на одеяло, заранее расстеленное под деревом, поверх мягкой подстилки из мшистой травы и подлеска, он проигнорировал ее разочарованный стон.

Это не сильно помогло, и он тоже завопил по-кошачьи, но про себя.

В мгновение повернувшись к ней спиной, Лео принялся искать полотенца, которые тоже попросил припрятать, когда звонил на ранчо накануне вечером.

Он их нашел — полотенца для рук. У кого-то скверное представление о шутках.

Не так уж смешно, учитывая, что ему нечем прикрыть Мину. Ничего, что могло бы скрыть ее изгибы.

Не смотри. Не смотри.

Как будто он обладал такой силой воли, когда дело касалось ее. Он обернулся.

Хочу посмотреть.

И наткнулся на ее пристальный взгляд. Такой редкий на ее обычно счастливом лице.

— Ты не просто так прервал самый потрясающий сеанс поцелуев за обедом.

Потрясающий? Ладно, тогда он может расправить грудь посильнее.

— Не просто какой-то обед. Великолепный обед. Вчера вечером я велел на кухне приготовить нам жареного цыпленка. И все знают, что жареная курица на следующий день вкуснее.

— Насчет цыпленка ты прав. Однако у меня есть пульсирующие девичьи части тела, которые просто кричат хоть о каком-то действии.

Ее откровенная честность, поначалу раздражавшая его, теперь вполне обрадовала. Мина не скрывала правды. Она сказала то, что чувствовала, а чувствовала она страстное влечение к нему. Лео мысленно вскинул кулак вверх. И нет, он не станет набрасываться и лизать ее за комплимент.

Он попытался взять себя в руки.

— Какое нетерпение, Липучка. Ты понимаешь, что самая волнующая часть всего — это подготовка к главному событию?

— Черт возьми, Пупсик, ты уже достаточно меня подготовил. Любая девушка уже была бы готова.

— Возможно, тебя утешет мысль, что мои мужские части тела тоже пульсируют, — очень болезненно и заметно, — и все же, хотя я мог бы позволить себе быстро насладиться твоим… — он сглотнул… — прекрасным телом… — на мгновение задумался. Все от того, что она откинулась на локти и пристально посмотрела на него, не забыв расправить плечи и выставить свою грудь напоказ. Лео всхлипнул. Ему нужно сосредоточиться. Может быть, если он объяснит, она поймет, почему, черт возьми, он не прыгает на нее — сейчас. — Ты, конечно, заметила, в чем прелесть медлительности. В наслаждении нашим зарождающимся влечением…

— Зарождающимся? — она фыркнула. — По мне так больше подходит «сжигающем до тла». Или, по крайней мере, таким оно бы стало, если бы кто-то дал мне еще несколько минут.

— Считай это длительной прелюдией.

— К черту прелюдию. Я хочу секса.

Значит, их таких двое. И вообще, какого черта он дал такое обещание?

— Кстати об оргазме, посмотри, что еще я принес вместе с цыпленком. — Опустившись на расстеленное одеяло, он откинул крышку корзины — любезность людей, которые содержали ранчо. Посмеявшись, потом спросив, не шутка ли это, потом снова рассмеявшись, они быстро согласились с его планом пикника, когда он пригрозил показать им, как делают человеческие крендельки.

Вопреки своему желанию, Мина наклонилась вперед, ее грудь соблазнительно покачивалась. Будь он проклят за то, что у него есть мораль и он дает обещания.

— Оргазмы от шоколада? — уточнила она.

Взрослый мужчина не должен содрогаться, услышав, как женщина произносит слово «оргазм». Да, но он не смог остановить дрожь, сотрясавшую его, особенно потому что мускус ее возбуждения, больше не погруженный в воду, наполнял воздух.

— Хорошие девочки могут получить все оргазмы, какие захотят, — эти слова он прорычал.

— Хорошая девочка? — она издала чрезвычайно коварный смешок. — О, Пупсик, я больше нравлюсь тебе, когда веду себя плохо.

С этими словами она откинулась назад и сменила позу. Не для того, чтобы скрыть свои достоинства или облегчить ему жизнь. Конечно, нет. Она точно знала, что делает, судя по ее озорной улыбке, когда сидела, скрестив ноги на одеяле, все еще совершенно голая.

Почему он сопротивляется? Он должен пойти туда и взять ее, как она того требовала. Разве ее желания не важнее любых глупых обещаний?

Перестань концентрироваться на ее обнаженных частях тела. Сосредоточься на чем-нибудь другом. Например, на обеде. Да. Если они поедят, то он не сможет испытывать вожделения, верно?

Он протянул ей льняную салфетку, и она положила ее себе на колени, скрыв одну часть тела, но оставив обнаженной свою великолепную грудь. Зная, что скрывается под крошечным лоскутком ткани, ему захотелось нырнуть за кремом.

Плохой котик.

Он сорвал крышку с контейнера с курицей и протянул мясо. Мина схватила кусок и вгрызлась в него.

Лео гордился своим железным самообладанием. Но лучше бы кто-нибудь предупредил его, что женщина может превратить его в лужицу, простонав: «Черт возьми, какая вкусная курица».

Решимость уважать ее обернулась для него пыткой. Каждый кусочек. Каждый стон. Каждый взгляд на розовый язычок, когда она облизывала губы.

Он со стоном повалился на спину.

Мина тут же оседлала его, что сделало его положение более затруднительным. По всем его планам, он должен был взять с собой одежду. Или, может быть, доспехи. Что заставило его думать, что он сможет выдержать утро и день наедине с ней? Почему он обещал не торопить события?

— Пупсик, — она пропела его имя, покусывая его подбородок. — Ох, Пупсик. Ты не сможешь спрятаться от меня. Почему ты так упорно борешься с этим? — Чтобы доказать свою точку зрения, она потерлась скользкой щелью о его возбужденный член.

— Липучка, нет, мы не можем, я обещал.

— Кому ты обещал? Моему отцу? О, пожалуйста. Он не имеет права решать, с кем мне заниматься сексом.

— Я обещал еще и себе обращаться с тобой как с леди.

— Да, но даже леди любят немного страсти. Немного… — она укусила его шею, а затем плоский сосок. Он сделал глубокий вдох. — Веселья.

— Я дал слово, — и как бы ни манило его удовольствие, он не нарушит его.

— И что же именно ты сказал?

— Что я не стану заниматься с тобой сексом, если мы не будем должным образом связаны.

— Так заяви права на меня, а затем возьми.

— Липучка! — он посмотрел на нее потрясено.

— Что? — она отказалась от невинного взгляда, но с другой стороны, кто бы этого не сделал, учитывая, что она скользнула еще дальше вниз по его телу и теперь стояла на коленях между его ног, одной рукой сжимая член.

— Ты не должна… ты не можешь… Ох черт, — а что еще можно сказать, когда женщина, которую ты хотел больше всего, обхватила губами головку твоего члена и начала сосать?

О, как она сосала и теребила его возбужденный член. Губами скользила по всей длине его стального шеста, лаская его, окутывая жидким теплом. Лео не мог не вцепиться пальцами в одеяло, стараясь не шевелить бедрами, чтобы не вонзиться в сладкую пещерку ее рта.

Но Мину не интересовал его впечатляющий контроль. Как и в любой другой момент с тех пор, как они встретились, она, казалось, полна решимости сломить его сопротивление. Чтобы привести туда, куда никто другой не приводил его, как эмоционально, так и физически.

Она глубоко заглотила член.

Глубоко. В горло. Его член.

Никто никогда не делал этого раньше, учитывая его довольно внушительный размер. Мина однако смогла, и сделала она это со смаком и самым великолепным выражением на лице. С трепетающими ресницам на фоне щек, с закрытыми глазами, она наслаждалась процессом. Ее губы были широко раскрыты вокруг члена, их совершенный розовый цвет резко контрастировал с ним. Щеки ввалились, когда она начала сосать. И ох уж эти звуки, которые она издавала. Сладкие звуки удовольствия. Тихое рычание удовольствия.

Сможет ли он сдержать рев, когда она доведет его до грани экстаза, а потом столкнет вниз?

Да. Забудьте о мужчине с железным контролем. Он выстрелил своим сливочным грузом в ее гостеприимный рот, и она приняла его. Она проглотила каждую унцию и не прекращала сосать, пока он хриплым голосом не взмолился:

— Черт возьми, Липучка, ты меня убьешь.

Дело в том, что он еще не мог умереть. Ни за что. Он должен отплатить ей тем же.

А как насчет обещания не предъявлять на нее права?

Он сдержит свое обещание. Его член не утонет в бархатистом жаре ее лона, но, черт возьми, его язык это сделает!

— На спину, — прозвучало как приказ? Чертовски прямолинейно получилось. Но сейчас он как никогда желал, чтобы она его послушалась.

— О боже, я тоже получу оргазм.

Как радостно она говорила. Ее освежающее отношение и отсутствие застенчивости совершенно очаровательны. Она не скрывала своей чувственности или желания. Мина послушно раздвинула бедра, чтобы он мог встать между ними на колени.

Абсолютное совершенство. От ее взъерошенных волос, обрамляющих лицо влажными прядями, до вздымающихся грудей, увенчанных налитыми ягодами сосков, до впадины на талии и широкой линии бедер. Она была его идеальной женщиной.