Ну, Элмар!

Внезапно без стука вошёл в спальню Элмар. Малэ обернулась и посмотрела на его угрюмое лицо, а потом до неё дошло, во что он был одет. Когда они путешествовали, это была достаточно грубая туника, перепоясанная кожаным ремнём, и опять же кожаные прямые штаны, заправленные в сапоги высотой до икры, и плащ, скреплённый на шее простой металлической застёжкой. Волосы, что были в хвосте, сейчас были подобраны по вискам заплетенными в косицы прядями волос и собраны в низкий хвост или косу, но это было не видно спереди. А сейчас на нём была свободная шёлковая в тон к её платью рубашка, заправленная в брюки. Сверху же был тёмно-синий камзол, по краю борта вышитый тем же узором, что и у неё на лифе, а на ногах в тон ему обтягивающие брюки и сапоги по колено. Но взгляд Малэ вернулся к его груди, где висел знак в виде круга, на котором была изображена змея, кусающая себя за хвост — она вся была выложена чёрными сверкающими мелкими камнями, и лишь глаза тускло светились багровым светом, и внутри них как будто плавало по три чёрных треугольника.

— Да, я представитель нашей страны, чтоб моему папаше икалось, — усмехнулся Элмар, поняв, куда Раита смотрит, — и одной из причин, почему я поехал с тобой, чтоб он меня избавил от этой чести, так как это по пути домой. И, осмотрев её, добавил: — Так, тут кое-чего не хватает. Он достал футляр из-за спины и взмахом руки приказал удалиться служанке. Затем он положил футляр на кровать, открыл его и взял в руки украшение в виде неширокой ленты из тёмно-синих сапфиров, разбавленных небольшими бриллиантами. Оно напоминало кусочек звёздного неба ясной ночью. С одной из сторон свисали полукружиями нити только из сапфиров. Шёлк платья был посветлее. У него была очень необычная застёжка в виде стилизованного серебряного цветка. Малэ хотела взять ожерелье из рук Элмара, чтоб надеть.

— Я сам, — улыбнувшись сказал он ей, — сапфир, чтобы показать всю свою красоту, должен быть в достойном его обрамлении.

«Это он об ожерелье», — подумала она и, повернувшись к нему спиной, приподняла волосы. Украшение обняло шею Малэ при помощи чьих-то рук. Щелчок, и Элмар отошёл на шаг полюбоваться, как смотрится ожерелье на её молочно-белой коже, а особенно цветок, который был подчёркнут только тремя сапфировыми слезинками в нём. Затем он взял оттуда же длинные серьги тоже из сапфиров и аккуратно вдел в её уши. Она отпустила волосы, и те тяжёлой волной упали ей на спину. Он опять уткнулся в её волосы и вдохнул аромат, исходящий от них.

«Да что же такое, — подумала на это она, — и как мне к этому относиться?»

— Волосы поднять и особо не краситься, — сказал он ей, развернулся и вышел. Она услышала, что Элмар те же самые инструкции даёт служанке. Вошла служанка — Малэ покраснела.

«Хватит краснеть! — сказала мысленно сама себе она. — Начинать краснеть надо было ещё утром, когда Элмар вышел из её спальни, проведя всю ночь там. Ну и что, что они там только спали, тоже нашёл плюшевого медвежонка! Детство вспомнил!» Малэ уже без слов быстро причесали и подвели глаза и губы. И так же быстро вышли.

— Всё, готова? Поехали! — заглянул Элмар.

— Ты кем меня выставляешь?! — развернувшись, она спросила.

— Кем-кем — моей парой. Вообще-то приглашение для пары, — напомнил он и добавил примиряюще шёпотом, невольно залюбовавшись ею, хотя он видел её уже в этом платье, но ожерелье и причёска сделали её ослепительной жемчужиной в его глазах: — Слуги между собой сплетничают о своих хозяевах. Пускай донесут тому, кто интересуется именно этим.

— А зачем ты ночуешь в моей спальне? — задала следующий вопрос Малэ.

— Зачем-зачем… это и моя спальня, — раздражённо сказал Элмар и подумал: «А жемчуг-то точно из Хаоса — вон какой строптивый. И точно целое ожерелье…» Последние слова пришли ему в голову, когда его взгляд спустился ей на грудь да там и замер.

— Тогда зачем поселил в ней? — изменила вопрос она и чуть не засмеялась вслух, вспоминая количество косметики в ванной.

— Кто-то до сих пор нормально спать не может, — ехидно ответил он, глядя в сторону, — вот было бы здорово, если бы ты всех в доме криками перебудила бы, а что бы поду-у-умали… а подумали то, что я с тобой невесть чем занимаюсь, а ты такая стр-а-астная… Хотя почему невесть чем — подумали бы, что мы в постели кувыркаемся.

«Нет, если с этой точки зрения посмотреть… — подумала Малэ, покраснев, — наверное, мне Элмара никогда не понять: то он обходителен и галантен, то подобные слова». Элмар искоса посмотрел на краснеющую Малэ и подумал: «Какая же она красивая в любом настроении, а когда краснеет, так ещё и милая. Убойное сочетание. Так и хочется проверить её страстность. Ну, это дело будущего».

— Хватит спорить, у нас впереди важная встреча, — напомнил он ей, — а может быть, и ключ к решению интересующего тебя вопроса. В холле Элмар накинул ей атласный тёмно-синий плащ на плечи, поданный ему дворецким. Около входа стояла карета. Элмар прошёл вперёд, подал ей руку и помог подняться по ступенькам, ведущим внутрь кареты, а затем забрался и сам.

— Во дворец! — приказал он. И карета тронулась. Король Фелик экономил на дорогах даже в своей столице. Да и здания, что проезжали, не особо отличались от увиденного ранее: такие же угрюмые и давящие своей массой сверху, только они были полностью каменные, что не способствовало душевному спокойствию Малэ, как и постоянные подскоки кареты на каждой неровности дороги. Её же при этом бросало из стороны в сторону, и пару раз она чуть не упала, но Элмар её поймал, а один раз она даже почувствовала его дыхание в своём декольте. Тогда она жутко покраснела и начала вырываться из его рук, а он выругался на непонятном языке и спросил её едко:

— Раита, ты опять упадёшь при очередной колдобине на меня? Так, давай ты просто не будешь садиться обратно и всё оставим как есть, мне всё нравится, особенно твоя грудь, а ещё у меня колени мягкие. Хочешь посидеть? Но он отпустил её, чтоб она села напротив, а затем просто пересел к ней и обхватил её одной рукой за талию. Когда под колёсами стал слышен не стук брусчатки, а шёпот гравия, а в окне замелькали деревья, карета остановилась перед входом во дворец на подъездной аллее.