– Что в этом такого особенного? – спрашиваю я. – Почему бы тебе просто не сказать ей, что деньги переведены на счёт Фелисы? Назови это её зарплатой психотерапевта или как-нибудь ещё. Какое дело до этого Бекке? Тогда она могла бы выяснить, чего ещё не хватает.

– Для неё это был небольшой тест, – пожимает плечами Ринальдо. – Я хотел посмотреть, доведёт ли она это до моего сведения.

– И теперь, когда Бекка это сделала, ты не хочешь, чтобы она этим занималась? Она может что-то заподозрить.

– Боюсь, я не продумал всё до конца. Кроме того, если это был Джастин, проблема уже устранена, не так ли?

– Возможно, – я не очень-то уверен в такой оценке дел.

Он прищуривается и слегка сжимает пальцами ручку на столе, но он не собирается что-либо записывать. Он нервно покусывает нижнюю губу. Видимо, есть, что от меня скрывать.

Я смотрю в его глаза и чувствую, как мои плечи немного опускаются. Хочу вызвать его на откровенность, но не могу заставить себя это сделать. Просто мне хочется, чтобы он сам открыто обо всём рассказал, но я понимаю, что он этого никогда не сделает.

Ринальдо минуту смотрит на меня, а потом опускает взгляд на стол и глубоко вздыхает. Он несколько раз стучит по столу ручкой, поднимает на меня глаза, а затем глядит на свои часы.

– Я должен вернуться, – в конце концов говорит он. – Я хочу, чтобы ты занялся оружием, и дай мне самому разобраться с мошенниками.

– Ты раньше говорил, что хотел бы вовлечь меня во все дела.

Очевидно, это напоминание его не устраивает. Он делает глубокий вздох, и его плечи поднимаются и опускаются. Я захожу слишком далеко, а у Ринальдо, как известно, довольно крутой нрав. Конечно, когда он вспыхивает, обычно я – тот, кто исполняет наказание. Он смотрит прямо на меня жёстким взглядом.

– Эван, найди моё оружие, – он не оставляет мне возможности продолжить разговор.

Я киваю и встаю, когда он хватает пальто и без дальнейших церемоний выходит из комнаты. Как послушный сын, я направляюсь к единственному контакту, что у меня есть – к мужчине, который из-за меня попал в больницу.

Гарпия, действительно, в коме. Он лежит в комнате с другими пациентами, находящимися в бессознательном состоянии, и я могу наблюдать за ним из коридора через большое окно. Когда у медсестёр проходит пересменка, я прокрадываюсь в комнату и заглядываю в его карту. Понятно, что шок от полученных ран не оставляет ему больших шансов. Он не подключён к системе жизнеобеспечения, но совершенно ни на что не реагирует.

Сейчас ничего от него не добиться, но, когда нужно, я терпеливый человек. Вернувшись в коридор, я наблюдаю, за приходящими и уходящими посетителями, пока не нахожу того, кто может быть мне полезен.

Это пожилая женщина с морщинистым коричневым лицом. На её голове завязан шарф с ярким орнаментом. Я наблюдаю, как её глаза фокусируются на кровати Гарпии, а руки начинают перебирать зажатые в них чётки.

– Тяжело видеть их такими, – говорю я любезно.

– Да, это так, – отвечает она и улыбается мне со слезами, собирающимися в уголках её глаз. – Он всегда был сложным мальчиком. Не могу сказать, что удивлена, что он здесь, но да... очень тяжело.

– Ваш сын?

– Внук.

– Моя тетя, – указываю я на женщину лет пятидесяти, подключённую к аппаратам прямо за кроватью Гарпии. – Автомобильная авария.

– Мне очень жаль, – она кладёт свою руку на мою с искренним беспокойством. – Со стороны матери или отца?

– Матери, – мне не составляет труда тут же придумать историю. – Мама умерла несколько лет назад. Рак молочной железы. С тех пор за мной присматривала тётя Бетси.

Я невесело усмехаюсь.

– Мне почти тридцать, а я всё ещё нуждаюсь, чтобы кто-то за мной присматривал, – качаю я головой.

– Как и все мы, дорогой, – она похлопывает меня по руке. – Хочешь со мной помолиться?

Что ж, это совсем другое дело.

– Да, – тихо говорю я, – хотел бы.

Она кладёт свои руки поверх моих, и я чувствую на костяшках бусины чёток. Она закрывает глаза, и я делаю то же самое. После минуты молчания она начинает молиться.

– Дорогой Господь, пожалуйста, услышь нашу мольбу. Наши близкие, Джимми и Бетси, нуждаются в Твоей помощи. Мы не знаем, что Ты для них планируешь, но мы умоляем Тебя о сострадании. Их любят, и они нужны здесь в нашей жизни, – она на мгновение замолкает и сжимает мои руки. – Пожалуйста, покажи нам Твоё милосердие, Твоё великодушие и помоги этим хорошим врачам и медсёстрам вернуть нам наших близких. Во имя Христа.

– Аминь, – произносим мы вместе.

Она открывает глаза и наклоняет голову, улыбаясь мне.

– Спасибо, – говорит она, отпуская мои руки. – Ты стал сегодня моим благословением, но я должна вернуться к работе.

– Не стоит благодарности, – уверен, что, на самом деле, я не значусь в её списке благословений, и, напротив, надеюсь, что она никогда не поймёт этого.

– Я хочу на обратном пути поставить свечку в часовне. Я поставлю ещё одну и для твоей тети Бетси.

– Она была бы признательна за это, – я дотрагиваюсь до её руки, и она уходит.

Через несколько минут я следую вслед за ней на стоянку, где она направляется к автобусной остановке. Я даю ей какое-то время там посидеть, а потом подъезжаю ближе и опускаю окно.

– Вас подвезти куда-нибудь?

Она смотрит косо, пока я не высовываю голову в окно, чтобы меня можно было узнать. Широко улыбнувшись, она кивает и подхватывает сумочку.

– Определённо, тебя сегодня послал мне сам Господь! – восклицает она, когда я помогаю ей сесть на низкое сиденье. – Эти скамейки на автобусных остановках не очень-то удобны для моей спины. Как Вас зовут, молодой человек?

– Майкл.

– Я Соня, дорогой Майкл. Думаю, ты действительно ангел!

Я ухмыляюсь и включаю первую передачу. Интересуюсь, куда она собирается направиться, и она указывает мне маршрут к захудалому 7-Илэвэн¹⁰ в паре километров от больницы. Пока я веду машину, она рассказывает мне истории о Гарпии – для неё Джимми – в детстве. Видимо, он начал попадать в неприятности в довольно раннем возрасте.

– Всё, что он сделал, это врезался на велосипеде в машину этой бедной женщины. Она даже не рассердилась, но он всё равно лгал, что этого не делал. Там осталась только небольшая царапина, и я даже не думаю, что она хотела за это денег. Она только хотела, чтобы он признался в том, что сделал, и извинился, но Джимми не стал. Он никогда не брал на себя ответственность за то, что сделал.

– Полагаю, что когда он повзрослел, то попал в дурную компанию.

– Так и есть, – кивает она головой вверх и вниз. Цветастая ткань сползает по лбу немного вниз, и она тянется к ней рукой, чтобы поправить. – Мальчикам в этом районе так трудно не связываться с бандами. Я хотела, чтобы его мать переехала дальше на север, но кто может позволить себе подобное место?

– Немногие.

– Действительно, немногие! – цокает она языком по верхнему нёбу. – Когда была молодой, то вообще хотела уехать из Чикаго, и даже на короткое время переехала в Гэри¹¹, но когда узнала, что у меня будет маленькая девочка, то пришлось вернуться домой к маме за помощью.

Она продолжает болтать, и я пытаюсь задать вопросы, которые могут дать мне нужную информацию, но она, похоже, застряла на историях из прошлого, а не настоящего. Когда я подъезжаю к стоянке у 7-Илэвэн, она ворчит себе под нос.

– Господи, помоги мне.

Я следую за её взглядом к группе молодых парней и подростков. На них надеты оранжевые банданы и браслеты, и они выглядят вполне довольными, болтаются на углу около автомата со льдом и толкают друг дружку.

– Друзья Джимми?

– Друзья! – фыркает она. – Вон тот парень, видишь, – тот, с наполовину выбритой головой? Это он втянул Джимми в свои мутные делишки. Не то, чтобы мальчик пошёл туда под принуждением, но всё же…

Её голос затихает, и она вздыхает. Я выхожу и обхожу вокруг машины, чтобы помочь ей выйти.

– Большое спасибо, Майкл. Ты действительно сделал мой день лучше.

– Пожалуйста, Соня. Берегите себя, – я наблюдаю, как она направляется в минимаркет.

Выход из «камаро» был с моей стороны преднамеренным шагом. Как только Соня с моей помощью поднялась на ноги, я замечаю, что члены банды перестают толкать друг друга и теперь смотрят на меня. Я встречаюсь взглядом с бритым с одной стороны парнем.

Он тянется рукой за спину к поясу джинсов. Я понимаю, что он собирается достать пистолет, но также знаю, что он не будет его использовать. В квартале отсюда припаркована полицейская машина, и парень точно это знает. Я как ни в чём ни бывало вытаскиваю сигарету и закуриваю. Прислонившись к «камаро», делаю длинную затяжку и выпускаю дым в его сторону.

Нервно поглядывая на своих товарищей, он что-то говорит слишком тихим тоном, чтобы я мог услышать. Мгновение спустя он подходит ко мне. В то время, как он приближается, я вспоминаю его имя из списка местных бандитов Оберн Грешама. Омари Киверс – брат Джунко.

– Что ты здесь делаешь, Арден?

– Решил подвезти милую старушку, – говорю я с улыбкой. – Знаешь, она немного обеспокоена. Я так понимаю, её внук в больнице.

Омари сверкает глазами и снова начинает тянуться рукой за спину.

– Не очень хорошая идея, – я бросаю взгляд в сторону полицейской машины.

Он прислушивается к моему предостережению, не требуя объяснений. По крайней мере, у него есть мозги. Он выпрямляется и становится при этом выше.

– Значит, дальше ты едешь по свои делам? – он хочет, чтобы его слова звучали как команда, но все равно получается вопрос.

– Пока не уверен, – я делаю ещё одну затяжку. – Это такой милый райончик. Может, куплю здесь квартиру.

- Ты южнее сорок седьмой улицы, – говорит Омари, стараясь звучать дерзко. – Не на своей территории.

– Должно быть, для этого есть причина, – я бросаю сигарету под ноги и отталкиваюсь от машины. – Кажется, кое-что, что принадлежит мне, находится не в том месте. И это что-то, я думаю, находится где-то здесь.

– О чем это ты? – отвечает Омари слишком быстро. Он не спрашивает, о чём речь, потому что уже знает ответ. Парень бросает взгляд через плечо на дружков, а затем поворачивается ко мне. – Тебе следует поторопиться, пока мои мальчики не разозлились. Ещё слишком рано для кровопролития.