Глава 37

Калеб

Кровь шумела в ушах, как океан в раковине. Бедный, испуганный Майкл, все мои желания вырывались на свободу с ним. По крайней мере, я не сделал ему больно. По крайней мере, я не принуждал его делать что-то болезненное и неправильное.

Я натянул штаны и скатился с него. Уставившись в потолок, я пытался восстановить дыхание. Моя кожа была слегка покрыта по́том.

— Почему ты извиняешься? — Он сел, обхватив свои ноги.

— Разве я это делал? — спросил я.

— Да... только что.

Я посмотрел на него и только тогда понял, что полностью его раздел. Майкл дрожал и пытался скрыть по максимуму свое тело. Я сел и поцеловал его в плечо.

— Не прячься.

Он откинул волосы с глаз.

— Я не прячусь.

Но это была неправда – он закрывал грудь руками, ставший мягким член прикрыл изгибом ноги, задницу – одеялом. Я заставил его лечь.

Майкл всегда был податливым, за исключением предыдущего момента, когда я трахал его сжатые ноги. Тогда он сопротивлялся мне, боролся с моими руками, и это было именно то, что мне нравилось.

Я провел по нему взглядом снизу вверх. Майкл закрыл глаза, пока я смотрел.

— Я соскучился по тебе, — сказал я. — Вот и все. Я не хотел тебя напугать.

— Я в порядке. Правда.

Если бы он только мог видеть себя дрожащего.

— Перевернись, — сказал я, подталкивая его лечь на живот. Я раздвинул его ноги и посмотрел на сужающуюся книзу спину, задницу, яйца и смазку, все еще блестевшую между бедрами. Я немного помассировал ему спину.

Наконец Майкл подал голос:

— Я думал, что ты злишься из-за сообщения.

— Нет. — Я разминал его бока и спину. — Но ты сделал справедливое замечание, и я хотел, чтобы ты знал...

— Знал что?

Я не знал, как сформулировать то чувство, которое было для меня редкостью. Я погладил пальцами его задницу и заметил, как он неуверенно отодвинулся.

— Что мое тело... подходит, — сказал я, слегка запинаясь. — Для тебя, я имею в виду. Что ты можешь... я не знаю. Что это не плохо. Что оно того стоит. Понимаешь, о чем я?

Его глаза расширились, и он застыл.

— Ты шутишь, что ли? — Мышцы его бедер дрожали. — Твое тело идеально.

— Лесть тебе очень поможет со мной. — Я наклонил голову и провел большим пальцем вокруг его ануса. Майкл задержал дыхание и достиг еще более абсолютного, дзен-подобного уровня спокойствия. Только сморщенная кожица под моим большим пальцем двигалась, сжимаясь в ответ на мое прикосновение. — С тобой все в порядке?

— Да, — прошептал он.

Я продолжал дразнить пальцем, наблюдая за его реакцией.

— Тебе нравится это?

— Я не знаю. — Его голос был едва слышен. — Кажется, да.

Я ухмыльнулся и слез с кровати. Слишком много всего сразу, так мы никогда не закончим.

— Можешь воспользоваться ванной.

Я прошел в гардеробную и подождал, прислушиваясь, когда дверь в ванну закроется, прежде чем переодеться. Порезы на внутренней части моих бедер – две с одной стороны, одна с другой – были уродливыми и ярко-красными. Я надел трусы-боксеры, черные джинсы и светлый, украшенный орнаментом свитер.

Когда я вышел, Майкл запрыгивал в свои джинсы возле моей кровати.

Я пристально посмотрел на него.

— Помнишь тот пост в блоге, который ты написал о своей собаке, – что он не может выглядеть серьезно, делая что-либо?

Он остановился, запрыгнув в штанину, и засмеялся.

— Ну ты и придурок.

Я усмехнулся и протянул ему рубашку.

— Надеюсь, ты понимаешь, что я шучу. Не беспокойся, ты выглядел очень серьезным несколько минут назад.

— Чувак, ты совсем меня засмущал. — Он натянул рубашку. Чувак. Майкл чувствовал себя все более комфортно рядом со мной. — Я не могу поверить, что ты когда-либо беспокоился о своем теле. Это просто не укладывается в голове.

— Я тебе нравлюсь?

Он едва взглянул на меня и понес свой ноутбук вниз.

— Не смущай меня еще сильнее.

— Я серьезно. Тебе нравлюсь именно я или мужчины вообще?

— Ты, — незамедлительно ответил он. — Да… ты. Я не знаю. Я предполагаю, что, возможно, мне мог бы понравиться кто-то еще, но это трудно представить прямо сейчас. Как насчет тебя?

— О, я, несомненно, очень нравлюсь сам себе. — Я вышел на улицу и закурил сигарету. Майкл сразу же последовал за мной.

— Ты знаешь, о чем я.

— Я не гей, если ты спрашиваешь об этом. Мне не нужны такие ярлыки. Сначала это был Джейми, а теперь ты.

Он пытался скрыть свое удивление, но не смог.

— И больше не было никого?

— Вы двое, и моя бывшая жена.

— Всего три партнера? — Он смотрел на меня скептически.

— Майкл, я христианин. — Мне хотелось отвесить ему шутливый подзатыльник, или сделать еще что-то, что могло бы его удивить. — Да, три. И даже два – это слишком много.

Я был уверен, что Майкл хотел сказать что-то еще по этой теме, но по какой-то причине решил не продолжать. Он слегка кивнул и замолчал.

— Уверен, что у тебя было больше, — сказал я.

— Ну, да. — Он неохотно засмеялся. — Это немыслимо. Ты мог бы быть моделью.

— Ты должен перестать флиртовать со мной. — Я обхватил его лицо. — Я не могу сосредоточиться. Понимаешь? Мы так никогда ничего не сделаем.

Желание творило с его глазами нечто особенное – оно делало взгляд тяжелым и затуманенным – и заставляло его губы приоткрыться.

— Прости.

Он медленно сводил меня с ума.

— Пожалуйста, постарайся хотя бы выглядеть извиняющимся. — Я отошел.

— Не мог бы ты рассказать мне больше о Джейми?

Вот оно, – этого было достаточно, чтобы убить все настроение. Я прикурил вторую сигарету.

— Ох. На чем мы остановились?

— Вы двое в лагере. Вам было по семнадцать.

— Точно. — Я не забыл. Мне просто нужно было время, чтобы вернуться к этим воспоминаниям. — Джейми не приехал следующим летом. Он проходил летние курсы для колледжа. Вообще-то, он здесь учился. — Я жестом обвел пейзаж.

— Здесь? В Колорадо?

— Да. Он пригласил меня в гости тем летом. У него была комната в общежитии. — Я провел пальцами по перилам. — Мои родители отпустили меня. Все думали, что мы лучшие друзья, не более. Мы начали заниматься сексом тогда. Это была идея Джейми – он этого хотел. Конечно, я тоже хотел. Я еще был девственником. Мы оба были.

Майкл нервно теребил свое пальто.

— Что? — я нахмурился, глядя на него. Хотя мог легко догадаться.

— Мне любопытно, я имею в виду, кто…

— Я был сверху. Но почему-то нервничал больше, чем он. Меня трясло. Он выпил немного пива. Я не хотел ничего. Я действительно тогда не пил, и волновался о том, что, возможно, у меня не получится… ну, ты понимаешь. — Я почувствовал, как мои глаза затуманиваются воспоминаниями. — Боже, я был так молод. Я уже никогда не буду так нервничать снова. Этого никогда уже не вернуть.

— И как все прошло? — практически прошептал Майкл.

— Ох, хорошо, — слегка кивнул я. — Это было хорошо. Практически, как открыть Ящик Пандоры. После этого мы не могли остановиться. — Я прочистил горло и попытался стряхнуть воспоминания: крохотная комнатка в общежитии, односпальный матрац, то, как я постоянно спрашивал Джейми, не больно ли ему, и то, как он продолжал подаваться назад, хватая меня за бедро, заставляя продолжать снова и снова.

Он хотел этого и на следующий день, хотя, должно быть, ему было больно. И на следующий день, и на следующий. Иногда мы с трудом дотягивали до его комнаты.

— Кэл?

— Что? — На этот раз я знал, что не стоит смотреть на Майкла, так сразу выныривая из воспоминаний. Он был призраком моего первого любовника, и это пугало.

— Вы встретились следующим летом?

— О, нет. Все закончилось тогда. Я отработал еще одно лето в лагере. Несколько раз отправлял ему электронные письма, но не получил ответа. Я полагал, что Джейми боролся с этим, и не хотел вмешиваться. В любом случае, я был занят в школе, а потом появилась Корал.

— Ясно.

Я вцепился в стол и закрыл глаза. Еще один кусочек воспоминаний, и с возвращением в те времена, когда я разрушил наши жизни, будет покончено.

— Я думаю на сегодня достаточно.

— Все хорошо. — Майкл коснулся моей руки. Я знал, что ему потребовалось сверхчеловеческое мужество, чтобы прикоснуться ко мне, но время было неподходящим. Я стряхнул его руку и поморщился.

— Это отвратительно, честно, — сказал я. — Когда двое мужчин ведут себя так. Это абсолютно противоестественно. Бог создает эти препятствия в нашей жизни, чтобы испытать нас, и Он никогда не ставит перед нами задачу, которую мы не можем преодолеть. Я просто предпочел проиграть. Предпочел облажаться.

Всякий раз, когда я заговаривал о духовных вопросах, Майкл становился крайне молчаливым и смотрел на меня так, словно я говорил с ним по-русски. У него не было фундамента для понимания веры. Насколько я могу судить, он вырос в семье хиппи из Беркли, потом отправлен в школу в Боулдер и воспитан в духе «занимайся тем, что делает тебя счастливым/все дороги ведут в Рим».

— Ты такой – человек нового тысячелетия. – Я пошел внутрь, и Майкл последовал за мной, как щенок. — Все ваше поколение психологически неспособно принять высшую силу.

— А ты не человек нового тысячелетия? — он смущенно улыбнулся.

— Я бы не стал себя так называть.

— Не пойми меня неправильно, — он потянулся к своему ноутбуку, — но ваш Бог выглядит отчасти... страшно. И сурово.

— Он таков и есть, Майкл.

— Почему ты хочешь поклоняться такому?

— Ты ведешь себя так, как будто есть какой-то другой Бог на выбор.

— Ну, зачем тогда вообще нужен Бог? — Он приземлился на диван. — Почему бы не принимать свое собственное решение по поводу всего?

Я погрузился в молчание на некоторое время. Принимать свое собственное решение. Это была риторика дезориентированного поколения Майкла. Я имел непоколебимую веру в существование Бога, хотя она и передавалась через мою семью, уходя корнями так далеко в прошлое, насколько мы могли проследить нашу родословную. Я знал, что Библия по своей последовательности и историчности не похожа ни на один другой религиозный текст, и я изучал ее на иврите и греческом, и я верил каждому написанному в ней слову. Я знал, во что верил. Это знание спасало меня. И когда я смотрел на таких людей как Майкл, которые создавали для себя правила в процессе жизни и глупо надеялись на лучшее, мне было их жаль.