Глава 18

Йео

Утром я оставляю Кейди дома и отправляюсь к родителям, чтобы во время завтрака обсудить с ними вчерашний ужин, вернее, произошедшее на нем.

— Расскажи мне свой план, сынок, — папины пальцы переплетены, а седеющая бровь вопросительно изогнута.

Я немного нервничаю и, не зная с чего начать, зарываюсь пальцами в волосы, и начинаю ворошить их. Какой гель тут выдержит? Ничего не придумав, я пожимаю плечами.

— План такой... к сожалению, никакого плана нет.

Отец разочарованно вздыхает.

— Невозможно что-то планировать, когда дело касается Кейди, — спешу оправдаться я. — Ты же видел вчера, что с ней происходит. Вы все видели.

Мама мягко улыбается мне, выражая свою поддержку.

— Она больна, — отец хмурится, а его челюсти крепко сжаты. Но грубость его слов внешняя, она не может обмануть меня. Теперь я вижу его сострадание и желание помочь.

— Согласен, но послушай, — не сдаюсь я, ответив на его жесткий взгляд своим решительным. — Я учился в медицинском колледже и получил высшее медицинское образование. У меня обширнейшая практика в психиатрической клинике — от медбрата до врача. Я не только прослушал бесчисленное множество лекций лучших врачей и профессоров страны, но и имел практические занятия и личные беседы с ними. Папа, поверь, ни один час моего бодрствования не прошел впустую. Все, что я изучал или практиковал, было направлено на исследования ее психического заболевания. Пойми, что нет лекарств, способных чудодейственным образом заставить эти голоса исчезнуть. Не существует ни одного экспериментального метода, способного вылечить Кейди. Единственный способ помочь ей — это принять ее со всеми ее проблемами. Альтеры, которых она создала, являются неотъемлемой частью ее. И она уже длительное время живет в совокупности с ними. Это не может измениться в один миг. Кейди невозможно просто вылечить. Все они — это она сама.

Мой отец, способный решить любую жизненную проблему, продолжает хмуриться. Он бросает задумчивый взгляд на маму, потом вновь переключается на меня.

— Агата и Пресли. Они кажутся довольно милыми. Боунз — защитник. Это я еще понимаю. Но… — он ненадолго замолкает, и его лицо становится пунцовым от гнева. — Норман. Он злой и отвратительный. Не стесняясь нашего присутствия, он вырезал свое имя на совершенно новой столешнице. И нам всем пришлось выслушивать его мерзкое шипение и все те ужасные вещи, которые он запланировал сделать с ней.

— Боже, благослови ее, — бормочет и шмыгает носом мама, пока пьет чай.

Нервно сглотнув, я киваю.

— Нормана можно изгнать. Нужно только дождаться подходящего момента. И это обязательно произойдет, — заверяю я папу.

Его губы сжимаются в тонкую линию.

— Йео…

Я выпрямляюсь. По выражению его лица я понимаю — мне не понравится то, что папа сейчас скажет.

— Ты понимаешь, что у тебя никогда не будет ни нормального брака, ни детей? Ты это хорошо обдумал? В таких условиях нельзя воспитывать ребенка, — печально говорит он.

Сделав глубокий вдох, я твердо смотрю ему в глаза.

— Я знаю. Мы оба, на самом деле, прекрасно это понимаем. Дети не входят в наши планы. Мне не нужен ребенок, чтобы быть счастливым с Кейди. Мне нужна сама Кейди.

Мама потянулась ко мне и легонько похлопала по руке.

— Девочка тоже нуждается в тебе.

Мое сердце ноет в груди, и я посылаю маме благодарную улыбку. Затем снова поворачиваюсь к отцу.

— Я прошу тебя только о поддержке. Ты же понимаешь, что меня беспокоят не финансовые вопросы. Мне нужна твоя любовь и твои советы. Мне важно быть уверенным, что моя семья готова меня поддержать. Что когда возникнут проблемы, я всегда смогу опереться на вас двоих или на своих братьев. Что непременно поможете мне в безвыходной ситуации, когда я не смогу быть в двух местах одновременно.

Папа вздыхает и делает большой глоток кофе.

— Как ты сможешь управлять практикой и круглосуточно заботиться о Кейди?

— По дороге сюда я позвонил Кушу Павана. Он принял решение переехать в Моргантаун, проигнорировав возражения своего отца. Я дружу с ним с первых дней учебы в Йеле. Куш трудолюбивый и надежный. Мой напарник сможет принимать пациентов, когда я буду занят с Кейди. Мы справимся, — заверяю его.

Отец долго смотрит на меня, сощурив глаза. По ним я вижу, что мои слова обдумывает не мой великодушный родитель, а предприимчивый бизнесмен.

— Ты молодец, хорошо все продумал, — после длительного молчания, наконец, улыбается он.

Я киваю, принимая похвалу, и отвечаю ему своим собственным фирменным взглядом, который способен удовлетворить этого весьма успешного человека.

— Это все, о чем я могу думать с тех пор, как закончил среднюю школу. Уже двенадцать лет я планирую совместную жизнь с Кейди. И да, это был долгий и нелегкий путь. Мы уже многого достигли, дальше будет еще лучше. Вот увидишь. Когда я с Кейди, она намного дольше остается сама собой. Ее альтеры, как правило, уходят на задний план. Некоторые вообще почти не появляются. Особенно плохие. Я могу дать ей возможность прожить лучшую жизнь. Такую жизнь, о которой она даже мечтать не могла. Я сделаю для нее все. Все, что угодно, пап. Я сделаю всё, что в моих силах.

Отец достает из нагрудного кармана телефон и кому-то звонит. Когда ему отвечают, он ведет деловой разговор сухим, не терпящим возражений тоном.

Итак, папа...

Нет времени на любезности.

— Рита, скажи Рику, что мы покупаем здание в центре, на Второй улице, — его глаза лишь на мгновение встречаются с моими, но мне хватает и этого, чтобы заметить в них принятие моих аргументов и согласие с моими доводами. Он знает, что это единственный для всех нас выход. Его теплый взгляд говорит мне, что моя семья не оставит меня и всегда будет на моей стороне. — Да, наличными. Как мы и договаривались, — говорит он и внимательно слушает собеседницу, которая энергично продолжает что-то объяснять. — Да. Как можно скорее. Я бы хотел вступить в права собственника к концу месяца. Спасибо.

— Я очень благодарен тебе, папа, — с облегчением говорю ему.

— Не стоит, — ворчит он, словно не делает ничего особенного. Но это достаточно крупная сделка. — А чем Кейди будет заниматься, пока ты будешь на работе, сынок? Ты же не сможешь все время быть рядом с ней.

— Она поедет со мной. Мы с Кушем найдем для нее подходящее занятие. Дела, которые не будут мешать нашим пациентам. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Но главное, что… — я тру лицо, пытаясь скрыть свое волнение и, наконец, выдыхаю, — она сможет получить столь необходимую ей терапию. Когда Куш приедет, я уговорю Кейди встретиться с ним. Надеюсь, он настолько ей понравится, что она согласится проводить с ним некоторое время.

Папины брови приподнимаются от удивления.

— О, сынок, ты так досконально все продумал?! Надеешься, что Кейди будет участвовать в терапии? А если один из ее альтеров будет сопротивляться?

Да, это не простой вопрос. Некоторые альтеры не идут на контакт и довольно опасные. Уверен, мы с Боунзом сможем от них избавиться. Остальные же любят Кейди. Другие альтеры согласятся, потому что любят также и меня.

— Мы с Боунзом позаботимся об этом.

В кармане жужжит телефон. Сообщение с номера Кейди. Читаю его и холодею от охватившего меня ужаса. Кровь стынет в жилах.

Кейди: Пожиратель котят, это я. Боунз. Девочка расстроена тем, что дверь Луизы осталась открытой. Ее поведение предупреждает о появлении Кеннета. Срочно нужна твоя помощь.

Я выскакиваю из дома, даже не попрощавшись с родителями.

* * *

— КЕЙДИ! — рявкаю я, подходя к лестнице. Не дождавшись ответа, несусь вверх, перепрыгивая сразу через две ступеньки. — БОУНЗ!

В доме стоит жуткая тишина. Я начинаю паниковать.

Что делать, если этот ублюдок уже здесь?!

Черт возьми!!

Я спешу по коридору к комнате Кейди и вижу, что дверь в спальню Луизы приоткрыта. Влетев туда, я почти теряю свой гребаный разум.

Кеннет!!

Откуда я это знаю? Его любимое оружие крепко зажато в его руке.

Кеннет любит оружие. Я узнаю его разрушительное «я» за версту.

Он голый. Сидит на кровати, скрестив ноги.

— Боунз! — кричу я, надеясь пробиться к нему.

Кеннет медленно… нехотя поднимает свой равнодушный взгляд. Кровь стекает по внутренней стороне его бедер. Он вырезает что-то на коже, уже пострадавшей от сигаретных ожогов. Что-то… смутно напоминающее слова.

— Что ты творишь? — закипаю я. Мое тело напрягается. Я готов в любую минуту наброситься на него. Но заставляю себя не шевелиться, боясь спугнуть его. Он может воткнуть лезвие еще глубже. — Это не твое тело. Не смей разрушать его!

Кеннет смотрит на меня понурым взглядом и начинает хмуриться. Он всегда в каком-то другом измерении. Я для него — галлюцинация, плод его больной фантазии. Он в замешательстве, в его глазах отражается смятение. Рука, в которой он держит лезвие, начинает дрожать.

— Прочь из моей головы! Все прочь! — вяло протестует он.

— Это ты должен уйти, — рычу я и делаю в его сторону маленький шаг. — Отдай мне лезвие!

Кеннет еще больше хмурит свои темно-каштановые брови и начинает что-то бормотать себе под нос, словно пытается отпугнуть мои слова. Он снова подносит лезвие к бедру, но я наготове и тут же бросаюсь на него. Хватаю его за запястье, швыряю на кровать и с силой прижимаю к ней руку, наносящую увечья. Он от бессилия похрюкивает и, извиваясь, пытается вырваться из моего захвата. Но я сильнее. Я сильнее их всех.

— Боунз… — шиплю я в его лицо.

Мне удается вырвать лезвие из руки Кеннета и отбросить его на пол. Затем я переворачиваю его на живот и наваливаюсь на него всем телом. Я использую свой немалый вес, чтобы приковать его к кровати до тех пор, пока кто-нибудь из альтеров не возьмет над ним верх.

— Агата? Кейди? Тётя Сьюзи? — непрестанно зову я.

Кеннет продолжает сопротивляться, но вырваться ему не удается.

— Прекрати, Кеннет. Я буду держать тебя так весь день. Сдавайся.